Рышард Савва - Клуб любителей фантастики, 1973
Может быть, Даль подумает, что он, Нат, просто замешкался и немного оттянет старт? И Нат уверовал в то, что Даль подождет.
Он был сильно утомлен. Не слышал и не видел зонда. Когда они доползли до последней цепи возвышенностей и уже начали спускаться к звездолету, Нат почувствовал легкое дрожание грунта. Быстро взглянул вниз.
…Он заметил, как дрогнули защитные створки и начали открывать главный двигатель. Ведь их наверняка видели. Это было страшно.
В последний момент они успели уйти со взгорья. «Чужой» долго не мог понять, в чем дело. Нату пришлось чуть ли не нести его на руках. Резкий толчок — и Нат распрощался с последними надеждами Собственно, зачем они отступают? Чтобы избежать удара гравитонов? Но и без того 327-Н уничтожит их через несколько минут. Или секунд? Он отвел глаза от черного неба, где скрылся его звездолет, и по бурной жестикуляции инопланетянина понял, что тот не собирается сдаваться Они должны сделать попытку — использовать последний, пусть даже совсем малый шанс.
Нату было уже все равно. Но ведь инопланетянин ранен! Нат решил предпринять последнее усилие. Взвалил его на спину и побежал. Вес был небольшой, но он чувствовал, что долго так бежать не сможет.
Он был слишком утомлен, чтобы рассмотреть их корабль. Сразу было видно, что это фотонный корабль самого простого типа. Когда Нат подбежал к кораблю, оттуда выскочили несколько пришельцев и втащили раненого в люки. Видимо, они были к этому уже подготовлены, потому что тотчас помогли и Нату вползти внутрь. Они очень спешили.
Нат, отдыхая, наблюдал за ними. Собственно, старт корабля они провели вручную. Сами поочередно включали отдельные системы. Когда они дали запал на поток водорода, он почувствовал это.
Он взглянул на экран, ярко светящийся в центре рубки. Быстро разобрался в шкале. У них тоже был точно определен момент «ноль». И все-таки они ждали.
Он почувствовал горький стыд перед этой вновь познанной цивилизацией.
Эти существа общались с помощью звуковых, а не электромагнитных колебаний. Было не более шести g, однако все они лежали в противогравитационных креслах.
Только позже, когда они были уже далеко от планеты и на одну секунду опережали мчащуюся за ними пылающую смерть, повернувшись к звезде фотонным зеркалом, когда закончилось ускорение и они скинули скафандры, он понял, что, хотя они тоже двуногие и двурукие, они гораздо нежнее его, чье тело защищал мощный хитиновый панцирь, и что большей перегрузки выдержать они не могли.
Перевод с польского Евг. ВАЙСБРОТА1973, № 2
Айзек Азимов
ФАНТАСТИКА — ЖИВАЯ ВЕТВЬ ИСКУССТВА
Рисунок С. Гавриша, присланный на конкурс «Мир 2000 года».
Может быть, никогда еще за всю историю человечества не вглядывались люди в грядущее с таким пристальным вниманием, как это происходит сейчас.
Глубочайшими социальными изменениями, происходящими в мире, отмечено наше время. Великая Октябрьская революция, рождение и бурное развитие социалистических стран… Освобождение миллионов людей от векового колониального ига.
И на все это накладывается научно-техническая революция, влияние которой на все стороны человеческой жизни грандиозно. Сверхзвуковые скорости, электроника и кибернетика, применение счетнорешающих машин, раскрепощающих человеческий разум… Лазеры, голография, проникновение в генетические тайны зарождения и развития жизни… Наконец, планомерное освоение космического пространства, использование человеком атомной энергии…
Не эти ли причины заставляют людей лихорадочно всматриваться — кого с надеждой и упованием, а кого с тревогой — всматриваться в будущее!..
Научная фантастика — литература о завтрашнем дне — приобрела притягательную силу для миллионов и миллионов читателей, может быть, потому, что они хотят зримо ощутить, что ждет их впереди.
Два года назад мы познакомили читателей нашего журнала с высказываниями крупнейших фантастов мира, с их точкой зрения на литературный жанр, с их взглядом на перспективы развития человечества.
Откликаясь на просьбы читателей, мы продолжим этот разговор в текущем году, познакомив их с наиболее интересными высказываниями ученых и писателей о будущем, о научной фантастике, о путях научно-технической революции.
Разговор начинается статьей крупнейшего американского фантаста Айзека Азимова, произведения которого широко известны советским читателям. Не со всеми положениями, высказанными писателем, можно согласиться. По ряду моментов следует резко спорить. Но он, рассуждая о фантастике с позиций западного писателя, подвергает критике состояние этого жанра в странах капитализма. Его мысли о роли в наше время научной фантастики представляют бесспорный интерес.
Мне всегда несколько странным казался вопрос: является ли научная фантастика литературой, содержащей идеи? Я не только не сомневаюсь в этом, я бы хотел громогласно заявить, что это единственный род литературы, вобравший в себя идеи, наиболее полно отвечающие духу нынешнего дня, единственный род литературы, основанный на строго научной мысли.
Из всех производных человеческого разума научный метод самый уникальный. И вовсе не оттого, что он пытается выдать себя за единственный путь к Истине, — это не так. Не претендует он и на то, чтобы определить, что есть Истина, или же выяснить, в чем ее значение и смысл.
Уникальность науки состоит в ином: она предлагает способ для определения неистинности. Наука — единственный путь, следуя по которому можно найти ошибку. В истории науки тоже велись яростные споры; и хотя в них не всегда можно было провозгласить победителя, зато оставалась всегда возможность доказать, что хотя бы одна точка зрения основывается на фактах, полученных из опыта.
Пастер утверждал, что алкогольная ферментация есть продукт живой клетки; Либих отрицал это. Либих во всеоружии научного метода своего времени оказался на ложном пути; и его точка зрения была признана неверной. Ньютон блестяще нарисовал весьма правдоподобную картину мироздания, упустив, однако, из виду некоторые на первый взгляд незначительные детали. Эйнштейн создал другую картину, выглядевшую иначе. До сих пор спорят и, возможно, долго еще будут спорить, верна ли теория Эйнштейна, но ясно, что точка зрения Ньютона ошибочна. Здесь спора уже нет.
Человек, невежественный в области химии, может, конечно, рассуждать о ней, блистая красотами собственных ораторских приемов, но они неспособны помешать в любой момент любому толковому гимназисту, проходившему химию, уличить его во лжи.
О проблемах искусства может рассуждать кто угодно и как угодно, и, пока его невежество не будет выявлено настоящим специалистом, никто не рискнет с ним спорить с надеждою на успех. В науке же имеется ряд установленных положений; и, чтобы стать удачливым фальсификатором в науке (перед более или менее подготовленной аудиторией), человеку необходимо изучить их. Но, изучив их, он уже не имеет нужды быть фальсификатором. В иных сферах интеллектуальной деятельности обычно нет общепринятых законов. Различные школы непрерывно спорят друг с другом, словно двигаясь по замкнутому кругу.
И одна мода сменяет другую.
На протяжении веков для того, чтобы быть процветающим фальсификатором в религии или искусстве, необходимы были только известный набор слов и отрепетированная уверенность в собственных силах. Поэтому неудивительно, что столь много молодых интеллектуалов избегает заниматься наукой и столь много пожилых интеллигентов гордится своим невежеством в вопросах науки. Наука имеет дурной навык спускать необоснованные претензии, как автомобильные шины. Тем, кто живет с претензиями на интеллектуализм, но не верит в науку, лучше всего ее избегать.
Если считать литературу главным инструментом идей, то можно прийти к выводу, что, собственно говоря, идеи, которыми она пользуется и сегодня, — это те же самые идеи, что занимали умы Гомера или Эсхила. Они содержат в себе достаточно проблем, чтобы отнимать сколько угодно времени у бесконечного количества умов. Но проблемы эти в основном не решены и сейчас.
Этими-то «вечными истинами» и не занимается научная фантастика. Она исследует истины преходящие. Она исследует возможные последствия в науке и потенциальные изменения — даже в проклятых «вечных истинах», — которые могут быть вызваны обществом.
Мы живем в обществе, где огромные изменения совершаются под влиянием науки и в ее приложении к повседневной жизни. Достаточно представить себе масштабы изменений, связанных с появлением автомобиля, телевизора, реактивного самолета. Спросите себя, каким будет мир завтрашнего дня, когда будет введена полная автоматизация, роботы станут явлением заурядным, будут побеждены болезни и старость, а ядерная энергия будет использоваться лишь в мирных целях.
