Наталья Иванова - Ностальящее. Собрание наблюдений
Проходят годы, два-три десятилетия, и покинувших остров тянет обратно. Они возвращаются. Дома здесь в хорошей цене и еще дорожают, спрос есть, снять жилье трудно, студентам не хватает общежитий, в городе теперь много молодых лиц, так что возрастной состав на острове обычный, это не остров старых или выпавших из «прогресса» людей. Но ощущение замедленной, консервативной жизни тоже есть. Может быть, обманчивое: иногда представляется, что город больше спит, чем бодрствует. Гостиницы пока пустуют, парикмахерские почти все закрыты; кажется, что и в части домов еще не живут, что обитатели приедут лишь на лето как на дачу (хотя никакие окна и двери не заколочены). Может быть, в изолированном пространстве острова время движется иначе, чем на материке? У меня — из московской жизни, где стили, эпохи, времена перемешаны, из жизни, хотя и отстающей от американской (например) на несколько десятилетий, но тоже сумасшедшей, здесь было ощущение спокойствия: как будто я куда-то вернулась, в знакомое время, в детство, когда живется ясно и прочно.
Ощущение безопасности, может быть.
Ни поездов, ни несущихся автомобилей, ни грузовиков, ни автобусов, ни толпы. Ни метро. Даже самолеты в небе редки — хотя на острове есть свой маленький, почти домашний по масштабам аэропорт.
Приход парома — событие.
Поздно вечером, насытившись Интернетом и отпав, как крови напившаяся пиявка, от компьютера, я вышла на воздух, чтобы пройти пять шагов до спального домика. И увидела под черным звездным небом в черном море движущуюся бижутерию, переливающуюся вспыхивающими гранями огней, — неуклюжий днем, громоздкий паром, как огромная роскошная брошь, передвигался по черному, извините за тривиальность, бархату.
Я срочно призвала к созерцанию этой красоты немецкую переводчицу Веру, эстонского прозаика Рейна, повседневно живущего на острове Сааремаа, а также латышку Ингриду, переводчицу со шведского.
Потому что приплытие парома — здесь целое событие.
Представьте себе этот паром, трехкупольный храм у нас под боком, под горой, усыпанной цветами. Спящими, закрывшими свои тюльпаньи и крокусовые головки в ночи. А вдали — подсвеченные розовым каменные ребра готических руин, и средневековая крепостная стена, обнимающая спящий город, и белая-белая, яркая от электрического света пристань.
О камнях
Камень на Готланде по преимуществу светлый. Известняк. Или темно-розовый — гранит. Вдруг из земли возникает нерукотворная стена камня, в несколько метров высотой — похожая на городскую, ту, что с башнями. Башни, кстати, тоже XII века, еще не круглые, а прямоугольные: круглые — это позднейшее техническое достижение, они более стойки под ядрами. Здешняя стена, здешние башни предохраняли только от стрел.
Камень в Скандинавии, здесь, на Готланде, — всё: и строительный материал, и защита, и нападение; и даже аналог бумаги. Потому что именно на плоских камнях сохранились руны, т. е. «картины», которые рассматривались мною в Историческом музее Готланда: ладьи, человеки, сражения на море, послания, письма, сказания и стихи. Камень тверд и непрозрачен — он подпирает весь прозрачный готландский мир, камень — основание всему. Камень — очаг, и камень — надгробие: у храма, в траве — каменные плиты с надписями, а иные — вынуты из почвы и стоят, прислоненные к стене. Камень — залог уютной жизни, и камень же — эпилог ее. Вдоль побережья, если пройти от города километра два, возникают выветренные нерукотворные изваяния; на восточном побережье они организуют целые пространства, каменные музеи под открытым небом. Стокгольм весь связан мостами — связаны камень дворцов и быстротекущие воды; на Готланде камень связывает пейзаж в единое целое. Викинги собирали остроконечные валуны и выкладывали ими по земле ладьи-захоронения, иногда захоронения продолжаются цепью ладей-звеньев. Деревья и кустарник на берегу вырастают, кажется, прямо из камней — неведомо как, без почвы. Цветущий куст на булыжнике. Ярко-желтый. Без листьев — пока. Когда пройдет пора цветения, куст поменяет цвет на зеленый. Но я этого уже не увижу.
Камень цвета холста сопровождает всюду; и меня охватывает болезнь собирания камней: иные из них — бывшие кораллы, с отпечатанными на поверхности причудливыми растительными рисунками. Чайки быстро ходят по прибрежным камушкам, как мы по булыжной мостовой, перебирая длинными ногами. Я привезла с собой на память небольшой серый камень, черную деревянную птицу на спице-ноге и белую шерстяную овечку: организовала на книжной полке мини-Готланд.
Если столько камня — то, разумеется, есть и каменщики. То есть масоны. С высоты руин церкви Святого Духа как на ладони виден здешний масонский двухэтажный дом: в масонах состоит богатая и старинная по роду часть обитателей. Масоны помогают благотворительностью разным общественным начинаниям, тем, что к пользе и славе острова. Подкидывают денежки (правда, не такие большие) на конференции, на стипендии, на гранты. Масонская верхушка входит в состав разных городских организаций и советов. На острове есть и Ротари-клуб, и отделение Лайонс — вот бы разгулялись идеологи наших суперпатриотических изданий! Однако здесь, в Швеции, почему-то (привет журналу «Наш современник») масонов никто не относит к «врагам» и «вредителям»: они помогают своему королевству, и репутация у них отличная. В начале июля масоны проводят праздник купания: поскольку они проповедовали здоровый образ жизни (и они же основали здесь Ботанический сад), прививали населению любовь к водным процедурам, к плаванию в открытом море, то в определенный день современные масоны выносят в море старинную купальню, осуществляют свой масонский заплыв и вознаграждают себя потом стаканчиком хереса.
Контакты
Островитяне, то есть жители Готланда, вернее, обитатели Висбю, горожане, отличаются от прочих шведов особой контактностью. Странно было бы услышать в Стокгольме «здравствуйте» — а здесь дети, как было (может, и есть) у нас в деревнях, здороваются с прохожими. Если идешь, гуляя, по длинной дорожке вдоль моря, то и взрослые могут тебя поприветствовать. Обязательно здороваются с покупателем продавцы и кассиры в наисовременнейшем магазине. (Поздоровались со мною и по-русски: кассиром в огромном магазине служит Ольга, жена русского тренера местной хоккейной команды, — хоккеисты, кстати, проносились мимо меня на роликах вместо коньков, тренируясь на прогулочной дорожке.) Черта провинции? Быть может. Но отнюдь не всякой. Да и провинцией — в нашем смысле слова — здесь не очень- то пахнет. Едет на машине, сам, естественно, за рулем, вице-губернатор острова — приветливо машет рукой. Кстати, здесь, в Висбю, соперничают губернские власти с муниципальными (с «коммуной»). Соперничают — за распределение государственных денег, поступающих в бюджет острова.
Спускаемся на прогулку с велосипедами по узкой мощеной средневековой улочке, круто, но с изгибом спускающейся к морю; через дорогу, стоя на порогах своих домиков, один из которых прирос к городской стене, переговариваются пожилой мужчина и спелая, яркая женщина (подбоченившись, в чем-то домашнем). Лена Пастернак — ей, незнакомой, с восхищением: «До чего ты хороша!» Именно ты — это я хорошо улавливаю. Просто так, выражение радости и удовольствия — от созерцания. В другой раз тоже на улице, проходя мимо, старушка-одуванчик, чудная, в розовом беретике кокетливом на седых кудряшках, что-то весело говорит нам: оказывается, радуется, что у березы уже появились листья! Лена первый раз в жизни эту старушку видит, но так же весело ей отвечает. И это здесь, на острове, — нормально. Я уж не говорю о том, что при втором посещении кафе «Розас» я была опознана хозяйкой как своя.
Цифры
Готланд расположен в девяноста километрах от шведской стороны материка, в ста тридцати — от Риги, в пятистах пятидесяти — от Петербурга и на таком же расстоянии — от Гамбурга. В часе полета от острова в девяти странах живут шестьдесят миллионов человек. С XII века Готланд — перевалочный пункт торговых сношений.
Шведским остров стал только в 1679 году. С 1985 года средневековый центр острова, Висбю, занесен в список ЮНЕСКО как уникальный город Всемирного культурного наследия. Тысяча ферм на острове существуют еще с викинговых времен. На курс русского языка в университетском колледже ежегодно записываются не менее тридцати студентов.
Поселение в Висбю существует уже пять тысячелетий. На острове сохранились около двухсот остатков стоянок бронзового и раннего железного века. Тысяча восемьсот фундаментов относятся к середине железного века, из них десять отлично сохранившихся. Множество захоронений в ладьях из камней — каменных «инсталляциях», придуманных не концептуалистами и постмодернистами.
