Александр Дугин - Геополитика постмодерна
6. Сводная схема основных парадигм глобальной политологии XXI века
Если мы сведем и исторические парадигмы, и геополитические принципы в одну схему, то получим картину, которая может рассматриваться как базовая пространственно-временная политологическая карта XXI века . С ее помощью можно прогнозировать основные фундаментальные тенденции и тренды, отслеживать динамику развития и изменения баланса основных событий, расшифровывать их значение.
На схеме изображена сводная картина исторических парадигм и геополитических полюсов, своеобразная пространственно-временная матрица, описывающая баланс сил в начале XXI века. Мы видим, что, в отличие от упрощенных картин идеологического противостояния или сведения всего к процессу «модернизации», геополитический дуализм Суши и Моря существенно усложняет картину, показывая, что линии напряжения могут проходить одновременно по всем трем историческим парадигмам, и в некоторых случаях конфликты могут развертываться в перекрестных направлениях.
Атлантистский полюс в лице США сегодня активно утверждается во всех трех парадигмах. «Традиционному обществу» соответствует основополагающая для американской государственности и американского общества протестантская религия, и распространение протестантских сект со штаб-квартирами в США вполне может рассматриваться как один из инструментов геополитической экспансии. Американоцентричный протестантизм в некоторых случаях является особенно действенным средством укрепления американского влияния, если речь идет о традиционных обществах. В 1990-х годах волна протестантских проповедников и миссионеров захлестнула Россию и страны постсоветского пространства, а в последние годы масштабное наступление протестанты ведут на страны Дальнего Востока. Так, в Южной Корее протестантизм уже является конфессией большинства, и сейчас идет процесс повального распространения протестантизма в Китае. Поскольку именно протестантская этика и система ценностей лежит в основе современных западных капиталистических обществ, то расширение зоны влияния протестантской конфессии вполне может рассматриваться как подготовительная операция по наступлению атлантизма как геополитического явления, хотя в этом случае речь идет о смене одних религий другой, а не о прямой «модернизации» и программе Просвещения, которая делает ставку приоритетно на атеизм и индивидуализм.
На схеме видно, что традиционные конфессии автохтонных народов сопротивляются протестантскому влиянию, но одновременно можно увидеть, что косвенно распространению протестантизма оказывают поддержку и американское государство, и глобалистские фонды, НПО и правозащитные организации. Чаще всего традиционные религии в той или иной степени противодействуют прямым атакам протестантских миссионеров, но симметрично влиять на американскую государственность или глобалистские сети они бессильны (если не считать атаку 11 сентября 2001 года на Нью-Йоркские небоскребы Всемирного торгового центра, приписываемую «Аль-Каиде»).
На уровне типичных образований модерна мы видим на схеме противостояние интересов США как государства и других национальных государств, чей суверенитет и региональное влияние ограничивают естественным образом зону влияния США. Поэтому атлантизм ведет к постепенной десуверенизации национальных государств. Этот процесс десуверенизации ведется по двум направлениям, отмеченным на схеме стрелками. С одной стороны, США стараются установить прямой контроль над проблемными зонами (Ирак, Афганистан, до определенной степени Сербия) — это противостояние по линии государство (США) — государство (все остальные страны). Здесь речь идет о напряжении в рамках парадигмы модерна. Но в других случаях десуверенизация может проходить под эгидой глобализации, и тогда те же США выступают уже не в роли национального государства, а как наднациональный локомотив глобализации, продвигающий условия «постмодерна» в мировом масштабе, не считаясь с национальными и административными границами.
Как мы видим на схеме, глобализация сталкивается с двумя типами сопротивления — по линии модерна этому противятся (отчасти по инерции) суверенные государства, а на глобальном уровне однополярному миру противостоит многополярный мир, или проект «созвездия новых империй», «больших пространств», что представляет собой ответ в плоскости постмодерна. И наконец, последняя линия напряжения проходит между проектом многополярного мира (евразийским постмодерном) и национальными интересами США как государства.
Нельзя назвать отмеченные двойными стрелками тенденции полностью равнозначными, сила действия и противодействия в геополитике — в отличие от физики — не является тождественной. И в наших условиях все атлантистские (морские) векторы являются более весомыми и активными, более сильными, нежели ответные евразийские (сухопутные). Но так обстоит дело на стартовой позиции XXI века, когда еще дают о себе знать последствия того беспрецедентного поражения и провала, которое потерпела цивилизация Суши в 90-е годы ХХ столетия.
В будущем вполне можно прогнозировать изменение этого баланса, но силовые линии и основные параметры глобальной политической картины принципиально будут оставаться приблизительно теми же.
Эта схема может быть с успехом применена к анализу как конкретных региональных конфликтов, так и масштабных международных процессов.
7. Атлантистский проект против евразийского проекта
Понимание истоков нынешней геополитической расстановки сил необходимо для того, чтобы действовать в этой ситуации адекватно. Американский политолог Самуил Хантингтон откровенно охарактеризовал общий баланс сил в мировой политике формулой «the West against the Rest» — «Запад против всех остальных». В нашей схеме это будет означать не что иное, как атлантизм против евразийства, или Море против Суши. Но эта формула в нашем мире рассматривается только с одной стороны — со стороны Моря. Создается впечатление, что глобальный Запад, «the West», создает планетарный порядок по своим шаблонам, а «все остальные», the Rest, просто путаются у него под ногами, мешая осуществлять задуманное. Евразийство как метод предлагает посмотреть на ситуацию глазами этих «всех остальных», глазами the Rest. И тогда вместо инерции сопротивления «новому» со стороны «старого» мы видим сознательное и напряженное противостояние двух разных проектов, двух разных порядков — сухопутного и морского, каждый из которых обладает своей структурой, своими ценностями, своими идеалами и методологиями. И каждый идет к своей цели, в которой учитываются все аспекты, составляющие основу исторической цивилизации — и традиционное общество, и государственность эпохи модерна, и постмодернистский проект будущего.
Оказывается, ситуация далеко не выглядит как противостояние «атлантистского порядка мировому хаосу». Нет, атлантистскому порядку противостоит альтернативный евразийский порядок, а отнюдь не хаос. В конфликте сошлись не прошлое и будущее, но разные версии будущего, произрастающие из разного прошлого.
На этой напряженной линии борьбы находится и наше поколение и будут жить те поколения, которые придут ему на смену. И еще долго — необозримо долго — война между единой планетарной Империей (атлантистский проект) и созвездием многих империй (евразийский проект) будет определять сущность мировых политических процессов.
Раздел I
ПАРАДИГМАЛЬНАЯ СИСТЕМА КООРДИНАТ
(премодерн — модерн — постмодерн)
Глава 1. Реконструкция парадигм (взгляд из ХХI века)
В нашем мире происходит фундаментальный слом парадигм, сопоставимый с тем, который произошел в Новое время. Новое время (модерн) сменило собой «традиционное общество» (премодерн), утвердило программу его полного уничтожения и приступило к ее исполнению. Это была настоящая революция парадигм. Сегодня на наших глазах складывается новая парадигма, которую принято называть «постмодерном». Смысл этого понятия сводится к обозначению нового состояния цивилизации, культуры, идеологий, политики, экономики в той ситуации, когда основные энергии и стратегии модерна, Нового времени, представляются либо исчерпанными, либо измененными до неузнаваемости. Приставка «пост» отсылает нас к состоянию, следующему за данным. Постмодерн наступает только после конца модерна.
Модерн, как парадигма, рожденная Западной Европой в Новое время, была отрицанием традиционного общества. Как альтернативный концепт, он был рожден посттрадиционным и антитрадиционным обществом, выработавшим систему критериев, в которой наука, опыт, техническое развитие, рационализм, критицизм и индивидуализм заместили собой теологию, коллективность, веру, догматику, холизм, интуицию, онтологизм традиционного мира. Программа модерна питалась энергией отрицания, опрокидывания устоев того, что тысячелетиями казалось непререкаемым абсолютом. Западный модерн распространялся, созидался и укреплялся через борьбу с не-модерном, не-современностью, «премодерном», а также через борьбу с не-Западом (Востоком или Третьим миром). А.Тойнби осмыслил этот процесс в тезисе «The West and the Rest», у С. Хантингтона он превратился в «The West against the Rest». Программа и основной пафос модерна заключались в ниспровержении очевидностей традиционного общества, либерализации и освобождении человека от всего того, что догматически претендовало на роль его коллективной идентификации.
