Андрей Буровский - Россия будущего - Россия без дураков!
Вообще, всякий раз, когда сталкиваются россиянин и иноземец — европеец или американец (неважно где — от Прибалтики до Русской Америки; неважно когда — от Киевской Руси до XX столетия), — россиянин выступает как человек благородный, радеющий об общих интересах, чистый душой и благородный.
Основная плохая черта россиянина — это его наивность и неумение ловчить и делать подлости (в точности как у Иванова: «Отстав от своих, затерявшись в толпе себялюбцев, россич казался жалким и глупым. В нем нет умения состязаться в уловках с людьми, убежденными в праве попирать других, жить чужим соком»).
А иностранец, разумеется, хитер и напорист, эгоистичен и подловат; он работает только на себя, не гнушаясь никакими средствами, и россиянин очень легко становится его жертвой. В аннотации к «Великому океану» И. Ф. Кратта оговорено: «В романе выразительно написаны и образы международных авантюристов О'Кейля,
Даниэля Робертса, ханжи и тайного убийцы Джории Адамса»{34}. А что в романе нет буквально ни одного приличного, порядочного англо-саксонского шкипера или хотя бы матроса, стоит ли говорить? И так ведь это очевидно.
Иногда по ходу действия герою произведения предлагают выехать за границу, и тогда происходит сцена, больше всего напоминающая совращение святого Антония. Невыразимо противный иностранец трясет жиром и пачками кредиток, улещивает жратвой, бабами и прочим «раем для нищих и шутов», а Мичурин, Циолковский, Кулибин или иной совращаемый герой сглатывает голодную слюну и остается, конечно же, на неблагодарной, но обожаемой Родине.
При описании путешествий Миклухо-Маклая и Пржевальского вокруг них неизменно появляются англо-саксы и французы самого гадостного вида и самого неприличного поведения. Занимаются они, говоря на сталинском новоязе, «вредительством», причем из самых подлых и циничных побуждений, — например, науськивают местных феодалов на экспедиции. Все это вранье, тут слов нет, не было таких «вредителей» — но зато схема становится особенно впечатляющей.
Большая часть этих исторических романов сегодня напрочь забыта — тут тоже нет нужды в словах. Таковы уж их и литературные, и познавательные качества. Но ведь этого нельзя сказать о стихах Тютчева и романах Загоскина.
А кроме того, даже самые бездарные творения в духе Большого Московского Мифа были изданы десятками и сотнями тысяч экземпляров; их читали, и они формировали отношение людей к действительности. Так сказать, шло создание общественного мнения.
Миф державностиЕсть особая разновидность Большого Московского Мифа: миф о России как особой, ни с чем не сравнимой державе.
Во-первых, конечно же, никакая Россия не империя! Это самые злые люди, враги русского народа придумали, будто Московия, потом Российская империя захватывали чужие земли, силой ломала сопротивление финно-угорских народов, народов Кавказа и Средней Азии, Прибалтики, Польши, Финляндии, Белоруссии и Украины.
Россия — это совсем особое государство, в которое разные народы объединялись строго добровольно, прям-таки с нежностью друг к другу, а особенно к русским.
Во-вторых, сами русские — ну прямо никто без этой самой Державы. Они и не хотят жить без нее (а если кто-то хочет — он, стало быть, «не настоящий» русский), да и не способны. Вспомним еще раз Валентина Иванова: не может россич жить частными интересами, вне корпорации «своих»: только попробует, как зачахнет и пропадет.
В этом варианте мифа жесткость, даже жестокость Державы абсолютизируется как высшая ценность, а добровольное рабство, сознательное подчинение «высшим», то есть государственным, интересам трактуется как обязанность россиянина. По словам А. С. Пушкина, Петр I хотел, чтобы раб оставался рабом, но при этом действовал как свободный и сознательный человек. То есть добровольно отказывался от свободы в пользу этой самой Державы.
Величие россиянина здесь видится исключительно как участие в этой коллективной мощи государства, в общей «ступне исполина».
И получается: отрицаешь бюрократию, самодержавную власть без тормозов и ограничений, право империи расширяться, давить другие народы — а тем самым «наезжаешь» на русский народ, предаешь национальные интересы, отказываешь русским в каких-то важнейших правах. Да еще требуешь критического отношения ко многим пластам русской истории.
Можно приводить множество интереснейших фактов, но гораздо полнее и интереснее освещена проблема в книге А. А. Янова, которая называется: «Происхождение автократии». Я не уверен, что эта интереснейшая и полезнейшая книга издавалась в Российской Федерации отдельным изданием. Я читал главу из книги в журнале «Нева», и это очень характерно, что за публикацию Янова взялся журнал, выходящий в Петербурге{35}. Как возник Петербург в виде окна в Европу, так из него до сих пор время от времени дует…
Миф изоляционизма, или Книга, наделавшая шумуВот она, эта книга: белая обложка с вертикальной красной полосой и броским заголовком «Почему Россия не Америка?»{36}. В центре — боярыня Морозова с картины Сурикова. Небольшая книжка отнюдь не пугает своей пухлостью. Книга для массового читателя, сразу разошлась тиражом в 20 тысяч экземпляров, были и переиздания.
Идея книги Паршина очень проста — в России очень плохой, очень холодный климат. К тому же расстояния в России огромны, и они заставляют очень много тратиться на перевозку как сырья, так и готового товара. Поэтому любой продукт, произведенный в России, всегда будет изготовлен с большими затратами, чем произведенный в странах с более теплым климатом.
Раз так — любой товар, произведенный в России, в принципе неконкурентоспособен. Стоит открыть границы — и российская экономика тут же будет попросту уничтожена, раздавлена потоком товаров, произведенных в более благоприятных климатических условиях.
Сделав этот вывод, автор тут же переходит к выводам уже организационным — необходимо закрыть все границы — по крайней мере, для потоков сырья и товаров. Сырье нужно нам самим, особенно нефть, газ, другие энергоносители: ведь нам необходимо обогревать себя во время долгой, холодной зимы.
Товары можем произвести и мы сами — надо только запретить ввоз товаров из-за рубежа. Если запретим — то можно построить и рыночную экономику не хуже американской — лишь бы конкурировали товары, одинаково произведенные в нашей холодной стране. Ведь вот экономика СССР была изолирована от мировой, а как все было хорошо. С 1991 года Россия открылась миру, и как все сразу же стало плохо.
Возразить на аргументы А. Паршина несложно, имеет смысл привести возражения по пунктам.
1. Экономика СССР вовсе не была так уж намертво изолирована от мировой. Всегда, с первых же недель и месяцев советской власти, существовал вывоз за рубеж. Сначала — картин и драгоценностей из государственной казны Российской империи, собственности Императорской семьи, из украденных частных коллекций.
Потом вывозили зерно, чтобы закупить оборудование для индустриализации начала 1930-х годов. Обрекли на смерть несколько миллионов крестьян на Украине и в южных областях России, торговали же зерном по демпинговым ценам в условиях мирового экономического кризиса.
Потом торговали лесом, металлами, нефтью. Экономическое процветание СССР в 1960–1980-е годы (причем довольно относительное процветание) было куплено ценой вывоза за границу леса, алмазов и особенно нефти.
Кстати говоря, продовольственную независимость СССР потерял вовсе не в 1991 году, а как раз при советской власти, в начале 1960-х годов. Стоило упразднить ГУЛАГ — и тут же пришлось ввозить до 40 % зерна, потреблявшегося в стране.
При Сталине продовольственная независимость СССР покупалась ценой постоянного истребления части своего населения. Работали все 100 % населения, а потребляли — 70 или 80 %, остальные обрекались на быструю или медленную смерть в ГУЛАГе.
Так что «процветающая» экономика СССР — это чистейшей воды миф.
2. Экономика России в эпоху Российской империи знала много примеров того, как российские товары оказывались конкурентоспособными с иностранными.
Если перечислять ВСЕ, что Россия могла вывозить за рубеж и продавать по вполне конкурентоспособным, по мировым ценам, получится не короткая главка, а длиннющий трактат по экономике. Поэтому приведем лишь три примера: ситцы из Иванова; продукция машиностроения в Петербурге, включая автомобили и вагоны; самые современные для 1914 года самолеты «Илья Муромец».
Вроде бы зимы и сто лет назад были такие же долгие и холодные, почвы и климат не изменились, но в начале XX века хлеб, масло и мясо вывозили из России в Европу, зарабатывая на этом и немалый престиж, и валюту.
Если сегодня кур в Россию привозят из Голландии, а масло из Франции — дело тут явно не в зимах, не в составе почв и не в количестве осадков. Дело в той организации труда, которая делает конкурентоспособной продукцию сельского хозяйства крохотной перенаселенной Голландии и делает неконкурентоспособной продукцию из России.
