Вилсон Перумал - Короли договорняков
Мой друг-десантник посоветовал симулировать эпилептический припадок, чтобы уйти из медицинской школы. В выходные меня отпускали домой. Отец продал землю, мы перебрались в квартиру. Я взял такси до стадиона, позвонил друг.
— Вызови скорую, — попросил я.
Я симулировал припадок, дали три дня больничного. В понедельник я пришел к врачу. «Подпиши здесь», — сказал он. Меня уволили из военмедиков и отправили поливать цветы — единственное, на что я сгодился. Через три месяца меня назначили клерком, я работал рядом с домом. Близились соревнования среди спортивных подразделений, и я выпросил больше времени для тренировок. Выполнив обязанности в части, я должен был тренироваться, но я пропускал занятия. Бегал немного для поддержания формы. Мы все равно победили. Нас с другом освободили от казармы на полгода.
— Как этот мудак добился таких льгот? — возмущались в части.
Больше никакой формы. Можно вернуться к ставкам. Игроки говорили на хоккиене. У китайцев сотни диалектов, я не знал мандаринского, но изъяснялся на хоккиене. Это уличный язык, многие в Сингапуре его знают. Когда я только начинал ставить, я плохо понимал хоккиен, плохо разбирался в коэффициентах, но быстро понял, что к чему.
Многие не видят разницы между букмекером и игроком. Игрок ставит деньги на футбол, скачки — на что угодно. Букмекер принимает ставки, получая прибыль. Букмекеры мне неинтересны, я игрок. Букмекер дает определенную фору, если я хочу поставить на ту же команду, что и он, то должен предложить лучшую фору. Так мы торгуемся. Другие тоже могут вмешаться, как на бирже. Когда пари заключено, кто-то может предложить разделить долю. И лучше согласиться, в случае отказа проклянут так, что ничего не сыграет.
Почему я начал играть? Возьмите Тайгера Вудса — у него есть все, о чем может мечтать человек, но он просиживает ночи в казино. Либидо затмевает разум. И Тайгер не исключение. Джон Терри ставит на собачьи бега, Уэйн Руни и Майкл Оуэн — на скачки. Когда Руни проигрывает и не хочет платить, то винит Оуэна в том, что тот втянул его. Богатые и знаменитые ищут адреналин в игре.
Уэйн Руни
Есть те, кто ставит, чтобы заработать. Людям нужны азарт и деньги. Кто их не хочет? Красивая машина, хороший дом. У всех игроков есть свои победные алгоритмы, которые редко приводят к успеху. Настоящий игрок никогда не сдается, даже если все глубже погружается в долги. Добравшись до дна, вы готовы на все ради победы, даже на обман. Бен Джонсон и Мэрион Джонс — великие атлеты, но они использовали стероиды, когда не смогли победить честно. Политики фальсифицируют выборы, чтобы прийти к власти. Наш мир полон грязи.
До недавнего времени европейская система ставок жила в каменном веке. Люди ставили так же, как 300 лет назад. «МЮ» против «Уигана»: если победит «Юнайтед», то с доллара вы получите 20 центов, ничья — 4 доллара, победа «Уигана» — 12 долларов. Кому, бл**ь, нужны 20 центов? Ни один игрок в здравом уме не ввяжется в такое. Можно поставить на «Уиган», но он и за сто лет не победит «МЮ». Кто вообще ставит в таких условиях? И выбирать один из трех исходов очень сложно.
В Азии принимают ставки на два исхода: 50 на 50. Так и нужно играть. Они дают «Уигану» фору в 2 гола, то есть «МЮ» должен победить +3. И кого вы выберете теперь? Если «Юнайтед» выиграет 2:0, вы останетесь при своих. Если «МЮ» победит +3, со 100 долларов вы выиграете 95 (5 — комиссия букмекерской конторы). В Азии куча предложений: кто выиграет в орлянку перед стартовым свистком, кто выиграет первый тайм, в чью пользу назначат следующий угловой, сколько голов забьют за матч. Вы зарабатываете быстрее, чем говорите. Ставить за 20 центов нелепо, если вы, конечно, не верите в команду за 12 долларов, вроде «Уигана». Но команды за 12 долларов не побеждают «Юнайтед». Если только матч не договорной.
Когда полугодичная увольнительная закончилась, я вернулся в часть. Главного клерка злили мои спортивные привилегии, мы сцепились, она обвинила меня в нарушении субординации. Старший офицер забрал меня к себе. Мужчина в годах, он мечтал пробежать марафон и попросил организовать ему тренировочный цикл.
Я стал его личным тренером. Я ничего не делал. Целыми днями сидел на телефоне. Старший офицер закрывал на это глаза. От меня требовали только приходить в часть. Раз в неделю меня назначали в наряд, я платил кому-нибудь, чтобы он меня заменил, а сам шел ставить на стадион.
В Сингапуре много этнических групп. «Сингапурец» ни о чем не говорит, но если вы скажете «индус» или «китаец», это упростит идентификацию. Так у нас и говорят. Как правило, на стадионе было только два индуса: я и мой друг Канан, еще пару малайцев и 30 или 40 китайцев. Китайцы — заядлые игроки, это у них в крови. Вы даете им список матчей, и они приходят с вариантами ставок — они очень изобретательны, когда речь заходит об игре.
Китайские игроки и букмекеры, как стая волков, набрасывались на новичков, которые не разбирались в происходящем. Сначала мы с Кананом много проигрывали. Букмекеры быстро поняли, что мы ставим на фаворитов, и скорректировали коэффициенты. В итоге я сказал им: «Хорошо, уе**и, хотите поиграть со мной?»
Я поздно начал играть в футбол и не добрался до топ-лиги, но время от времени играл за команды из низших дивизионов. У меня хватало друзей, чтобы собрать две команды. Я арендовал стадион на 2 часа за 180 сингапурских долларов, пригласил 32 человека, разделили их на две команды и раздал форму. Каждому я пообещал по 50 долларов за участие в матче.
Сингапур — маленький город. Если вы позвоните в газету и расскажете о матче, то они бесплатно его анонсируют. Так я и поступил: придумал какой-то Кубок и сообщил, где и когда состоится финал. Для убедительности сказал, что встретятся команды двух сетей фаст-фудов. Назвав свой матч финалом, я рассчитывал, что ставки будут выше. Я нанял рефери, он должен был играть, но мы сговорились, что он будет судить за 500 сингапурских долларов. Я купил ему черную форму и свисток.
На следующее утро ШК, как обычно, открыл газету, увидел анонс и проинформировал всех китайских букмекеров и игроков, и они отправились на стадион. Одну из команд я привел в порядок — она выглядела солиднее. Я попросил двоих друзей ставить так же, как я, чтобы не привлекать внимания. Они осторожно ставили на аутсайдеров.
В первом тайме «красные» атаковали без остановок и повели 3:0. В перерыве мы предложили поставить на «белых», и букмекеры с игроками окружили нас, выпрашивая все большие ставки. Только тогда мы стали увеличивать суммы: тысяча, две, пять. В итоге мы поставили больше 15 тысяч — огромные деньги для любительского матча.
Я перевел лучших футболистов из одной команды в другую и инструктировал судью, как должен завершиться матч. «Белые» вырвали победу 4:3 — только тогда эти ублюдки поняли, что их развели.
— Он красиво нае**л нас. Это договорняк, — слышалось на диалекте хоккиен.
После матча не было ни споров, ни конфликтов. Они поняли, что я перехитрил, но не могли это доказать. Не нашлось свидетелей моей дружбы с футболистами. Они проиграли и заплатили. Если бы они отказались, то очернили бы репутацию. Люди сказали бы: «Уроды проиграли и не заплатили».
Задержка оплаты поставила бы под сомнение их кредитоспособность. Никто не хотел рисковать из-за пары тысяч долларов. Если меня обманули, виноват я сам, поскольку допустил это.
Договорные матчи практиковались в Сингапуре на более высоком уровне. То есть я не первый это придумал. Но до того дня никто не обводил вокруг пальца китайских букмекеров на стадионе «Джалан Бесар». Они больше не мухлевали со мной.
Я играл в футбол и ставил на футбол. Когда служба закончилась, передо мной открылась другая жизнь. Из-за симуляции припадка меня на будущее освободили от любых армейских сборов. Сначала я искал постоянную работу и устроился в судостроительную компанию, которая собирала танкеры. Я числился какое-то время подмастерьем, пытаясь совмещать работу и ставки. Часть зарплаты я отдавал матери, остальное ставил. Я быстро потерял интерес к работе на кого-то с 8 до 17 и стал профессиональным игроком. Вечера на стадионе превратились в образ жизни. Я ничего не планировал наперед. Ставки стали моим бизнесом. Матчи начинались в 17.30. За час до стартового свистка я звонил ШК, брал такси до стадиона, пил кофе и ставил. Если второй матч проходил на другом стадионе, я быстро ужинал, ехал и торчал там до половины одиннадцатого.
Затем мы ехали в обычное место встреч, пили, ели, играли в бильярд до трех ночи. Те, кто работал, возвращались домой. Я перемещался в Гейланг, район красных фонарей, где иностранцы снимают проституток. В Сингапуре проституция легализована, но нескромное поведение осуждается. Мы наблюдали, как мужчины уводят вульгарно наряженных женщин и трансвеститов. То еще развлечение. Иногда полиция устраивала опустошительные рейды — люди с криками носились по улицам. Неудачников отправляли в тюрьму до депортации. Мы до шести утра играли в карты со знакомыми женщинами. Вернувшись домой, я спал до трех. И все начиналось сначала. Так мы жили в конце 80-х и начале 90-х.
