Андрей Савельев - Черная книга Чеченской войны
Репрессивный аппарат Шамиля строился на межплеменной розни. В Чечне порядок наводили лезгины, аварцы, тавлинцы; на усмирение в Дагестан Шамиль посылал чеченцев.
Милитаризация общества при Шамиле достигла невероятного размаха. Северо-восточный Кавказ содержал армию имама численностью до 5 тыс. конников и ополчение — до 50 тыс. В ополчение призывались мужчины от 16 до 60 лет, даже женщины обязаны были иметь пики с железными наконечниками.
Создав деспотическое протогосударство, Шамиль попытался резко расширить его экономическую базу, совершив в 1846 году масштабное вторжение в Осетию и Кабарду с целью соединиться с Черкесией, где успешно действовали его эмиссары. Стремясь к несбыточному, Шамиль пытался на практике совершить то, что в горячечном бреду замыслил его предшественник Кази-мулла: "Когда возьмем ее (Москву), я пойду на Стамбул; если хункар свято соблюдает постановления шариата, мы его не тронем, — в противном случае, горе ему! Он будет в цепях, и царство его сделается достоянием истинных мусульман".
Изоляция мятежных территорий во время Кавказской войны и предельная лояльность русских ко всем, кто отказывался от войны против них, позволили довести режим Шамиля до своего логического конца — до внутренних межфеодальных столкновений и обращения надежд на умиротворение к России. Террор, идеологическое насилие и экономическая разруха победили Шамиля быстрее, чем экспедиции русской армии. Внутренний конфликт в стане Шамиля вызрел и быстро разрушил имамат. Система наибства выродилась в родовую клановость, репрессивный аппарат довел систему доносительства до полного абсурда, “война с неверными” приобрела открыто стяжательский характер, а ислам стал лишь формой освящения военной добычи.
Сплошное превращение мужского населения в воинов подорвало экономическую основу горского хозяйства. Для компенсации экономических утрат требовались все более масштабные набеги. Но народы, соседствующие с подвластными Шамилю территориями, без особого труда использовали тот же метод мобилизации сил, а Россия пользовалась еще более эффективными средствами ведения войны — строила крепости, вела успешную дипломатическую интригу, поощряла перебежчиков. Шамиль со своей стратегией государственного строительства опоздал на сотни лет и был обречен на поражение.
Переход к позиционным боям, не сулившим добычи, быстро свел на нет авторитет Шамиля. Он уже не мог обеспечивать рост благосостояния знати и усмирять растущее недовольство “низов”. Первые начали осознавать, что только Россия обеспечит им защиту собственности (да и самой жизни), вторые — что только Россия вернет им спокойствие. Так, в 1851 году к русским вместе с подавляющим большинством аварцев возвращается один из выдающихся военных вождей Хаджи-Мурат. Потом бегство ближайших сподвижников Шамиля к русским приобретает обвальных характер.
В 1858 г. против Шамиля восстали чеченские сообщества, разгромив все, что напоминало им о власти имама. После массового избиения знати, служившей Шамилю, к русским были направлены депутации с изъявлением покорности.
В Кавказской войне русские смогли нащупать успешную стратегию и не дали Шамилю ни одного шанса на победу. Даже надежды Шамиля на изменение ситуации в связи с русско-турецкой войной (1853–1856 гг.) не оправдались, хотя и оттянули от кавказского театра военных действий значительные силы. В этой ситуации Шамиль попытался искать поддержки на Западе (письмо французскому послу в 1857 г.): “Улемы, равно как и почетные лица страны просили меня обратиться к державам с ходатайством, чтобы во имя человечности они положили конец этим беспримерным в истории жестокостям, чтобы во имя справедливости они освободили нас от этой тирании. <…> У нас нет ни оружия, ни всего необходимого для продолжения войны против неприятеля, столь превосходящего нас численностью и снабжением и ведущим войну такими варварскими способами”. Подобного рода послания встречали благосклонное внимание, но не имели перспектив, поскольку военная мощь режима Шамиля была к тому времени подорвана.
Кавказская война не была бы выиграна Россией, если бы русские не смогли не только перетянуть на свою сторону большинство северокавказских сообществ, но и начать “производство” нового управленческого слоя — кавказцев по происхождению, русских во всем остальном. Одним из таких людей стал сын Шамиля Джемалэддин, отданный русским в качестве аманата. Джемалэддин получил блестящее санкт-петербургское воспитание, а по возвращении к отцу умер от воспаления легких, так и не приняв его политики.
Генерал Барятинский начал восстанавливать прежние основы народной жизни, ограничивая их лишь в жестокости. Это стало разительным контрастом по сравнению с тираническими порядками имамата. Милосердие стало главным оружием русских на заключительном этапе войны. Чеченскому народу было гарантировано прощение за участие в войне, свобода ремесел и торговли, свобода вероисповедания, местное самоуправление по адату и шариату (за исключением обычая кровной мести), освобождение от рекрутского набора и пятилетнее освобождение от податей, каждому аулу предоставлены в вечное владения земельные угодья.
После пленения Шамиля, с ним обращались не как с бунтовщиком, а как с плененным главой государства. Публика Москвы и Санкт-Петербурга встретила Шамиля с огромным любопытством. К концу жизни Шамиль, проживавший в Калуге на содержании царской семьи, испросил разрешения на присягу русскому царю и завещал своим детям “принести новому отечеству ту пользу, которую оно ожидает от верных и преданных сынов своих”.
В дальнейшем советская историография, стремясь доказать, что царская Россия была “тюрьмой народов”, серьезным образом исказила смысл и итоги Кавказской войны. В связи с этим в сознании жителей Северного Кавказа надолго укоренилось представление о якобы имевших место жестокостях российских войск, о справедливости национально-освободительной войны против Российской Империи. Мифологизированная история в последующем дала в руки дудаевской пропаганде аргументы в пользу ответных жестокостей.
Причины и условия депортации
Чеченский бандитизм был подавлен Российской Империей, но глубинные его причины не были преодолены до конца. С новой силой бандитизм развернулся при большевиках, которые использовали историческую память чеченцев и их готовность вернуться к своим стародавним обычаям.
В 1917 году чеченцы стали одной из ударных сил большевиков на Кавказе. Среди сплошь безграмотного чеченского населения распространялись слухи о том, что солдаты убивают их соплеменников. Начались грабежи эшелонов на Владикавказской железной дороге, затем — нападения на нефтяные прииски Грозного, на которых преимущественно русские рабочие, обеспечивая пятую часть всей нефтедобычи в стране. Интриги периода двоевластия привели к выводу из Грозного боеспособных воинских частей, разрушению трубопроводов, остановке нефтедобычи, поджогу большинства промыслов (которые горели весь 1918 год и четыре месяца 1919), бегству населения и осаде города чеченскими бандами. Горские банды уничтожали казачьи станицы, крушили все признаки ненавистной им государственности. Большевики расплачивались с ними конфискованными казачьими землями, государственными постами.
Бандитизм на территории Чечено-Ингушетии, не усмиренный и в последующие годы, потребовал со стороны Советской власти применения войсковых соединений. В марте-апреле 1930 г. против бандитов был проведен ряд операций при поддержке артиллерии и авиации. Но окончательно изжить бандитизм в Республике не удалось.
С 1930 года в Чечено-Ингушетии действовала банда Саадулы Магомадова, которая за 10 лет совершила свыше 30 убийств военнослужащих и должностных лиц.
В 1932 г. произошло вооруженное восстание с участием свыше 3000 чел., которое охватило все аулы Ножай-Юртовского района и ряд других аулов.
Практически все 30-е годы Советской власти приходилось подавлять повстанческое движение в Чечне. Известны действия отряда Истамулова в 1931–1935 гг., восстания и выступления против властей в Ножай-Юртовском и Шалинском районах в 1932–1933 гг., В конце января 1941 г. в Хильда-Харой Итумкалинского района произошло выступление против Советской власти, в котором принимали участие местные жители.
В 1937 году Хасан Исраилов (Терлоев) в создал в Галанчожском и Итумкалинском районах, а также в Борзое, Харсинове, Даги-Борзой, Ачехне и других населенных пунктах вооруженные банды и группы. Кроме групп в Грозном, Гудермесе и Малгобеке, были организованы 5 повстанческих округов общей численностью около 25 тыс. человек.
В 1941 году Хасан Терлоев подготовил восстание, написал “Временную программу организации Чечено-Ингушетии”. К ноябрю 1941 им созданы антисоветские организации в 41 ауле. Общая численность повстанческой организации ОПКБ составили более 5000 человек. На учредительном собрании ОПКБ в Орджоникидзе 28 января 1942 года присутствовали представители 7 соседних областей, 11 секций ОПКБ.
