Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса
Генерал Андре Бак
(Андре Бак, французский генерал и военный историк, родился 5 декабря 1943 года, закончил Особую военную школу Сен-Сир в 1965 году. Служил в воздушно-десантных войсках. В 1985–1986 годах в войсках ООН в Ливане, затем пре-подаватель тактики в Военной школе (École de guerre, военная академия во-оруженных сил Франции). С 1988 года командир 67-го отдельного пехотного полка, в 1992 году возвращается в Военную школу в качестве руководителя курса стратегии и военной истории. С 1997 года руководитель службы военной истории сухопутных войск (SHAT), в 2000 году ему присвоено звание бригадно-го генерала, и он был переведен в т. н. вторую категорию генеральских кадров (кадровый резерв министра обороны), после чего полностью посвятил себя истории. Выдающийся специалист по Первой мировой войне, вице-председатель международного исследовательско-дискуссионного коллектива по изучению войны 1914–1918. — прим. перев.)
ВВЕДЕНИЕ
«От Генриха Мюллера зависели все мероприятия террора внутри Германии и, впоследствии, на всех оккупированных территориях», уточнял историк Карл Хайнц Абсхаген в 1949 году в своей биографии адмирала Вильгельма Канариса, труде, который вдохновлял авторов любых других книг на эту тему на протяжении уже пятидесяти лет.
Однако, полвека спустя, когда уже сотни книг были посвящены истории нацист-ского террора и большей части тех, кто был ответственен за ночь, опустившую-ся на Европу после 1939 года, никто никогда не изучал Генриха Мюллера. Здесь и там, в книгах на десятке языков, можно найти упоминание о руководителе Гестапо, который, кстати, наряду с Мартином Борманом, серым кардиналом Гит-лера, фигурировал во главе списков военных преступников. Но там были только его имя, его должность, иногда его дата рождения, но ничего больше. Был ли он женат? Были ли у него дети? Что случилось с его семьей, если она у него была? Почему после 1934 года Райнхард Гейдрих, второе лицо после Гиммлера, взял именно его в руководство Гестапо, официальным шефом которого он стал в 1937 году, когда Мюллер даже не был еще членом нацистской партии, если Гейдрих, в принципе, практически руководил этой внушающей такой страх гос-ударственной полицией?
Только в 1995 году появилась книга Роберта С. Вистрича «Who' s Who in Nazi Germany» («Кто есть кто в нацистской Германии»), которая посвятила ему две почти точные колонки… Чтобы признать, что в последний раз его видели в бун-кере фюрера 28 апреля 1945 года, и что после этого он исчез.
Между тем на одном кладбище Берлина была обнаружена могила, где на плите были указаны его имя, его дата рождения и дата кончины (предположительная) во время падения Берлина. Этой датой было 17 мая 1945. Позже из нее было извлечено то, что, как думали, было его телом. В действительности же там было несколько скелетов, и ни один из них не соответствовал размерам Мюллера. Однако неизвестные люди регулярно приходили на эту могилу и возлагали на нее цветы еще в последующие годы.
Почему ни одно совместное расследование не смогло узнать, кто приносил эти цветы?
Холодная война еще не началась. Очевидная гармония пока царила между со-юзниками. Но хотели ли Запад и Советы на самом деле хоть когда-нибудь найти Гестапо-Мюллера, прозвище, которым Мюллера открыто называли? Это про-звище отличало его от многих его однофамильцев, из которых одного тоже зва-ли Генрихом, и он тоже был обергруппенфюрером (генералом) СС и тоже, как и он, служил в Гестапо, но был выходцем из земли Гессен, тогда как Гестапо-Мюллер родился в Баварии, и не был с ним ни в какой родственной связи, как и с тремя другими Мюллерами, служившими на более низких должностях в той же государственной полиции.
(В своей апологетической книге о «Красном оркестре» Жиль Перро (Жиль Пер-ро, «Красная капелла») по ошибке поместил фотографию именно этого обер-группенфюрера доктора Генриха Мюллера и представил ее как изображение Гестапо-Мюллера. — прим. автора.)
Притворялись ли союзники, что были обмануты или безразличны, всякий раз, когда призрак Гестапо-Мюллера появлялся из развалин Германии, когда офи-церы, занимавшиеся расследованиями, сообщали, что, по их мнению, его виде-ли где-то в мире? Почему израильский Моссад заинтересовался Эйхманом и Клаусом Барби, но не Мюллером, их начальником, а ведь Эйхман был, без со-мнения, одним из последних людей, которые видели его на руинах горящего Берлина в огне, когда передовые части Красной армии захватывали бункер Гитлера?
До 1961 года несколько следователей — среди них комиссар немецкой полиции, который работал под руководством командира группы американской разведки в Германии — продолжали, тем не менее, заведенное на Мюллера дело. Немного позже они опросили мужчин и женщин, у которых в мае 1945 года были причи-ны встретиться с ним, прежде чем исчезнуть, в свою очередь, во мраке побеж-денной страны, разрушенной, убитой поражением и разделенной на четыре ок-купационные зоны. Зоны, по которым мои функции позволяли мне передвигать-ся, вначале законно, затем незаконно, что касалось советской, восточной зоны. Очевидно Париж, Лондон, Вашингтон, Москва занимались другими нацистами. В 1961 году тот же американский следователь в Мюнхене продолжал вести это дело не ради жажды знаний, но просто из-за рутины. В Бонне не собирались переворачивать все вверх дном, чтобы найти Генриха Мюллера или Мартина Бормана.
В Москве, знали, что об этом думать, но кого интересовало, что думала Москва?
Один лишь раз, в 1946 году, американские офицеры как-то задали вопрос своим коллегам из Москвы: — Есть ли у вас какая-то информация о нем?
Те усмехнулись: — Какого Мюллера вы имеете в виду?
Эта увертка, очень хорошо известная в разведывательных кругах, наводила на размышления. Несколько бывших сотрудников служб разведки и безопасности Рейха, таких, как Вальтер Шелленберг, который много лет отвечал за шпион-ские сети службы безопасности партии, СД, или Вильгельм Хёттль, их бывший специалист на Балканах, думали, что Мюллер во время своей работы, когда расследовал сети «Красного оркестра», вступил в контакт с Москвой через пе-ревербованных им агентов. В 1943 году, или даже раньше.
Со своей стороны, маршал Иосип Броз Тито уверял некоторых людей из своего ближайшего окружения, что Мюллер сблизился с русскими и без сомнения был завербован Москвой в 1927 году, когда он еще взбирался по карьерной лестни-це баварской полиции. Белградский диктатор даже дал понять, что после его смерти его люди возьмут на себя труд ознакомить мир с этими его источниками. Тито умер, и его люди замолчали.
В 1948 году я говорил о всех этих разнообразных проблемах с Артуром Кёстле-ром, знаменитым писателем, во время наших встреч в Брегенце, какими бы тай-ными они ни были, и позже в 1951 году с Яном Валтиным. (настоящее имя Ри-хард Кребс, немец, агент Коминтерна, перешедший на сторону Запада в 1937 году — прим. авт.) А также, с 1947 по 1972 год, с несколькими бывшими высши-ми офицерами Абвера, тогда уже на пенсии. Тезис у всех был одним и тем же: Мюллер перешел на советскую сторону, окончательно, в любом случае, в 1945 году.
Но как это доказать? Немецкие военнопленные, позже освобожденные Москвой, утверждали в ходе своих допросов, что видели его вскоре после падения Бер-лина и еще двумя или тремя годами позже. Это утверждения, но не неопровер-жимые доказательства. Москва молчала и молчала с 1945 по начало 2001 года. Тем временем я собирал все данные и возможные свидетельства, временами пользуясь тем, на что удалось пролить свет целой команде исследователей и друзей, как на Востоке, так и на Западе.
Эта книга — суммарный итог этих фактов и документов, которые я решил здесь предать огласке.
В эпоху, которая претендует на то, чтобы быть примером в отношении прав и свобод человека, в разоблачении военных преступлений или преступлений про-тив человечества, которая так явно и напоказ требует добиваться демократии и бороться против мнимого или настоящего возрождения «фашизма», даже нацизма, равным образом неприлично и безнравственно, что двое из десяти са-мых высокопоставленных лиц, ответственных за рождение и развитие тоталита-ризма, ускользают от истории.
ГЛАВА I
1.1. «Делиус» и затем «Кент», одинаковые свидетельства
Эта встреча состоялась в парке Бад Шахена, в нескольких километрах от порта Линдау, на немецком берегу Боденского озера. Брауман, один из моих инфор-маторов, убедил капитана первого ранга Герберта Вихмана, который во время войны отвечал в Абвере за шпионаж против Великобритании, что ему ничего не угрожает. Отношения между французскими, английскими и американскими спецслужбами были не очень сердечными. Во всяком случае, я не был охотни-ком на ведьм, моя работа скорее касалась деятельности советских агентов во французской оккупационной зоне. И кроме того — вне моих официальных функ-ций, так как я работал в контакте, а не в подчинении у филиалов DGER (Гене-ральное управление исследований и разведки, французская внешняя разведка, позже переименована в SDECE, сейчас называется DGSE — Генеральное управ-ление внешней безопасности) — я лично интересовался делами, которые союз-ники в своих кабинетах явно откладывали в долгий ящик, в особенности тем, что произошло с ними раньше, два года назад, во время падения Берлина: с Мартином Борманом, серым кардиналом Гитлера, и с Генрихом Мюллером, выс-шим руководителем Гестапо.
