Влас Дорошевич - Дело об убийстве Рощина-Инсарова
– А вдруг она окажется ужасной?!
Безумно ревнуя Рощина к жене, он продолжает ему говорить «ты», дружески жмет ему руку, принимает у себя.
Эти люди долго не решаются что-нибудь сделать, – но когда они соберут свои дряблые душевные силенки, никто не бывает так жесток, как бесхарактерные люди. Никто так резко, беспощадно не рубит Гордиевых узлов. Они режут все сразу, кончают одним махом, словно боятся, что через секунду решимость их оставит, у них снова не хватит силенок ни на что.
Настает канун несчастного дня. Как назло, идет пьеса г. Боборыкина [10] «Клеймо».
Г-жа Пасхалова, по пьесе, увлекается Рощиным-Инсаровым, и Рощин убивает ее мужа.
Г-н Матов вбегает после этой сцены в уборную Рощина:
– Ага! Вот, значит, как нужно поступать с мужьями, когда они мешают! Вот как!
– Он был, как сумасшедший! – говорят очевидцы.
И тяжелая сцена, в которой так много больного и недоговоренного, кончается тем… что Рощин-Инсаров [11] , по приглашению, идет ужинать к г. Малову.
Снова г. Матов на «ты» беседует с Рощиным-Инсаровым, и уж когда тот, за поздним временем, уходит, собирается с духом сказать:
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Так давай.
– Нет… нет… завтра…
Дряблых душевных сил все еще не хватает на объяснение. Затем происходит ряд сцен между мужем и женой. Г-н Малов хочет застрелить жену, – она убегает от него к соседям и говорит ему:
– Ты трус!
– Нет, я не трус!
И после всех этих бурных сцен г. Малов утром, с револьвером в кармане, отправляется к Рощину.
Но пусть об этом рассказывает сам г. Малов так, как, с его слов, передает всем и каждому его рассказ его одесский защитник.
Г-н Малов шел к Рощину, чтоб сказать:
– Ты увлекаешься и увлекаешь мою жену. Для тебя это – один из эпизодов в жизни. Для меня – вся жизнь. Оставь, не разбивай моего счастья.
Если не удастся отговорить Рощина, – он застрелится. Пусть живут! Для бесхарактерных людей нет мысли милее, как думать о самоубийстве. Только думать. Но за то они думают о нем часами, охотно, подробно, – и очень любят представлять себе, как «падут жертвами», самоотверженными, и как на их могиле пусть вырастет чужое счастье!
– Дома Рощин-Инсаров? – спрашивает г. Малов у швейцара меблированных комнат.
– Дома-то они, дома, только у них дама.
Швейцар сказал даже не «дама», а другое слово, от которого еще сильнее бросилась кровь в голову у г. Малова.
– Как? У него нет, не может быть даже этого извинения: увлечение?! Он разбивает мое счастье, даже не увлекаясь моей женой? Он увлекает ее, а сам… Нет, не может быть! Это было бы чудовищно! Хам соврал!
Г-н Малов вбегает в номер Рощина-Инсарова и рвется к нему в спальню:
– Чтоб удостовериться своими глазами!
Рощин встречает его на пороге:
– Нельзя, там женщина!
Даже Антиной [12] , вероятно, когда просыпался, не был особенно интересен. А Рощин-Инсаров не был Антиноем. Это был поживший, очень поживший мужчина.
Перед молодым, красивым Маловым стоял, в утреннем «неглиже», человек, с поредевшими волосами, с черными зубами, с красными от кутежей глазами, с дряблой, отвисшей кожей лица.
«И на эту полуразвалину променять меня, – меня!»
– Мне надо с тобой поговорить!
– Сейчас… Я оденусь, мы пойдем, и я к твоим услугам… Здесь неудобно…
Бедняга Рощин, вероятно, больше всего боялся, чтоб его «дама», услыхав разговор, не закатила ему потом сцены.
Рощин начал умываться. А Малов, ходя по комнате, задавал ему вопросы:
– Сколько платишь за комнату?
– Столько-то.
– Недорого.
Рощин умывался долго и старательно принялся чистить себе щеткой ногти.
Это уже похоже на издевательство!
Этот jeune-premier, занимающейся чисткой ногтей в то время, как у его собеседника, – он знает, – разрывается сердце на части. Г-ну Малову особенно действовала на нервы эта чистка ногтей.
Он не выдержал и начал:
– Ты понимаешь, что в деле, о котором я хочу с тобой говорить, задета моя честь…
– Если вы видели когда-нибудь Рощина в роли Кречинского или Пропорьева в «Цепях» [13] , – рассказывает, со слов г. Малова, его одесский защитник, – вы слышали тот смех, с которым он сказал эту фразу:
– Какая там честь!..
Г-н Матов не помнит. Что произошло. Он выхватил револьвер. Что-то упало. Он куда-то побежал…
Тут есть две фактические «странности».
Во-первых, г. Малов, особенно интересовавшийся Рощиным, не знал того, что знали все: что Рощин живет не один.
Ведь расспрашивал же г. Малов кого-нибудь о Рощине. А с кем «живет» актер, – это вы нехотя узнаете. Всякий разговор об актере или актрисе начинается у нас, обыкновенно, с того, – с кем он или она «живет». Таковы уж нравы.
Во-вторых, трудно себе представить, не только Рощина, но и вообще русского актера, который в такую минуту и с таким презрением произнес бы слово:
– Честь!
Никто так не любит говорить о «чести», как русский актер.
И, если даже лишен всякой чести, – то слово это произносит громко, эффектно, – скорее «чэсть», чем «честь». Скорее с пафосом, никогда с насмешкой.
Рощин не был Кречинским, и не ему, русскому актеру, отставному гусару, любившему вызывать и быть вызываемым на дуэль, – произносить с пропорьевским смехом:
– Какая там честь!
Затем, есть еще одно.
Рассказ очень хорош, психологически удивительно верен, есть черточки, прямо удивительно тонко подмеченные.
Но у него есть один недостаток: он принадлежит г. Малову.
Было бы лучше, если б этот психологический этюд, полный анализа, метких наблюдений, принадлежал кому-нибудь другому.
Если б все так запоминали то, что с ними происходило во время беспамятства, мы бы имели массу отличных психологических этюдов!
И, взвесив все эти обстоятельства, я думаю, что для безумного у г. Малова слишком много чувства самосохранения, для беспамятства он слишком много помнит, для патологического аффекта он слишком много в эти минуты анализирует, для самоотверженно любящего человека он чересчур часто произносит маленькое, нехорошее слово:
– Я!
Примечания
1
Впервые – «Россия», 1899, No 80.
2
…что г. Малов освобожден от суда… – А.К. Малов был признан невменяемым и вскоре выпущен на свободу.
3
…на Сахалине я встречал людей… – Дорошевич побывал на Сахалине в 1897 г. С лета 1899 г. в газете «Россия» шла публикация очерков Дорошевича о сахалинской каторге, начавшаяся в 1897 г. в газете «Одесский листок».
4
Jeunne premier (фр.) – амплуа первого любовника, сценический образ молодого мужчины.
5
Маргарита Готье – героиня драмы А. Дюма-сына «Дама с камелиями» (1852, в русском переводе «Как поживешь, так и прослывешь» и «Маргарита Готье»).
6
«Защитник» (1896) – драма Н.И. Тимковского.
7
Угетт, Угетти – артистка петербургской Итальянской оперы.
8
«Фра-Дьяволо» (1830) – опера французского композитора Д. Ф-Э. Обера (1782—1871).
9
Даже маркиза де Ко звали «маркизом де Патти». – См. «Мужья актрис».
10
… идет пьеса г. Боборыкина «Клеймо» (1886). – Пьеса П.Д. Боборыкина шла в киевском театре Н.Н. Соловцова 7 января 1899 г., за день до убийства Рощина-Инсарова.
11
Рощин-Инсаров – см. «Рощин-Инсаров».
12
Антиной (?-130) – греческий юноша-красавец, любимец римского императора Адриана, обожествленный после смерти.
13
…в роли Пропорьева в «Цепях»… – В пьесе А.И. Южина-Сумбатова.
