Итоги Итоги - Итоги № 6 (2012)
— А если он использует аргументы, противоречащие вашему мнению?
— Я привожу свою точку зрения, но не настаиваю на ней. Одергиваю себя, наступаю на горло — ведь в этом вопросе он главный. Но если тренер ошибется, я ему обязательно напомню о нашем разговоре. И спрошу с него. Хотя потом всегда скажу: мы ошиблись. Ведь сотрудники федерации — одна команда и ответственность должны нести вместе.
— Всегда и во всем? Например, вы известны своим крайне негативным отношением к допингу. Даже как-то предложили отрубать провинившимся руку.
— Естественно, сказано это было не всерьез. Имелось в виду, что употребление допинга — та же кража, за которую раньше в некоторых странах отсекали руку. На этой позиции я стою по-прежнему: борьба за медали должна вестись честно. Самое же страшное, что допинг в России уже пустил свои корни на детском уровне. 12—13-летние спортсмены вовсю принимают запрещенные препараты. И это не только в лыжах, то же самое касается и других видов спорта. Связана такая ситуация с тем, что детские тренеры в нашей стране получают очень маленькую зарплату. Чтобы пропихнуть ребенка в сборную и получить на пару тысяч рублей больше, они и накачивают его неизвестно чем. Что дальше будет с ним, таких наставников не интересует. А что будет, понятно: к 18—20 годам как спортсмен он кончится, да и как личность — тоже.
— Не преувеличиваете?
— Ничуть. Помню, в 2004 году меня пригласили на лыжные соревнования юношеской Спартакиады в Златоуст. Зашла я там, извините, в туалет и остолбенела: все урны забиты использованными шприцами. С ужасом рассказала об этом главному судье соревнований, тот только усмехнулся: «Ты что, это уже давно». Сейчас я с благодарностью вспоминаю своего наставника Виктора Ткаченко, который тренировал меня дома и довел до уровня сборной. Он не уставал повторять: самый лучший допинг — это морковка. Да и мне медали, выигранные таким способом, были не нужны.
— Неужели за всю карьеру никто не предлагал: «Лена, давай уколемся»?
— Лично мне — нет. Видимо, считали это бесполезным.
— Вы знаете кого-то из коллег по сборной, кто мог применять допинг?
— Я не устраивала расследований, да мне это и неинтересно. Конечно, проведя на тренировках с девочками полжизни, могу предположить, кто мог, а кто — нет. Называть фамилии не стану, тем более дело прошлое. Скажу одно: Бог не фраер… Вряд ли людям, выигравшим на своем веку огромное количество медалей, было приятно уйти из спорта с клеймом попавшегося на допинге.
— Несмотря на свою принципиальность, вы достаточно снисходительно отнеслись к олимпийскому чемпиону Евгению Дементьеву, пойманному на употреблении запрещенных препаратов и решившему вернуться в спорт. Пожалели или не считаете его виноватым?
— Не буду скрывать, мы с Женей были большими друзьями да и сейчас, надеюсь, остаемся таковыми. Не хочу снимать с него ответственность, Дементьев, безусловно, виноват. Но главным виновником в этой ситуации для меня остается тогдашний тренер Евгения и всей сборной Юрий Бородавко. После «золота» и «серебра», выигранных на Играх-2006 в Турине, у Дементьева пошел спад. Он не смог это перенести, сломался психологически. Я словно предчувствовала беду. За год до случившегося мы общались с Женей, он признался, что хочет уйти из спорта. Я ответила: «Нужно просто перетерпеть. Только не совершай ошибок: даже если пристегнут к батарее, не соглашайся ни на что». Когда поступила информация о допинге, у меня все в душе упало. Нет, я Женю не жалею… Чего спортсмена жалеть, ему же никто не впихивал этот препарат насильно.
— Вы не пытались потом, когда уже все случилось, поговорить с Дементьевым по душам? Просто понять, как все было, зачем?
— Не думаю, чтобы он мне открылся. К тому же Женя очень сильно переживал. В отличие от некоторых у него есть совесть и стыд. Помню, вскоре после его дисквалификации олимпийский чемпион по плаванию Александр Попов в числе других знаменитостей пригласил нас на свой турнир в Екатеринбурге. Дементьев приехал на день позже остальных и очень нервничал: «Сейчас все начнут показывать на меня пальцем». «Жень, вот как раз из этих людей тыкать в тебя не будет никто», — успокаивала я его. Сегодня меня многие спрашивают, почему бы сразу не вернуть Дементьева в сборную. Мол, он все осознал да и лыжник стоящий. Но, извините, ребята — спорт есть спорт. Право быть в сборной надо заслужить. Если Женя пробьется в команду, я буду рада его видеть. Нет — значит нет.
— Для вас есть разница между Бородавко, которому сейчас были предъявлены претензии, и Анатолием Чепаловым, также уличенным в использовании допинга при подготовке спортсменов?
— Я так понимаю, что Чепалов использовал запрещенные препараты более системно. И потом мне странно, когда отец и тренер олимпийской чемпионки (Юлии Чепаловой. — «Итоги») говорит: раз прибавки в результатах нет, какой же это допинг?! Мало того, что он признает сам факт употребления, так еще и не считает это незаконным. Странная логика…
— На чемпионате мира-97 в норвежском Тронхейме, после того как Любовь Егорову поймали на допинге, вы выступили с публичными извинениями перед болельщиками прямо перед началом гонки. Это было спонтанное решение?
— Это был результат долгой ночной думы. Егорова испортила настроение болельщикам, которые приехали на лыжный праздник, и бросила тень на всю команду. Надо было как-то извиниться, объяснить людям произошедшее. Страсти тогда кипели: врач сборной, например, просто боялся появляться на улице. «Меня же помидорами закидают!» — твердил он, хотя к таблеткам Любы не имел никакого отношения. Утром я предупредила старшего тренера женской сборной Александра Грушина и представителя нашей федерации Георгия Мнацаканова, что хочу выступить. Они уже поставили в известность об этом директора соревнований.
— Правда ли, что большая часть женской сборной восприняла ваш поступок в штыки?
— Вряд ли. Во всяком случае никаких проявлений недовольства с их стороны я не помню. А вот Любу от меня спрятали. Во время чемпионата мы жили на корабле, так ее до отъезда в каюте заперли. И правильно сделали: я бы ее на месте разорвала.
— Егорова после той речи была еще долго на вас обижена.
— Это ее проблемы. Сейчас при встрече мы здороваемся, но и только. Правда, встречаемся нечасто — раз в три года, а то и еще реже.
— В той сборной практически все лыжницы были звездами — вы, Егорова, Лазутина, Нагейкина, Гаврылюк… Высочайший уровень амбиций влиял на атмосферу внутри коллектива?
— Не стану утверждать, что все было гладко. Когда ты лидер и стремишься только к победе, соприкасаться с другим таким же лидером непросто. Находиться же рядом с ним практически весь год — тяжело втройне. Но даже при этом я совершенно нормально общалась и с Гаврылюк, и с Егоровой — пока не случилось той истории с бромантаном. Со Светой Нагейкиной на всех сборах и вовсе жила в одной комнате. А вот Лазутина после моих золотых медалей в Тронхейме перестала со мной общаться.
— Почему?
— Ревновала, наверное. Кому будет приятно, если одна из твоих основных соперниц вдруг выиграет все «золото» соревнований?! Мы не ругались, не скандалили. Просто в один прекрасный день она вдруг начала смотреть сквозь меня.
— Как же вы вместе выступали в эстафете?
— Вот как раз на эстафету наши отношения никакого влияния не оказывали. Уровень профессионализма в той команде был такой, что во время соревнований все личные противоречия отходили на второй план. Больше того, когда определялся состав олимпийской эстафеты в Нагано, Лазутина и Ольга Данилова заявили, что будут выступать только со мной и Ниной Гаврылюк. Потому что доверяли нам, а не Чепаловой с Нагейкиной, которые должны были изначально стартовать в эстафетной гонке. Знали, что мы выложимся, пробежим через не могу. По-моему, мы не подвели: команда в той гонке стала первой...
— Контакт с Лазутиной с тех пор так и не наладили?
— Сейчас мы в прекрасных отношениях. Это единственный человек из мира спорта, с кем я по-настоящему дружна. Да и она тоже. Лыжная карьера осталась позади, делить нам теперь больше нечего.
— Наша женская команда очень долго задавала тон в мировых лыжах, а потом откатилась даже не на вторые, а на третьи позиции. Что произошло?
— Главная причина — отсутствие сильного тренера и ярко выраженного лидера. В мое время конкурентная борьба велась на каждой тренировке. Сначала нужно было не проиграть Лазутиной и Егоровой, потом пришла Данилова, стало важно не уступить еще и ей. С появлением более молодой Завьяловой конкуренция гонок совершила новую петлю... Когда все лидеры ушли, молодым стало не за кем тянуться. Такие провалы случаются во всех сборных, через это в середине 90-х прошли и шведы, и финны, и норвежцы. Посмотрите, в мужском спринте у нас та же ситуация, но с обратным знаком. Скажем, смог Юрий Каминский воспитать Никиту Крюкова и Александра Панжинского. Они соперничали между собой, росли и дотянулись до «золота» и «серебра» ванкуверской Олимпиады-2010. Но самое главное — подтащили за собой остальных. Когда есть конкуренция, прогрессировать легче. Вот у нас и появились Петухов, Гафаров, другие ребята.
