Итоги Итоги - Итоги № 25 (2012)
Сироп крепчал / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
Сироп крепчал
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
В прокате «Гавр» Аки Каурисмяки
Главный режиссер своей страны Аки Каурисмяки запечатлел загадочную финскую душу в картинах, где пролетарии, изгои, алкоголики и аутисты живут вне какой бы то ни было реальности или даже вне жизни, как и герой его великого фильма «Человек без прошлого». Но, похоже, финский сюжет для режиссера исчерпан. Он уже снимал во Франции «Жизнь богемы». Так что «Гавр» стал своего рода продолжением той, двадцатилетней давности картины. Ведь его герой — бывший писатель, оставивший парижскую богему и переехавший на старости лет в портовый Гавр. На прошлогоднем Каннском фестивале «Гавр» долго числился среди фаворитов у критиков, прочивших ему важнейшие призы. Но фильм был премирован только критическим сообществом — призом ФИПРЕССИ. Сентиментальные стилизованные сказки с простыми, если не сказать примитивными, сюжетами — явный тренд прошедшего и наступившего киносезонов. Триумф немого «Артиста» подтвердил, что утешение зрители готовы черпать в прошлом. «Гавр» тоже похож на ретро: хотя действие происходит в наши дни и герой клянет Саркози, в памяти фильм остается как вневременная вариация на тему стародавней «Набережной туманов» Марселя Карне. Кино, что называется, винтажное — как платье из бабушкиного сундука, дождавшееся своего часа.
Гавр по-французски означает «тихая гавань, убежище». Хотя трудно себе представить что-то менее уютное: средней руки портовый город, будто весь выстроенный из углов. Впрочем, говорят, власти взялись за его модернизацию, и квартал, где Каурисмяки снимал, уже снесен, так что картинка на экране — настоящее ретро. Здесь живет с собакой Лайкой старикан Марсель (Андре Вильмс), работающий чистильщиком обуви — умирающая профессия в мире кед и кроссовок. Его жена Арлетти (Кати Оутинен) ведет нехитрое домашнее хозяйство, малоразговорчива, что понятно, когда финка изображает француженку, и на наших глазах заболевает какой-то неизлечимой болезнью. Врач, однако, говорит о всегдашней счастливой возможности — чуде. Но откуда чудеса в нищем квартале, ограниченном булочной, овощной лавкой и баром — местом встречи всех соседей? Зато сюда может забежать, скрываясь от полиции, сенегальский подросток, прибывший в Гавр в жестяном контейнере вместе с другими нелегалами. Он едет к маме, вроде благополучно устроившейся в Лондоне. Осталось всего ничего — переплыть Ла-Манш. Но в порту была полицейская облава, всех повязали, а мальчик спрятался. Для коммуны немолодых жителей района паренек становится сыном полка. А бремя главного защитника выпадает расстроенному болезнью жены и безденежьем Марселю. Это он станет вести хитрую игру со следователем (Жан-Пьер Дарруссен), который из плохого перекуется в хорошего, даст отпор доносчику (старенький Жан-Пьер Лео, любимый актер Трюффо), организует благотворительный концерт угасшей рок-звезды (Роберто Пьяцца) и отправит сенегальца к маме. Делай добро, и тебе воздастся — таков нехитрый посыл картины.
Да это же какой-то сериал, телеформат для чувствительных домохозяек! Ну почему ни один из наших кинокритиков, утиравших крокодиловы слезы после просмотра «Гавра» в Канне, не может принять такую историю в нашем кино? Конечно, Каурисмяки крупный режиссер, вдруг пришедший после мизантропии, скептицизма и иронии к мягкому юмору и «плюшевому» сюжету. Но разве только избранным дозволено утешать зрителя сладостным сиропом, двумя чудодейственными финалами и торжеством лучшего над хорошим?
«Итоги» представляют / Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
«Итоги» представляют
/ Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
Без слов
Южнокорейский театр «Дон» уникален в своем роде. Актеры этой труппы, обучавшиеся в России по системе Станиславского, в 2007 году создали лабораторию, в которой освоили прием, дающий возможность передать драматическое содержание через телодвижения. Их искусство рассчитано как по нотам и понятно без языка. В Москве театр представит три оригинальных видения классических текстов: «Когда я умирала» Уильяма Фолкнера, «Ревизор» Николая Гоголя и «Тереза Ракен» Эмиля Золя. На сцене «Современника» 19, 23 и 26 июня.
Месть президента
Тимур Бекмамбетов снова в Голливуде. Новый полнометражный фильм, срежиссированный автором «Особо опасен», — «Президент Линкольн: Охотник на вампиров». Это история о том, как величайший президент Америки охотился на упырей, противостоя целой армии кровососов. Один из генеральных продюсеров картины — Тим Бертон, с которым Бекмамбетов работал над мультфильмом «Девять». В прокате с 21 июня.
Пошел четвертый
Единственный концерт в Москве на сцене Государственного Кремлевского дворца дает 21 июня Хосе Кура. Аргентинец по происхождению, земляк Че Гевары и восьмой ребенок в семье, он взобрался на оперный олимп исключительно своими силами. Его щедро одарила природа: сначала он стал хорошим дирижером, затем выиграл конкурс Пласидо Доминго как тенор, а потом стал петь и партии баритонов. Мало того, по дороге к опере Хосе Кура подрабатывал инструктором по бодибилдингу и снимался в сериалах, так что на сцену взошел уверенным героем. Неофициальная табель о рангах маркирует его как № 4 — после легендарных Каррераса, Паваротти и Доминго. Так же, как предшественники, он уже стал удачливым режиссером и продюсером.
Молодо-зелено
19 июня в столичной галерее «К35» в рамках III Московской биеннале молодого искусства открывается выставка Art for Fake. На ней будут представлены работы 12 начинающих художников, создавших свои произведения специально для биеннале. Графика, фотография, живопись, видеоарт и инсталляции — место нашлось почти всем формам современного искусства. По словам кураторов, «все они объединены проблематикой восприятия аутентичности как обязательного атрибута предметов культового потребления в современном мире».
Хоть несвятых выноси / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Хоть несвятых выноси
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Если бы не шорт-лист премии «Большая книга», едва ли у меня когда-нибудь дошли руки до книги архимандрита Тихона «Несвятые святые». Несколько месяцев подряд я с легкими угрызениями совести и изрядной долей удивления наблюдала ее в списках бестселлеров московских книжных магазинов, но взяться и прочитать не могла. Чудовищный звон, стоявший вокруг истории с Pussy Riot, а кроме того, шокирующие высказывания протоиерея Всеволода Чаплина и антилиберальные филиппики иерея Александра Шумского с большим запасом выбирали мою внутреннюю квоту, отведенную под религиозную проблематику. А короткий список «Большой книги» тем самым с блеском доказал тезис о безусловной полезности литературных премий.
Во-первых, «Несвятые святые» — просто очень хорошая книжка: трогательная, местами смешная, местами грустная, населенная множеством обаятельных персонажей. Книга, рассказывающая о вере самым понятным способом — через верующих людей, и, соответственно, наоборот — о верующих людях через их веру. Но главное ее достоинство с моей — в данном случае совершенно не профессиональной, а сугубо читательской — точки зрения состоит в том, что она позволяет решить очень важную нравственную дилемму, актуальную, я думаю, не для меня одной.
Не нужно иметь семь пядей во лбу для того, чтобы понять: такая огромная организация, как Русская православная церковь, не может состоять исключительно из носителей ультраконсервативной идеологии, взгляды которых кажутся либерально настроенной публике категорически неприемлемыми, чтоб не сказать — потенциально опасными. Таких людей в церковной среде наверняка не больше, чем в среднем по больнице или микрорайону. Однако официальный медийный имидж, который почему-то избрала для себя Церковь в последние годы, отталкивает очень многих (меня в том числе) не столько в силу причин духовного, сущностного характера, сколько чисто эстетически. Разглядеть за спинами одиозных Чаплина и Шумского, вещающих о необходимости суровой расправы над девицами из Pussy Riot или о чем-нибудь еще более странном (вспомним хотя бы пресловутый православный дресс-код), обычных нормальных людей, из которых, собственно, и состоит Церковь, сложнее с каждым днем — по крайней мере, для людей невоцерковленных.
