Газета Завтра Газета - Газета Завтра 296 (31 1999)
“За Победу!” — чтим любовь
И творим молитву.
“За Победу!” — чтобы враг
Сгинул без возврата.
“За Победу!” — с нами флаг
Русского солдата!
“За Победу!” — против бед,
Сколько их не будет.
“За Победу! — или нет?
Выбирайте, люди.
Каждый сделай выбор свой:
За Россией следом
Становись в единый строй —
с нами. “За Победу!”
Евгений НЕФЕДОВ
Николай Анисин БУНТ КАК ВЫЖИВАНИЕ
Тульский город Кимовск — концлагерь нового типа. Он не обнесен колючей проволокой, в нем нет подневольного труда, но есть жуткое рабство.
Каждое утро две тысячи триста жителей Кимовска минуют проходные электромеханического завода и восемь часов сидят в темных цехах. Сидят и баклуши бьют. Работать им не полагается. Полагается присутствовать.
За ежедневное времяпрепровождение на месте трудовой вахты на человека в среднем начисляется рублей сто сорок в месяц. Но никто из рядовых работников никаких денег на заводе в течение последних полутора лет не получал. И тем не менее все они поутру приходят в цеха.
В концлагерях старого типа заставляют вкалывать и дают еду. В нового типа концлагере в Кимовске исключаются и работа, и еда. Его обитателям уготовано организованное голодное ничегонеделание. И только оно.
На одно рабочее место в Кимовске приходится свыше ста безработных. Все шахты вокруг города закрыты. Вместо горняцкого производства другого не создано. Кимовский электромеханический завод (КЭМЗ) — единственное живое еще предприятие на весь район. Денег оно не платит, но на нем можно держать трудовую книжку, сохранять стаж и хоть какую-то надежду получать зарплату в будущем, если в настоящем бесплатно отсиживать в цехах по 8 часов в день.
Де-юре работники КЭМЗа — люди абсолютно свободные, де-факто — рабы обстоятельств, зависимые ото всех и вся. Они дрожат от страха перед заводским начальством: как бы не уволили. Они дрожат от стыда перед собственными детьми, видя их голодные глаза. Они дрожат от отчаяния, получая извещения об отключении за неуплату света и воды.
Как и зэки в зоне, не лишенные никаких гражданских прав работники КЭМЗа не вольны поменять место своего унижения. Во-первых, потому что не каждому из них по силам таскать бетон на московских стройках, а, во-вторых, не все они могут хотя бы на время оставить семьи. Что им остается?
До реформ Ельцина Кимовский завод производил высокотехнологическую продукцию — изделия для противовоздушной обороны — и досыта кормил 10 тысяч человек с их чадами и домочадцами. Реформаторы не сказали заводу, что он больше не нужен стране, не разрешили его перепрофилировать, но и перестали заказывать ему продукцию. В результате завод законсервировал мощности, сократил впятеро численность работников и оставшимся в штате сохранил лишь возможность бесплатной отсидки в темных цехах.
Благополучие у работников КЭМЗа отняла власть. Власть же, по их разумению, должна благополучие и вернуть. Четыре года они ждали смены власти, четыре раза — на думских и президентских выборах и на выборах губернатора и мэра — голосовали против тех, кто нынешнюю власть олицетворял, и ничего не дождались.
Минувшей зимой в Кимовске были разморожены четыре школы, суд и горсовет. Производства в городе нет, нет и денег на содержание систем жизнеобеспечения. Следующей зимой, вполне вероятно, тепла не будет в квартирах. И если президент и правительство, оппозиция в Госдуме и красный губернатор Стародубцев прежде не решили вопроса с зарплатой на заводе, значит, не решат они и вопроса с теплом.
Инстинкт самосохранения заставил-таки вечно дрожащих работников отважиться на бунт. На бунт против заводского начальства. Вызревал он давно. Кимовский завод — огромное предприятие даже по масштабам промышленной Тульской области. После того как КЭМЗ лишился госзаказов, на его складах оставались немалые запасы всевозможных материалов. Куда они делись? Почему руководство завода на освободив- шихся от оборонных изделий мощностях не организует производство какой-то мирной продукции? Почему ведомость на зарплату главным специалистам — тайна за семью печатями?
Недовольство директором-пенсионером и пенсионного же возраста его замами было на заводе и год, и два года назад. Но прорвалось оно только теперь. Прорвалось потому, что у одного человека инстинкт самосохранения подавил чувство страха.
Жарким июльским днем монтажница Татьяна Васильевна Тимакова, услыхав, что на завод пришли деньги для выдачи отпускных начальству, принесла в приемную директора заявление: прошу выплатить мне долг по зарплате за 18 месяцев в размере 2896 рублей и причитающуюся индексацию к ним на сумму в 2 тысячи рублей. Резолюция на заявление была следующей: выплатить по мере поступления на завод денег. В таком случае, заявила Тимакова в своем цехе, я поеду в Москву к Степашину и Зюганову. Не знаю, на какие деньги, но поеду. Хватит терпеть. И это ее "хватит терпеть" вдруг сразу разнеслось по заводу и отозвалось в сотнях голосов: "Поезжай, мы тебе по рублю, по пятьдесят копеек на билеты соберем, только поезжай и хлопочи и за себя и за нас всех". В ответ Тимакова предложила: если хотите, чтобы я представляла всех, давайте проведем общезаводское собрание и выскажем требования от всего коллектива.
"13 июля состоится собрание трудового коллектива завода. Повестка дня: О работе. О зарплате. О недоверии директору завода".
После того как объявление было вывешено, Тимакову пригласил председатель продкома Пахотенко и внятно уведомил: "Вы — никто. Вам собрание проводить не разрешается. Будете на директора горло драть, вас сократят".
Предупреждение не подействовало. И Тимакову позвали на беседу в отдел безопасности завода: "За несанкционированное собрание на режимном предприятии на вас будет заведено уголовное дело. Кроме того, мы знаем, кто ваш муж, и у него могут быть неприятности, а у вас — дети малые". "Мне вы можете статью подбирать,— согласилась Тимакова,— а муж мой — хороший человек, и если вы его тронете, я на вас весь Кимовск подниму".
Собрание, объявление о котором провисело всего несколько часов, состоялось. Свыше трехсот человек не испугались ни запрета начальства на собрание, ни его гнева и выразили солидар- ность с Тимаковой: хватит терпеть!
Через десять дней уже с согласия профкома было проведено полноценное собрание всего трудового коллектива. И оно проголосовало и за недоверие директору, и за необходимость комплексной ревизии финансовой деятельности завода.
Бунт не угас. Он продолжается. Сейчас Тимакова на копейки сотен ее товарищей приехала в Москву и пытается передать требования коллектива в Министерство экономики, в подчинении которого находится КЭМЗ. Пока бунтовщики добились лишь победы над собой: перестали чувствовать себя безответными рабами, что дает основание думать: просто так они уже не сдадутся. А чем может закончиться их бунт?
На другом краю Тульской области есть город Ясногорск. В нем, как и в Кимовске, единственное предприятие — машиностроительный завод. Но, в отличие от КЭМза, Ясногорский машзавод работал и работает, ибо на его продукцию — насосы и шахтное оборудование — спрос не исчез.
Тем не менее в конце прошлого лета коллектив машзавода был отправлен в вынужденный неоплачиваемый отпуск. Когда он начался, склады завода были забиты, а когда закончился — пусты. Но денег не было ни на счетах, ни в кассе. И тогда работники созвали собрание, объявили низложенным весь старый совет директоров и назначали руководить заводом рабочего лидера Ленста Рощеню и бывшего в советское время директором Владимира Дронова.
Решение собрания было опротестовано в суде: у трудового коллектива нет контрольного пакета акций, и менять руководство он не правомочен. Коллектив с постановлением суда не согласился, силой выкинул из кабинетов прежнюю администрацию и посадил в них своих ставленников. Но с санкции местного прокурора Матвейчика Рощеня и Дронов были арестованы. Это рабочих не остановило. Они не позволили вернуться на завод старым начальникам, и когда те собрались на заседание в Доме культуры, туда ворвалась толпа работников и весь отстраненный совет директоров, кроме гендиректора Чернова, который успел спрятаться в туалете, взяла в заложники.
