Александр Тюрин - Третья индустриализация
И точно также за последние 20 лет более тринадцати миллионов человек стали в России жертвой господства истребительно-потребительской идеологии и разрушения производительных сил (опять — таки вымирание почти 10 % населения). И на эти миллионы погибших было наплевать даже тем, кто по своим должностным обязанностям должен был спешить на помощь. За то, чтобы услышать крик и стон погибающих, не было заплачено журналистам и прочим медийщикам. Зачем спасать ближнего своего, оказавшегося в беде — если тут ничего не получится сожрать или откусить.
Культ потребительства всегда дополняется безответственностью — оба эгоистических явления находились и находятся в симбиозе.
Но, как я уже упоминал, дело не сводится только к элите. Значительная часть народа также заражена потребительством и одновременно безразличием ко всему тому, что не сулит нового потребления. В пяти метрах от жруна-потребителя будут насиловать и убивать ребенка, а он не повернет головы, хотя завтра может наступить очередь его собственного отпрыска. Он будет на своей тачке «рассекать» с полной скоростью пешеходный переход, с восторгом потребляя мощь своего мотора, не задумываясь, что завтра его собственная мать не успеет выпорхнуть из-под колес чьей-то крутой тачки.
Вспомнить всё
Русского, из человека, способного к самопожертвованию «ради други своя», традиционно настроенного на солидарные и коллективные действия (чрезвычайно необходимым в природно-климатическом и геополитическом пространстве России), сделали атомом, если точнее ионом, который носит между электродами спроса и предложения.
В кратчайшие исторические сроки из людей была почти напрочь вытравлена способность к бескорыстному действию. Убита способность к действию ради общего блага, которая двигала Мининым и Пожарским, Ломоносовым и Менделеевым, Мересьевым и Талалихиным, Гагариным и Королевым, да и миллионами безвестных русских людей, которые пятьсот лет назад строили монастыри в таежной глуши, четыреста лет назад рубили засечные черты на границе Дикого поля, двести лет назад шли на штыки лучшей в мире Grand Armee, а 65 лет назад совершили воинский и трудовой подвиг, вряд ли сравнимый с чем либо в истории.
Прививанием потребительства занимаются силы, которые приватизировали сам государственный аппарат и государственные медиа — особенно велика роль в этом падении нашей «совести нации» — интеллигенции. Она уже несколько десятилетий занимается заменой государственных инстинктов российского народа на эгоизм, себялюбие и рвачество, на стадные потребительские рефлексы — причем под маркой насаждения свободы.
Редкий казус в мировой истории, государство (на самом деле захваченное антигосударственными силами) разрушает те начала в человеке, без которых само государство, его наука, вооруженные силы, органы правопорядка просто не могут существовать. За государственные деньги медийщики поганят все созидательные эпохи в нашей истории, когда человек жертвовал своим настоящим ради будущего детей. За государственные деньги очернители русской истории создают потребительскую пустоту в сознании людей, на которую само государство уже не сможет опереться. Единственный побудительный механизм, который продолжает функционировать в потребительском мире — это подкуп. И более всего он в распоряжении мировой финансовой верхушки, не заинтересованной в существовании большого русского государства и большого русского народа.
Если к 30 сортам импортной канцерогенной колбасы будет добавлено 30 политических партий, ни одна из которых не защищает отечественного производителя, положение только ухудшится, потому трескотня о свободе будет еще больше маскировать потопление русской экономики, тянущей на дно и русский народ.
Если «борец против коррупции» не слова не говорит о том, как средства, нынче идущие на потребление олигархического слоя и на рост заграничного капитала, превратить в инвестиции и дешевый кредит для отечественного производства, то он сам лишь орудие олигархии. Значит, олигархия просто хочет поменять одних коррупционеров на других и создать имитацию «перемен к лучшему» при продолжении деградации.
Если человек вслед за медийными попками повторяет мантру о «пользе конкуренции», он забывает о полуубитых производительных силах самой России. В его плоский мозг не помещается мысль, что производительные силы России надо спасать, как спасают даже больное животное, прежде чем требовать от него удоев и привесов. Ведь если русская промышленность будет окончательно задавлена «конкуренцией» (а иногда просто чужими монополиями), то сегодня у русских не будет денег на дороги, мосты, электростанции, на борьбу с криминалом, на хорошее образование и здравоохранение, а завтра и на импортные цацки. Всё, что есть в нашей трубе, будет утекать к западным и азиатским капиталистам, потому что сырьевая экономика это еще и постоянно нарастающая внешняя задолженность. У нас же от такой «честной конкуренции» будет профитировать только торговый посредник, вор и коррупционер.
На самом деле ни одна страна, желающая поднять свою промышленность, не обходилась без жестких защитных протекционистских мер, так было и в Англии, начавшей свой взлет с Навигационных войн, уничтоживших голландскую судоходную монополию, и создававшей огромные защищенные от конкурентов рынки по всему земному шару — в Индии, Африке, Китае, Латинской Америке и т. д. Так было в США, имевших во второй половине 19 в. самые высокие ввозные тарифы. Так было у всех азиатских экономических драконов. А разработанный знаменитым Менделеевым «Таможенный толковый тариф» лег в основу покровительственных тарифов императора Александра III, определивших первый скачок тяжелой индустрии в России.
Совершенно неслучайно, как показал Тойнби, индустриализация всегда шла рука под руку с национализмом, поскольку последний является идеологической основой для защиты национальной промышленности и торговли.
Каяться надо не перед забугорными вурдалаками, как предлагают господа интеллигенты, а перед своими детьми, у которых забираешь будущее. Учиться созидать надо не у немцев и китайцев, а у своих собственных предков, которые и при самодержавии-православии, и при социализме показали нам всё — и этику упорного труда, и самоограничение ради будущей жизни. А покаявшись и решив не посрамить славных предков, надо приниматься за работу, которую надо освятить гражданской религией, назовем ее к примеру, индустриальным православием.
Население должно стать нацией и понять, что лучше самим производить и потреблять свое, чем не производить и потреблять чужое. Первый путь более сложный, но за ним жизнь; второй путь — простой, но это путь в никуда, в первую очередь к вымиранию российского и преимущественно русского населения, к распаду страны.
Контуры Третьей индустриализации
Но каковы могут быть контуры Третьей индустриализации?
Она будет соответствовать технологическому укладу шестого кондратьевского цикла. К его ядру относятся методы манипулирования веществом на атомарном и молекулярном уровне — нанотехнологии, которые, как правило, будут встраиваться в уже существующие технологии и технологические цепочки, с целью кардинального увеличения их эффективности. Грубо говоря, шестой цикл повторяет на новом уровне несколько предшествующих кондратьевских циклов.
Сам по себе добывающий сектор экономики не является проклятием для страны. Скажем, структура экономики в Канаде намного хуже, чем в Южной Корее, с точки зрения соотношения добывающей и обрабатывающей отраслей, хуже позднесоветской, и близка к РФ. Третья индустриальная волна в России начнется с добывающих отраслей, и первая задача национального правительства превратить минеральные и энергетические ресурсы в глубокую переработку сырья, в сплошную газификацию и электрификацию сельской местности (линии электропередач могут также использоваться как информационные коммуникации для малонаселенных местностей), в дешевое горючее для сельских производителей, затем в средства для качественного технического образования, для хорошо оснащенного здравоохранения (сперва на уровне Ливии и Кубы), для обновления космических и морских элементов базирования ракетно-ядерного щита.
Речь идет не об эффективности в либерально-капиталистическом смысле этого слова, что означает лишь увеличение прибыли, идущей в карман хозяев за счет перемалывания всех видов ресурсов, в т. ч. невозобновляемых. Есть эффективность гораздо более универсального свойства — это снижение общественных издержек, в том числе и расхода времени ради достижения результата, значимого для всего общества — например, увеличения численности и образованности русского и других народов России. Вознаграждение менеджеров должно напрямую зависеть именно от достижения такого результата. При том менеджеры некоммерческих предприятий должны относиться к корпусу гражданских служащих и зарабатываемые ими деньги должны иметь «цвет» и «запах» (что обеспечат системы электронных денег), а как следствие они не будут пополняться за счет взяток и уходить в офшоры.
