KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Лариса Бабиенко - Как живется вам без СССР?

Лариса Бабиенко - Как живется вам без СССР?

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лариса Бабиенко, "Как живется вам без СССР?" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Анна смеется, машет рукой:

— Ладно о феодале. Расскажи лучше о себе. Ты на все лекции ходишь, не отлыниваешь?

— Очень люблю лекции Ландау. И еще Якова Терлецкого. Он мой руководитель. Слушай, — интересовался теперь Хади, — почему ваши студенты ездят на целину? Это повинность? У нас ненавидят трудовую повинность… Однажды нашим крестьянам приказали строить дорогу: мимо собирался ехать английский губернатор. Наша деревня не тронулась с места, и всех потом оштрафовали. Почему у вас интеллигентные люди должны ехать в дикие места и выполнять чужие приказы?

— О мир элементарных частиц! Как ты не понимаешь? Почему бы студентам и не поехать? Там весело. Все такие дружные. Люди поют, рассказывают анекдоты, работают. Я сама поехала со своим курсом на целину. Меня никто к этому не принуждал.

— Не понимаю все же… пусть едут те, кто голодает, но тебе зачем?

Анна уже рассказывала, что целинный совхоз — это бесконечные поля пшеницы, обилие шампиньонов в степи, чудные березовые колки вокруг. Около одной из таких прохладных рощиц студенты факультета журналистики поклялись местному бригадиру Автюкову, что до осени непременно создадут совхозным свиньям почти человеческие условия, в том числе, комнату для матери и поросенка, а сами при этом обещают «не хрюкать», какие бы трудности не выпали на их долю.

Здоровый рослый Автюков, по его поводу в деревне шутили, что он один заменит на земле взвод солдат или трактор «Беларусь», целое лето охотно покрикивал на своих подопечных:

— А ну быстрее, рахитики! Надо щедрее работать, щедрее давать! Учтите, каждая щель — это ведро воды на поросенка. Штукатурьте стены лучше, еж твою кубрялка!

Все лето студенты охотно бегали за раствором, заливали бетоном опалубку, добросовестно, чтоб не оставить просвета на крыше даже с копеечку, замазывали глиной камышовые маты.

К вечеру на руках вспыхивали бесконечные волдыри, ресницы в глине шлепали по лицу, как калоши, но после ужина все бежали в степь, плясали у костра лихие твисты.

— Знаешь, как мы там пели? И песни сочиняли:

Догорают осенние листья
И полынные травы горчат,
Тихо-тихо поют журналисты,
Не умеющие молчать.

Анна изображала, как мальчишки бренчали на гитарах, какой огромной была степь вокруг и как они превосходно себя там чувствовали.

— Но лично тебе что дала целина? — спросил строго Хади.

Девушка долго не тянула с ответом.

— Щеки, из-за которых ушей не видно! — выпалила она. — Нас там вкусно кормили!

— И все? За тяжелый труд вам ничего не платили?

— Почему? Видишь эту шубу? Я купила ее на деньги, которые заработала на целине.

— Тогда почему о деньгах ты говоришь в последнюю очередь?

Такой примитивный вопрос удивил девушку. Она пожала плечами и робко заметила.

— Деньги — вроде не самое главное в нашей жизни…

«Убедила его или нет?», — смущенно думала в это время она, желая все-таки объяснить, что бескорыстие — совсем неплохая субстанция, если и вокруг тебя жизнь такая же, а почти все ребята рядом насмерть были лишены какой-либо алчности, и вообще, главное, когда есть с кем петь песни, улыбаться, дружить, да еще и любить.

Африка… В детстве она была для Анны страной Лимпопо, в которой добрый доктор непременно побеждает злого Бармалея. Потом как-то удивилась, почему так красиво называется река: Голубой Нил?

— Он не голубой, он мутный, — заметил Хади.

— Неужто? Почему?

Познакомившись с Хади, Анна то и дело задавала вопросы: какого цвета земля в Африке, как выглядят листья финиковой пальмы?

— Скажи, что такое африканский социализм?

— Перераспределение частной собственности, однако, не ликвидация ее.

Укоризненно, будто Хади лично виноват в таком половинчатом решении, она спросила:

— Отчего же не ликвидация?

— Какой феодал позволит, чтоб у него отняли поле, даже если оно очень большое? Этот вопрос решить, чтобы никого не обидеть, практически трудно.

— Но в России решили…

— Очень сложной ценой… И тогда решить бы его мягче. Чтоб ни один пласт людей не давил на другой.

— Как это можно, если хочешь, чтобы в стране жили все, а не существовали многие? Частная собственность разве не расправляется с людьми? Батракам в России прежде почти ничего не платили. Или давали за тяжелый труд такие гроши, что хватало жить лишь на соломе, притом на чужой. Этих людей не жалко? Кто их защитит? Они и восстали. Много было на земле восстаний, и только в моей стране за всю историю человечества рабочие победили!

Молодые люди уже были в общежитии, на том этаже, где жили физики. Девушки здесь были редкостью, тут они гляделись в диковинку. Лишь в комнате Хади собеседники перестали ощущать неловкость и могли спорить дальше.

На столе рядом с учебником по квантовой механике лежала книга французского философа Сартра. Хади наклонился над ней, перевернул страницы, потом воскликнул:

— Гляди, а ведь ты права! Посмотри, что пишет Сартр…

— Что?

Хади уже переводил с английского.

— «Бунт — всегда прав!».

— Вот видишь, я же говорила! — обрадовалась Анна, но через минуту задумалась.

— Странно видеть такие четкие определения у этого писателя, — проговорила она. — Сартр ведь — за свободу выбора, хочешь, живи с идеей, а то и вовсе без идеи живи. Любой поступок, даже гнусный, философ не осуждает. Что это за свобода, если она не ощущает ценности того или иного поведения?

— Налицо теорема относительности, — охотно ответил ей студент физфака. — Все в этом мире относительно, все можно изменить, если применить эту теорию к жизни. И тут же меняются принципы.

— Ой, только не надо! — взмолилась девушка. — Лично я категорически против такой свободы, — спорила с Хади, уже и с Сартром она, объяснив, что с ее точки зрения, если у тебя мать, жена, ребенок, и не заботиться о них — это свобода недочеловека. — Какая может быть у каждого свобода? Свобода быть свиньей… Объясни? Свобода — это иллюзия, мираж…

«Один — и свободен, — продолжал Хади цитировать Сартра. — „Но эта свобода напоминает смерть“».

— Ага, значит, свобода приемлема только на кладбище?

Теперь эту книгу они читали вместе и удивлялись тому, как философ, даже с житейской точки зрения, все время противоречит себе, к примеру, утверждая, что «человек обречен на свободу».

— Я не хочу никакой обреченности! — вопила Анна.

Но если ты родился, спорили молодые люди друг с другом, ты уже не свободен, ты зависишь от дождя, солнца, от своей профессии. Ты обязан хоть чему-то всерьез учиться, чтоб не висеть на шее других. Твои дети каждый день хотят есть, их надо лечить, водить к врачу, вместе с ними сидеть над тетрадками. Какую свободу от общества и людей предлагает Сартр? Свободу как у обезьян? Но в стае животные тоже заботятся друг о друге.

— В природе вообще нет такого понятия, как свобода, — утверждала Анна. — Это буржуазная выдумка, чтоб оправдать любое насилие, подлость, даже войну.

— Что тебя не устраивает, — насмешливо заметил Хади, — так это буржуазия придумала… Вольтер сказал, — напомнил Хади, — «я не разделяю ваших взглядов, но готов отдать жизнь за то, чтобы вы имели возможность их свободно высказывать».

— Сплошная демагогия — рассмеялась Анна и возразила: — Если бы Вольтер знал, что племянница уморит его в старости голодом, оценил бы ее предварительные ласковые слова иначе. Вряд ли философ отдал бы жизнь за свободу подлой бесцеремонности, за свободу голода. Свобода нужна только негодяю.

Этот горячий спор неожиданно закончил глядевший на собеседников с портрета книги Сартр, который со страниц своего эссе изрек нечто для них примиряющее, хотя бы на короткое время, то, что остудило бы даже буйные головы: «А ну, познания человеческие, поглядим, кто кого!».

Часы на руках Хади говорили о том, что пора расставаться, пора Анне уходить на север, в свой корпус, в свою комнату. Перед уходом она внимательно глянула на фотографию, стоявшую в рамочке на столе.

— С кем это ты на фото? — спросила девушка.

— С двоюродной сестрой. Видишь, как мы похожи.

Хади тут же вытащил из чемодана маленький альбом, показал портреты матери, сестер. Вот тут он совсем ребенком играет с той же девочкой во дворе.

— Это дочь маминой сестры. Потому мы похожи друг на друга.

Вспомнив, как много зачетов надо сдать в предстоящие дни, сколько еще придется сидеть в библиотеке, Анна предложила следующий раз встретиться в столовой.

— Почему? — не понял он.

— Нынче сессия, тысяча книг в одну ночь… Беседы со знакомыми могу вести только за обеденным столом.

Хади рассмеялся.

— Обещаю три раза в день приходить в столовую!

Тихо потрескивали на шестнадцатом этаже стекла окон.

На них мороз уже набросал звезды, ели, папоротники, и даже пальмы, фантазийно объединив на маленьком пространстве растительность чуть ли не всех континентов. Далеко внизу слышался рокот автомобиля, за стеной умолкло радио, и такая тишина разлилась по многочисленным комнатам общежития, что девушка, будто запоздавшая Золушка, опрометью бежала по лестнице, чтобы быстрее оказаться на своем, отведенном ей нынче временем пространстве, будто в шатре царя Гвидона, теплом и надежном.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*