Виталий Поликарпов - Загадка Генри Киссинджера. Почему его слушает Путин?
Несомненным является то обстоятельство, согласно которому жизнедеятельность еврейского народа, рассеянного по многим странам мира, определяется иудаизмом как планировщиком. Прежде чем выстраивать специфику этого планировщика, следует четко представлять себе сущность иудаизма. Однако здесь одной из сложных проблем, которая возникает при рассмотрении иудаизма, является его определение[180]. Если мы будем давать дефиницию иудаизма подобно другим религиям, то тогда можно утверждать, что еврей — это тот, кто является приверженцем иудаистских верований и практик. Действительно, во многих случаях данная дефиниция оказывается весьма эффективной, но не всегда все так просто и однозначно. Американский исследователь А.У. Миллер насчитывает восемь различных типов личностей, которые относят себя к евреям и которые ранжируются от весьма ортодоксальных хасидов до тех, чьи родители или бабушка и дедушка родились евреями. Иудаизм невозможно изначально определить в терминах религиозной веры потому, что некоторые из евреев придерживаются атеистических воззрений. Неадекватным является определение иудаизма в терминах расовой теории, так как современные граждане Израиля имеют физические характеристики, близкие ряду рас: здесь европейские, африканские и восточные евреи[181].
Если невозможно определить иудаизм как сугубо религиозное учение в терминах всего еврейского народа, то можно говорить о тех индивидах, которые идентифицируют себя с иудаизмом. Хотя религиозная практика среди евреев широко дифференцирована, общей объединяющей чертой евреев является вера в единого Бога, который проявляет себя в исторических событиях и который избрал еврейский народ своим представителем среди множества других народов мира. Именно вокруг этого фундаментального принципа иудаизма выстраивается все остальное, определяющее специфику еврейской цивилизации.
Вместе с тем можно понимать иудаизм в более широком плане, нежели только религиозное учение, что дает основу для понимания разнообразия его подходов и проявлений, существовавших на протяжении всей его истории. Нельзя не согласиться со следующим утверждением профессора кафедры иудаики Нью-Йоркского университета Л. Шиффмана: «История иудаизма наглядно показывает как последовательно развивавшиеся, так и одновременно существовавшие направления мысли среди различных еврейских групп, каждая из которых предлагала свой ответ на главные вопросы о Боге, человеке и мире»[182].
Особенность иудаизма в данном случае состоит в том, что его не всегда правомерно рассматривать в качестве независимого и самодостаточного учения, обладающего исчерпывающей системой ответов на текущие вопросы (данный подход можно использовать в ходе решения вполне определенных исследовательских задач). Ведь в противном случае происходит изолированное исследование одного из вариантов «иудаизма», отсечение его от всех остальных, которые существовали до него, существуют параллельно с ним и будут существовать и после него. Более адекватным является рассмотрение различных вариантов иудаизма как постоянно и активно взаимодействующих друг с другом. «В этом случае они должны изучаться в контексте друг друга, а также в контексте предшествующих и последующих проявлений. Только так возможно увидеть постоянное взаимовлияние между подходами, а также понять, какое наследие каждый период и каждый подход оставили последующим поколениям»[183].
Именно в таком случае «иудаизм» трактуется достаточно широко, чтобы включать в себя различные идеологии и подходы, которые были выработаны на протяжении весьма длительной истории еврейского народа и которые влияли друг на друга. Ведь дробление и расчленение иудаизма при его изучении не позволяет понять его громадную мощь как планировщика, позволившего возникшей обширной еврейской диаспоре с ее уникальной ролью в формировании культурных и религиозных особенностей еврейской цивилизации не только ей выжить, но и в процессе взаимодействия с планировщиками других цивилизаций занять важное место в развитии человечества. Адекватным действительной сути иудаизма является только исторический подход к нему, что объясняет сложное и динамичное развитие иудаизма как единой целостной системы и его роль в качестве эффективного планировщика.
Прежде всего, следует отметить, что иудаизм как планировщик состоит из ряда структурных элементов или подсистем, каждая из которых выполняет вполне определенные функции. Первой важной подсистемой является «Ветхий завет» (еврейская Библия, Пятикнижие), представляющая собою часть «Танаха» — искусственного термина, составленного из первых согласных букв «т» (Тора, Учение), «н» (небиим, Пророки) и «к» (кетубим, Писания)[184]. Иными словами, Тора, которая создавалась примерно в XI–II вв. до н. э., вместе с другими иудейскими религиозными книгами составляет иудейский канон — Танах. Само Моисеево Пятикнижие (Тора) было получено на горе Синай Моисеем в виде божественного откровения. Тора считается в еврейской традиции результатом божественного откровения Моисею, переданного ему ангелами и возвещенного им еврейскому народу в целом. «Современные исследователи подвергли сомнению это утверждение, основываясь на литературном анализе текста Торы. Они выдвинули теорию, что Тора возникла в результате редактирования нескольких документов, отличающихся друг от друга как по времени написания, так и по кругу авторов, в котором они возникли.
До начала периода новой истории тем не менее эти вопросы никоим образом не влияли на развитие иудаизма. Для мудрецов Талмуда и их средневековых преемников, как и для современного ортодоксального иудаизма, понятие святости и богооткровенности Торы было самоочевидно»[185].
Поскольку здесь нас интересует содержание одной из подсистем иудаизма как планировщика, постольку пока не стоит углубляться в теории, касающиеся датировки и авторства различных частей Пятикнижия. Наша цель заключается в том, чтобы понять характер текста в том виде, в каком он был записан и транслировался от поколения к поколению, выполняя функцию программирования их деятельности.
Анализ показывает, что Тора состоит из ряда неравнозначных частей, одна из которых «Книга Бытия» стоит особняком среди всех пяти священных книг. В ней речь идет о сотворении мира из Тоху и Боху, т. е. Хаоса и Пустоты, причем сама Бездна была одета во тьму. В нашу задачу не входит рассмотрение ряда тонкостей, связанных с унифицикацией двух версий о творении мира, чьи следы остались в «Книге бытия», и существующей в других библейских текстах третьей версии.
Существенным является то, что Всевышний создал мир вместе с Адамом из существовавшего до него хаоса, что означает его упорядочивание, т. е. здесь содержится фундаментальная идея контролируемого хаоса. Не менее значимо и то, что «Бог создал множество миров и уничтожил их, когда они перестали Ему нравиться. Все они были населены людьми, тысячу поколений которых он истребил, не оставив даже памяти о них»[186]. Поскольку человек создан Всевышним по образу и подобию своему, постольку он получает возможность осуществлять в своей деятельности принцип контролируемого хаоса, когда в своем социокультурном творчестве он способен разрушать созданные им миры и созидать новые (это наложило глубокий отпечаток на иудейский менталитет). Важность данного принципа состоит в том, что он оказался востребованным именно сейчас, в наше сложное время формирования новой цивилизации, новых основ человеческого бытия, когда эффективной оказывается стратегия контролируемого хаоса и социального проектирования.
Данный тезис, содержащийся в Книге Бытия и других библейских текстах, требует своего морального и законодательного оснащения, чему посвящены остальные книги Ветхого Завета, среди которых важную роль играют законодательные юридические документы. Иными словами, законы — это одна из фундаментальных составляющих Торы, почему евреев традиционно квалифицируют как «народ закона»[187].
* * *В качестве иллюстрации можно привести Книгу Исхода, которая начинается рассказом об истории рабства и освобождения израильтян, однако затем переходит к обсуждению совершенно иных, юридических тем. Перед нами правовой кодекс, называемый исследователями Книгой Завета, содержащий положения гражданского и уголовного права. «Этот кодекс имеет много точек соприкосновения с другими ближневосточными законами той эпохи, его часто сравнивали с кодексом Хаммурапи. Сравнение неизменно демонстрирует тенденцию библейского законодательства к равенству всего населения перед законом и к отказу от крайних мер наказания — пример, которому будут следовать и в эпоху Талмуда»[188]. Затем в тексте излагаются предписания о строительстве Скинии Завета (небольшого святилища в виде шатра), которое необходимо было для сопровождения израильтян в их странствии по пустыне. В конце детально описывается строительство Скинии в соответствии с изложенными предписаниями.
