Федор Крестовый - Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта
Убывая из ИВС, получите по акту все изъятые вещи. Если чего-то не хватает, не расписывайтесь «Претензий не имею». Будут хамить, торопить — не поддавайтесь. Поставьте в известность начальника конвоя. По прибытии в СИЗО сразу же напишите жалобу прокурору.
Сотрудникам тюрьмы не надо доказывать, что вы невиновны, — им до лампочки.
Во время обыска при команде «раздеться» не устраивайте скандала. Скрутят и обшмонают силой. К тому же такова инструкция.
На медицинском осмотре вообще глупо возмущаться, когда берут анализы (в том числе и мазок из зада).
Если при задержании или в ИВС вас били, обязательно попросите врачей снять побои, то есть задокументировать. Они не любят ментов и никогда не откажут. После напишите жалобу прокурору. Доказать, конечно, ничего не докажете, но крови ментам попортите, а на суде будет хоть малюсенький, но козырь. При очередном этапировании на следственные действия в ИВС (если ИВС находится в областном центре, а преступление совершено в районе) больше трогать не станут.
Потом вас поместят в карантин. Это ещё не камера, где сидят. Это временное пристанище, но в нём уже действуют тюремные обычаи.
Матрас и постельные принадлежности там не выдают. По возможности, ещё находясь в СИЗО, попросите родных в телефонном звонке, предоставленном следователем, или через адвоката, передать вам: ватник, тёплые вещи (даже летом), одеяло, постельное бельё, тапочки, носки, трусы, спортивный костюм, туалетную бумагу, полотенце, мыло, зубную щётку и пасту, бритвенные принадлежности (если станки, то одноразовые), ложку, тарелку и кружку (не стеклянные), щипчики для ногтей, тетрадь, ручку, курево, чай, конфеты, сало, чеснок, конверты для писем. Пусть принесут всё это в удобной дорожной сумке.
Много шикарных шмоток и продуктов сразу с собой везти не надо — неизвестно ещё, кем вы будете, куда попадёте. Роскошь может вызвать зависть сокамерников, попытки отнять, выпросить. (Помню, однажды нас «принимал» в СИЗО пьяный спецназ — на обыске они отбирали всё, что им приглянётся.) Так что не спешите. Когда обживётесь в неволе, вам пришлют всё необходимое.
Заходя в карантин, если там находятся арестанты, поприветствуйте их. Только не каждого за руку и не растерянно: «Здравствуйте». А нормально, уверенно: «Здорово!» Не добавляйте «братва» или «мужики» — в камере могут находиться «блатные», «черти», «пидоры».
Бывает, что нары и шконки заняты. В тюрьме количество обитателей не всегда соответствует количеству спальных мест. Не топчитесь растерянно в дверях. Пройдите вперёд, присядьте за стол или с краю нар. Баул не ставьте на стол или шконку, лучше у ног.
Уронили на пол вещь — смотрите по обстоятельствам. Ладно, если пачку курева на чистое место. Пошутите, типа, «упало на газету» и поднимите. Но если подберёте сигарету у параши и сунете её в рот, можете уехать в «петушатник».
Свободную шконку желательно занять подальше от параши.
Часто после этапа очень хочется облегчиться. Не ломитесь сразу в туалет — посмотрите, как делают другие. В каждой хате свои обычаи. В одних, перед оправкой, обязательно спрашивают: «Никто не ест?..» В других, когда жуют, разрешается сходить только по-маленькому. В третьих — и по-большому. В четвёртых за такое разобьют голову.
Не удивляйтесь, когда вместо имени спросят: «Ты за что?» или: «По какой статье?» Обитателям важно знать, с кем они имеют дело. Вдруг с педофилом. Назовите номер статьи, но не пускайтесь в рассказ о самой делюге. Дальше вас расспрашивать нельзя. Если начнут — значит, перед вами либо стукач, либо дурак. Пресеките его расспросы фразой: «Я — в отказе», или: «А ты с какой целью интересуешься?..»
Допустим, вы молчали в ИВС, но стали болтать в СИЗО. Агент выйдет к оперу и напишет: «Источник сообщает то-то, поведал то-то…» Помните: возможно, подсадной получил задание поработать именно с вами.
ИВС (только не повторяйте, опасно!)
Арест или задержание по подозрению в совершении преступления — для некоторых трагедия и даже повод к самоубийству. Люди привычные реагируют на это спокойно. Авантюристы рассматривают как очередное приключение. Себя я отношу к привычным авантюристам. Плюс оптимистично смотрю на жизнь. Естественно, как человек, пишущий про криминал, если попадаю в милицию, делаю наблюдения для очередной статьи. Не стану гнать жути, давайте лучше поговорим о забавном. Ведь в ментуре приколов хватает, хотя и с оттенком чёрного юмора. Здесь можно и самому глумиться над сотрудниками, главное — не перебарщивать.
Представьте изолятор временного содержания: тёмная камера без окна, восемь квадратных метров. На две трети площади — деревянный настил. В углу — выносная бадья, «параша». Самое главное в местах лишения свободы — хорошие соседи, но, к сожалению, не мы их выбираем.
Кидают ко мне двух алкашей. С бодуна их колбасит. С классовой ненавистью оглядывают мой дорогой прикид и забиваются в угол. Беседуют о насущном — о спиртном. Через какое-то время в хату заводят знакомого лидера организованной преступной группировки. Он какого-то лоха грифом от штанги побил. Теперь и мне есть с кем поговорить. Мы больше про развлечения вспоминаем. Выясняется, например, что в разное время мы с бандюком отдыхали на одном курорте. Начинаем делиться впечатлениями про ресторан на воде. Он стоит метрах в ста от берега. Работает только летом. Моста к нему нет. Если доберёшься вплавь, обслужат в трусах в баре на первом этаже. Причалишь в лодке и в одежде — будьте любезны в кабак на втором.
Алкаши на минутку замолкают, слушают. После негодующе обсуждают сказанное нами: «Вот, блин, придумали! Тут на суше-то, если в пивной ступеньки, когда выходишь, обязательно разобьёшься, а здесь — сто метров вплавь. Точно утонешь!» Да, для кого-то главное — нажраться.
Дальше меня дёрнули на допрос. В оперативном отделе дверь в коридоре на замке, из него не выйти. Меня оставляют одного. Так как в камере нет места, а организм требует движения, хожу из конца в конец, метров тридцать. Из кабинетов слышен шум. Иду туда, из-за двери доносятся звуки ударов и крик: «А-а-а, хоть убейте, суки, ничего не скажу!..» Дохожу до окна, возвращаюсь обратно, секунд через двадцать тот же голос верещит: «У-у-у, всё скажу, только не бейте!» Из-за другой двери слышно, как опера «колют» бабку. Ладно, когда мужикам обещают «порвать зад на британский флаг». Но, оказывается, у отдельных ментов настолько убогая фантазия, что они пугают этим же и старух.
Слышу: «Говори, идиотка, куда твой сожитель краденые кресла дел?! Иначе посадим тебя в камеру к таким девочкам, что они твои костыли тебе в прямую кишку засунут». Фу, какое неуважение к старшим!..
Молодой, неопытный опер приглашает меня в кабинет. В числе прочих обвинений моё положение усугубляет тот факт, что при задержании у меня изъяли одиннадцать тысяч фальшивых долларов. Ментёнок очень хочет казаться солидным: «Что же вы, задержанный, врёте, что не знали, будто баксы поддельные?» Отвечаю вопросом: «А вы всегда, молодой человек, говорите правду?» Видно, задел за живое или мент припадочный, но он визжит: «Ты меня что, на лжи поймал, за фуфло спросить хочешь?» С невинным видом объясняю: «С ментов и пидоров не спрашивают». Этот дурак доволен. Опытный сотрудник порвал бы за подобное сравнение…
Тут пришёл следователь. Спрашивает под протоколом: «Где вы взяли фальшивки?» Отвечаю: «Нашёл на помойке, но что они фальшивые, не знал. Иначе бы сразу отнёс в милицию». Следак оглядывает мой костюм «от кутюр» и интересуется: «Вы всегда по помойкам лазаете?» Клятвенно заверяю: «Этим и живу». Терпение у него есть, кривится, но задаёт вопрос: «Готовы ли вы на уличном эксперименте показать, где нашли доллары?» Честно смотрю в глаза и выдаю: «Раз я специалист по помойкам, эту найду даже в темноте, по запаху».
Следователь приковывает меня наручниками к оперёнку. Спускается к машине — в ней шофёр. Выезжаем в город. С понтом показываю, куда ехать. Покатался, у первой же помойки говорю: «Здесь». Выходим. Стоим с опером, скованные одной цепью. Причём на зэка больше похож он — небритый, мятый, сутулый. Следак ловит понятых. Сначала приводит бомжа. Тот достаёт из кармана грязный стакан и бормочет, что шёл пить. Видно, бродяжка судим, так что сочувственно интересуется у оперёнка, приняв его за арестованного: «Я тебе не наврежу». Пока мент переваривает услышанное, рявкаю: «Не разговаривать с маньяком!» Тем временем следователь притащил плешивого интеллигента лет сорока. Объясняет ему про уличный эксперимент. Он в полуобморочном состоянии от страха при виде нашей компании. Особенно боится ментёнка и бомжа. Плешивый доходяга озирается и спрашивает: «А мне ничего не будет?» Видно, детективы на ночь читает. Его успокаивают, что это, мол, пустая формальность. Уточняют у понятых их адреса для протокола. Бомж врёт. Мужчинка диктует свой с паспорта. Тут же жутким голосом пугаю: «Я запомню: у мафии руки длинные». Он опять начинает причитать. Его успокаивают и поясняют, что сейчас этот человек (то есть я) будет говорить, всё запишут, вы заверите правильность, это сфотографируют, и всё. Начинаю прикалываться, делаю зверскую рожу скотофила и замогильным голосом вещаю: «Ну, в общем, двоих мы застрелили вот здесь, а третьему вспороли живот. Он полз к помойке и там сдох. Собаке — собачья смерть, так будет с каждым. Вот и следы крови остались». Показываю на помоечный сок — от свёклы, что ли. Плешивый интеллигент начинает голосить: «Ой-ой». В толпе зевак переполох. Следак стонет: «Ну не пугай ты людей — будь серьёзен!» Ладно, спектакль мне и самому надоел, да и публики уже многовато вокруг. Нормально рассказываю, как шёл, увидел у помойки пакет, развернул, а там одиннадцать тысяч долларов. Понятые расписались. Мы сели в машину. Несколько человек и бомж начали обыскивать бачок. Видно, надеялись ещё баксы найти.
