С. Рудник - Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций
Если в начале съезда все искровцы были едины, то затем стали проявляться различия при обсуждении некоторых принципиальных вопросов. В частности, о месте Бунда в партии. Искровцы считали, что работу съезда необходимо начинать именно с него, поскольку Бунд отстаивал принцип федеративных отношений с РСДРП, и требовалось сразу выяснить, согласен ли он подчиниться общепартийной дисциплине. Если нет, то Ленин предлагал разойтись сразу и заседать отдельно. Среди искровцев не нашлось открытых сторонников Бунда. Но «мягкие» искровцы, отвергая федерализм в построении партии, в то же время были склонны идти на уступки. Мартов, например, предлагал согласиться на «расширение автономии» Бунда. Троцкий высказался за признание его специальной организацией партии для агитации и пропаганды среди еврейского пролетариата. В итоге федеративный принцип строительства партии был отклонен 46 голосами против пяти бундовцев. Съезд отверг и автономное построение партии, что привело в итоге к уходу со съезда делегатов от Бунда.
II съезд РСДРП. Художник Ю. Виноградов, 1952 г.
Съезд принял Программу партии. Делегаты единодушно решили взять за ее основу проект, написанный Плехановым и Лениным. Обсуждение программы заняло девять заседаний. Каждый пункт обсуждался и принимался отдельно. Программа, принятая съездом, состояла из двух частей – программы-максимум и программы-минимум. Программа-минимум предусматривала свержение самодержавия и установление демократической республики. В ней содержались требования: всеобщее, равное и прямое избирательное право, неограниченная свобода совести, слова, печати, собраний, стачек и союзов, неприкосновенность личности и жилища, уничтожение сословий и полное равноправие всех граждан независимо от пола, религии и национальности, широкое местное самоуправление, замена постоянного войска всеобщим вооружением народа. В программу были включены положения о праве наций на самоопределение, праве населения получать образование на родном языке, о введении родного языка наравне с государственным во всех учреждениях. Программа партии также содержала требования восьмичасового рабочего дня, государственного страхования рабочих на случай старости, полной или частичной потери способности к труду, запрещения сверхурочных работ, отмены косвенных налогов и установления прогрессивного налога на доходы и наследство. В аграрном вопросе программа в интересах свободного развития классовой борьбы выдвигала отмену выкупных и оброчных платежей, учреждение крестьянских комитетов для возвращения крестьянам земель, изъятых у них при отмене крепостного права (так называемые отрезки).
Программа-максимум объявляла конечной целью социалистическую революцию, а условием ее осуществления – диктатуру пролетариата.
Характерный эпизод имел место при рассмотрении общеполитической части программы. Делегат В. Е. Посадовский (Мандельберг) поставил вопрос: признавать ли за демократическими принципами абсолютную ценность или же они должны быть подчинены исключительно выгодам партии? Возобладало мнение, что интересы партии – абсолютная ценность. Отвечая на поставленный им же вопрос, Посадовский заявил: «Нет ничего такого среди демократических принципов, чего мы не должны были подчинить выгодам нашей партии»[157]. На реплику из зала: «И неприкосновенность личности?» последовало твердое: «Да! И неприкосновенность личности!» Мысль о подчинении демократических принципов интересам революции и партии поддержал Плеханов. «Для революционера, – говорил он, – успех революции – высший закон, и если ради успеха революции потребовалось бы временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться. Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент, если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели»[158].
Это заявление вызвало неоднозначную реакцию: кто-то рукоплескал, на некоторых скамьях раздалось шиканье, в ответ послышались голоса: «Вы не должны шикать!» Плеханов не возражает против «шиканья», просит «товарищей не стесняться!» Делегат группы «Южный рабочий» Е. Я. Егоров (Левин) встал и заявил, что «раз такие речи вызывают рукоплескания», то он «обязан шикать». «Товарищ Плеханов, – заметил Егоров, – не принял во внимание, что законы войны одни, а законы конституции – другие. Мы пишем свою программу на случай конституции»[159]. Другой делегат съезда, Гольдблат, сделал тот вывод, что, исходя из слов Плеханова, требование всеобщего избирательного права надо вычеркнуть из программы. На Ленина эта речь Плеханова произвела глубокое впечатление. По словам Н. К. Крупской, «он вспоминал о ней, когда 14 лет спустя перед большевиками встал во весь рост вопрос о роспуске Учредительного собрания»[160].
В целом искровская программа была принята с небольшими редакционными поправками всеми делегатами при одном воздержавшемся. Им был уже упоминавшийся представитель заграничного «Союза русских социал-демократов» «экономист» Акимов (В. П. Махновец), который в общей сложности предложил 21 поправку к проекту программы. Выступая в дискуссии по проекту, Акимов заявил: «Борьба за улучшение положения пролетариата становится для партии посторонним делом и интересует ее лишь как конъюнктура… Понятия – партия и пролетариат – совершенно обособлены и противопоставлены, первая как активно действующее коллективное лицо, второй как пассивная среда, на которую воздействует партия. Поэтому в предложениях проекта имя партии везде фигурирует как подлежащее, а имя пролетариата как дополнение»[161]. Последние слова Акимова вызвали среди делегатов веселый смех, но всерьез их никто не принял. Акимов, Пиккер (А. С. Мартынов) и бундовец Либер возражали против включения в программу пункта о диктатуре пролетариата, ссылаясь на то, что в программах западноевропейских социал-демократических партий этот пункт отсутствует. В другой раз предложение Акимова отменить в будущей демократической России смертную казнь было встречено насмешливыми возгласами: «И для Николая II?» и затем отвергнуто.
В тесной связи с программой находились решения II съезда партии по вопросам тактики: об отношении к либералам, о социалистах-революционерах, о демонстрациях, о профессиональной борьбе и т. д. При разработке этих вопросов делегаты съезда исходили из положения: РСДРП поддерживает всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против самодержавного строя. Все делегаты единогласно одобрили резолюцию Ленина о неприятии террора как метода политической борьбы.
Работа съезда чрезвычайно затянулась из-за бесконечных прений. Некоторые депутаты прогуливали скучные заседания, предпочитая знакомиться с жизнью европейского города. По свидетельству Шотмана, «единственным, кажется, делегатом, не пропустившим не только ни одного заседания, но даже ни одного слова выступавших делегатов, был В. И. Ленин»[162]. В последние съездовские дни делегаты принимали резолюции фактически без обсуждений. Случались казусы. Так, резолюцию об отношении к либералам принимали уже в конце заседания, стоя, собираясь выходить. И в конце концов приняли обе – Плеханова и Потресова – одинаковым числом голосов.
Съезд признал «Заграничную Лигу русской революционной социал-демократии» единственной заграничной организацией РСДРП. В знак протеста два представителя «Союза русских социал-демократов» ушли со съезда.
В начале съезда Мартов всецело стоял на стороне Ленина и, по оценке последнего, «бился в первых рядах с открытым забралом». Разрыв между ними произошел при обсуждении организационных вопросов, хотя позже Ф. И. Дан писал, что организационные разногласия на съезде были «лишь оболочкой начинающегося идейно-политического расхождения, куда более глубокого и, главное, более стойкого»[163]. Особенно острые столкновения между «твердыми» и «мягкими» искровцами произошли при обсуждении первого пункта Устава о членстве в партии. Ленин предложил следующее определение: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию, как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций»[164]. Мартов отстаивал другую формулировку: «Членом РСДРП считается всякий, признающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций»[165]. При этом Мартов ссылался на устав германской социал-демократии – образцовой для того времени рабочей партии, игравшей доминирующую роль во II Интернационале.
