Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
Перечисляя многочисленные исправления в рукописи СБТ, рекомендованные идеологами цензуры, поймала себя на мысли, что все это несколько противоречит словам из «Комментариев» Б. Н. Стругацкого о повести: «…безнадежно дурная, дидактично-назидательная, восторженно казенная <…> обремененная суконной назидательностью и идеологическими благоглупостями Фантастики Ближнего Прицела». Все-таки не настолько Стругацкие были в то время (середина пятидесятых) настроены прокоммунистически[21] (не по теории того коммунизма, который они показали в «Полудне…», а того, в котором «каждому по потребности», но потребности эти будет определять верховная власть), если столько пришлось убирать, исправлять, менять…
Правда, это сыграло и отрицательную роль. Теперь Авторы будут заниматься своего рода самоцензурой: если этого не пропустят, то об этом и писать не будем. Либо как-то иносказательно. Либо даже убирая некоторые «непроходимые места» на этапе написания чистовика.
«Извне»
Эта маленькая и забытая даже любителями творчества Стругацких повесть не явилась бы предметом исследования, если бы не обилие фактических материалов, служащих примером ко многим более поздним постулатам Стругацких, которые они брали на вооружение, создавая свои произведения.
«Писать надо либо о том, что хорошо знаешь, либо о том, чего не знает никто».
Повесть состоит из трех рассказов, первый и второй из них описывают по кусочку жизни каждого из братьев (с некоторыми фантастическими дополнениями, разумеется). Восхождение альпинистов-военных — это, конечно, из жизни Аркадия Натановича, служившего на Дальнем Востоке. Археологи в Средней Азии — это из жизни Бориса Натановича; он не раз в своем творчестве будет возвращаться к этому моменту.
А третья часть — это «о том, чего не знает никто». Тут уж братья дали волю своему воображению. Можно только представить себе, как это было упоительно: придумывать новые и новые формы жизни, населяющие зверинец Пришельцев; как по очереди (или перебивая друг друга) каждый старался выдумать что-нибудь более необычное; как затем каждый «вольный полет фантазии» был «испробован на прочность» (а может ли быть таковое вообще). Остается только пожалеть, что мы не присутствовали при таких вот «беседах-сражениях» или что не было с ними в то время магнитофона, записывающего все эти обсуждения, чтобы потом мы могли послушать самое интересное, наверное, в творческой кухне: обсуждение будущего меню и перечень нужных ингредиентов… Мы можем только вкушать итог этого.
«Объяснительная часть должна быть наиболее короткой; лучше, чтобы ее не было вообще».
Часть такого спора-обсуждения сохранилась в черновиках «Извне». Наверняка именно так и велись беседы за столом, «междусобойчики», в которых каждый из присутствующих отстаивал свою точку зрения, беря доказательства «с потолка» и подтверждая их тогдашними теориями. Беседы в кругу друзей-единомышленников, беседы между коллегами-научниками, беседы в студенческих компаниях. Каждый из нас наверняка может вспомнить такое же.
Сделав несколько вариантов начала «Извне», Стругацкие, вероятно, увидели: то, что так интересно в жизни (каждый помнит, какой подъем, какие пылающие души и глаза, какое воодушевление мы испытывали, обсуждая ту или иную проблему мироздания с друзьями), оказывается при изложении сего на бумаге бледным отражением, засушенным цветком, тенью, безнадежно скучной тенью… Ясна была цель: путем такого вот описания дружеской беседы за столом попытаться объяснить весь дальнейший рассказ… подвести читателя к мысли о существах иных миров… возможно, даже ввести в эту компанию спорящих человека, который точно знает (ибо видел сам), и далее уже вести рассказ от имени свидетеля… Попытка не удалась. Нам же остались несколько зарисовок тех споров… И, возможно, эти листочки, имеющие весьма далекое отношение к рассматриваемой повести, были бы отнесены к отдельному разделу данного исследования «Неизвестные рассказы», если бы не стояло в начале каждого заглавие «Извне» и (чуть ниже) цифра «1», то есть первая глава.
Первый вариант:— Таким образом, — сказал Астроном, — основные положения нашей теории…
— Скажем, гипотезы, — проворчал Археолог, выбивая трубку.
— …нашей гипотезы, согласен, могут быть сформулированы следующим образом. Во-первых, среди миллиардов звезд в Большой Вселенной многие имеют планетные системы, сходные с нашей. Есть возражения?
— Пока нет.
— Пока… Хорошо. Известная часть этих планетных систем… а их миллионы, заметь… включает планеты, массовые и температурные характеристики которых совпадают или, по крайней мере, весьма схожи с теми, что мы имеем для Земли, Венеры и Марса.
— И ты можешь доказать это?
— Да. Доказательство довольно элементарно… для обладающих хотя бы самым примитивным понятием о теории вероятностей.
— Ну ладно, ладно. Дальше.
— Во-вторых…
— В-третьих…
— В-третьих, нет никаких оснований полагать, что эволюция материи на таких планетах идет путем, резко отличным от эволюции материи в условиях Земли, или совсем отсутствует. Согласен?
— Мгм… — Археолог снова набил трубку и зажег спичку. У него было худое нервное лицо, большой залысый лоб и всего два пальца на левой руке.
— Следовательно, — продолжал Астроном, следя за клубами голубого табачного дыма, расползающимися под потолком, — эволюция эта непременно приводит к возникновению и развитию жизни или жизнеподобных форм на указанных планетах…
— И, в конечном счете, к появлению человека, — нетерпеливо закончил Археолог. — Я понял тебя. Ну и что же?
— Не обязательно человека… Скажем, разумных существ.
— Так, ясно. Ну и что из этого?
— Погоди, не торопись. Значит, ты согласен с тем, что в разных… и достаточно многочисленных уголках Вселенной должны возникать, существовать и развиваться сообщества разумных обитателей?
— Конечно, согласен. — Археолог саркастически усмехнулся. — Согласен, тем более что все сказанное тобой я вынужден принимать на веру, и никто не докажет мне обратного.
Астроном весело засмеялся.
— Ты — изумительный негодяй. Хорошо, ты согласен. Но это еще не все. В-пятых… ведь в-пятых, кажется?
Археолог пожал плечами.
— Пусть будет в-пятых.
— В-пятых, хотя в масштабах Вселенной возраст всех существующих планет примерно одинаков — порядка пяти миллиардов лет, с точки зрения масштабов исторического развития человеческого общества — или обществ человекоподобных разумных существ — обитателей других миров — наши планеты сильно отстают или обгоняют друг друга. Здесь могут играть роль самые разнообразные факторы, их я касаться не буду, но приходится принять за истину, что человечества на различных планетах находятся на весьма разных ступенях социального развития.
Археолог отложил трубку. В глазах его блеснуло любопытство.
— И какова, по-твоему, эта разница?
Астроном пожал плечами.
— Ты, друг мой, хочешь от меня слишком многого. Но я думаю, что не ошибусь, если представлю себе в этот самый момент обитателей планеты… ну, планеты «Икс», скажем, сидящими на деревьях или пожирающими сырое мясо, а обитателей планеты «Игрек» — занятыми строительством сотого по счету термоядерного реактора…
— А обитателей планеты «Зэт» — сидящими, как вот мы с тобой, с трубочками в зубах и обсуждающими проблемы жизни во Вселенной… — подхватил Археолог.
— А обитателей еще какой-то планеты, — с расстановкой произнес Астроном, — еще в виде протоплазмы, из которой только через несколько сот миллионов лет появится что-либо, похожее на порядочное животное.
Археолог задумался.
— Но, — сказал он, слегка запинаясь, — следовательно, по-твоему, могут быть миры, человечества которых обогнали нас на многие сотни лет…
— Ага, дошло-таки! На многие сотни и на многие тысячи, десятки, сотни тысяч лет! Миллионы лет! — Астроном торжествующе поднял руку. — Какой прогресс! Ты можешь себе представить это? Можешь себе представить, чего они достигли, какая у них техника, какие отношения между собой? И все это не когда-то и не когда-нибудь, а именно теперь, сейчас, в эту самую минуту…
— Где-то… — насмешливо сказал Археолог.
— Да… где-то. Ну, что, согласен ты с этим положением нашей теории?
— Гипотезы… Согласен, пожалуй. И, опять-таки, что из этого?
— Гм… — Астроном крепко почесал затылок. — Сейчас мы подойдем к самому главному. Скажи, пожалуйста, дорогой историк, в чем, по-твоему, суть и цель развития общества индивидуумов, наделенных разумом?
