В Фриче - От войны к революции
Уже известие о низвержении царя наэлектризовало Джимми. Отчетливо сознавалось, что в ворота мира стучится железным кулаком социальная революция. Повсюду народы сбросят вековой гнет рабства. Трудящиеся возьмут себе то, что им принадлежит по праву. Как адское навождение, навсегда исчезнут деспотизм и война. С величайшим вниманием вслушивался Джимми в речь русского эмигранта Павла Михайловича, приехавшего из Нью-Йорка в Лисвилль на митинг. С величайшим интересом следил он за разъяснениями, которыми сопровождал его приятель, русский еврей-портной, статьи в русской газете "Новый Мир", выходившей в Нью-Йорке. Так узнал он о борьбе в России двух партий, из которых одна называлась - он так и не понял, почему? "меньшевиками", а другая - и ей принадлежало все его сочувствие "большевиками". Всех американских социалистов, сторонников Керенского, он считал теперь или обманутыми дурачками, или подкупленными Уолл-стритом (биржей). Когда американское правительство решило послать в Петроград комиссию с целью воздействовать на "лойяльность" русского народа ("будьте верны договорам и платите долги"), во главе которой стоял известный адвокат одного из крупных трестов, Джимми был вне себя и вполне одобрил принятые партией меры разоблачить перед большевиками подлинный лик комиссии. А когда в Лисвилль пришло известие об октябрьской революции, он чувствовал себя на седьмом небе и словно шествовал на облаках.
Наконец-то - впервые в истории - власть принадлежала пролетариату, правительству, составленному из таких же, как он сам, рабочих. Армия распускается. Рабочие возвращаются домой. Предприниматели изгоняются из фабрик и заводов. Место их занимают рабочие советы (т.-е. фабрично-заводские комитеты).
Каждое утро Джимми стремглав летел к киоску, покупал газету и тут же жадно проглатывал ее, забыв о завтраке.
Первым делом русских большевиков было издание воззвания к германскому пролетариату. Массами ввозились листовки в Германию контрабандой, сбрасывались с аэропланов, и, читая, как германские генералы протестовали против этого приема перед русским правительством, он весело и громко расхохотался.
А потом пришло известие о стачках в Германии, о солдатских бунтах - не конец ли настал для германского империализма? Однако, буржуазия и военщина подавили "беспорядки" и германские войска вторглись в Россию. Германские социалисты (их было в армии не мало) получили приказ стрелять в - красное знамя! Как они ответят? Протестом или подчинением? Джимми весь насторожился! И что же?
Послушные команде офицеров, солдаты-социал-демократы стреляли в красное знамя пролетариата так же тупо-усердно, как раньше в трехцветное знамя царя. Лифляндия и Украйна ограблены! Финский пролетариат задушен! Войска кайзера в двух шагах от Петрограда. Правительство большевиков вынуждено переехать в Москву. А газеты германских социал-демократов (почти без исключения) приветствуют все эти позорные события с восторгом. Словно кто-то ударил Джимми кулаком в лицо. В довершение всего - брест-литовский мир! Разве не ясно, какого сорта мир будет продиктован кайзером? С ним надо покончить. Это долг всякого пролетария. Многие американские социалисты, даже немцы по происхождению, стали в ряды армии. Долго крепился Джимми - он все оставался антимилитаристом - и наконец нашел выход из запутанного, затруднительного положения. Он пойдет на войну не как солдат, а как рабочий. На французский фронт требовались обученные рабочие, и он предложил свои услуги, как специалист по ремонту автомобилей. На него одели мундир из хаки, и с первой партией он на пароходе отправился во Францию. Не мало пришлось ему слышать от матросов об объявленной Германией подводной войне, от которой гибли подчас и непричастные к войне пассажиры - женщины и дети - и эти рассказы тоже не могли его расположить к немцам, которые все более представлялись ему в образе "гуннов". Не успели они доехать до берега Франции, как Джимми на опыте познакомился с прелестями подводной войны. Мина пустила ко дну пароход, сопровождавшая его миноноска подобрала Джимми и отвезла в Лондон, в госпиталь.
Здесь однажды он видел короля.
- Вы солдат? - спросил его король, подходя к его койке в сопровождении сестры милосердия.
- Нет, механик - рабочий.
- Нынешняя война - война машин, - любезно заметил король.
- Я социалист, - вдруг неожиданно объявил Джимми.
- Разве?
- Ручаюсь.
- Но я вижу, вы не принадлежите к тем социалистам, которые восстают против собственной страны!
- Я долго к ним принадлежал, потом изменил свой взгляд. Но я все-таки социалист.
На этот счет можете быть уверены, господин король.
Король переглянулся с сестрой, а Джимми почувствовал себя вдруг пропагандистом.
- После войны все пойдет иначе, - продолжал он, - т.-е. для пролетариата.
- Для всех, - поправил его король.
- Рабочий получит то, что он сработал. У нас дома рабочий работает часов двенадцать под-ряд и не в состоянии скопить хотя бы столько, сколько нужно на похороны. А в Англии говорят еще хуже.
- Да, и у нас нищета отчаянная, - признался король. - Придется подумать, как помочь.
- Другого средства нет, кроме социализма! - воскликнул Джимми.
Король с сестрой отошли к следующей койке. Джимми зря потратил свой талант пропагандиста.
Когда он выздоровел, его отправили во Францию, на фронт; приписали к авто-роте, дали поручение отыскать какую-то батарею и передать важный пакет; батареи он так и не отыскал, а вместо нее наткнулся на - сражение. Германцы прорвали фронт у Шато-Тьерри. Положение было самое критическое. Надо было отстоять позицию во что бы то ни стало до прихода подкреплений. Не долго думая, Джимми бросил свой велосипед, влез в окоп, взял винтовку и принялся, - он - антимилитарист, - стрелять в наступавших "гуннов", пока ему не прострелили руку. Но именно его мужество спасло положение. Подошли американские подкрепления и битва при Шато-Тьерри - начало краха германской армии - была выиграна. В награду Джимми был произведен - в сержанты!
Во время своей вынужденно-боевой карьеры он встретился, между прочим, довольно неожиданно с владельцем того самого машинного, а потом снарядного завода в Лисвилле, где он долго работал. В силу разных обстоятельств молодой миллионер должен был покинуть светское общество и родину и жить инкогнито на французском фронте.
Вся Европа и Америка были в это время поглощены проблемой о большевиках. Предали ли они в самом деле демократию "гуннам" или же - как они сами утверждали - они расчищают человечеству путь к демократии, более совершенной? Хозяин держался, конечно, первой точки зрения, как все американцы в армии, за исключением несколько доподлинных радикалов. Когда он узнал, что и Джимми из числа этих радикалов, он стал его выспрашивать и в продолжение нескольких дней между ними шел жаркий спор. Так поступить, как поступили Ленин и Троцкий, могли только агенты Германии! Джимми со своей стороны излагал основные принципы интернационализма. Большевики сделали больше союзнических армий, чтобы сломить могущество кайзера. Откуда Джимми это известно? Джимми должен был согласиться, что фактов, которые подкрепили бы его мнение, у него нет, но, зная принципы интернационализма, он точно знает, как должны были поступить Ленин и Троцкий, ибо он сам на их месте поступил бы точно таким же образом.
Юный лорд из Лисвилля, наследник огромного состояния, воспитанный в вере, что он имеет на него право по божьим и человеческим законам, должен был выслушивать от какого-то ничтожного механика из собственной фабрики, что это состояние будет у него отнято, что рабочий и его товарищи, объединенные в единый большой производственный союз, будут сами управлять им в интересах не предпринимателя, а всего общества. И когда Джимми принимался за эту тему, он забывал всякую почтительность. Экспроприация экспроприаторов - это была его мечта и говорил он о ней с глазами, блестевшими вдохновением.
Неожиданно виновник победы при Шато-Тьерри получает приказ отправиться с своей автомобильной ротой в Россию защищать союзнические склады в Архангельске от германских армий. Он был в восторге. "Он увидит Россию, увидит революцию". И вдруг он узнает, что его надули. В Архангельске власть перешла в руки совета рабочих и крестьянских депутатов, британские и американские войска заняли город, вынудили революционеров к отступлению и готовили теперь экспедицию с целью занять железную дорогу и Северную Двину. Итак, он - Джимми - сторонник пролетарской революции - призван участвовать в истреблении "организованных рабочих". Чем больше он думал над этой чудовищной мыслью, тем сильнее росло в нем негодование. Чего он не сделал для них? Проникся их "патриотизмом", бросил все, чтобы сражаться за демократию; рисковал жизнью, был ранен! А теперь его хотят заставить истреблять социалистов, точно он американский солдат-милиционер.
