М. Грашина - Языческий календарь. Миф, обряд, образ
И снова — мистериальная аналогия с Колядой, когда при рождении нового Солнца неминуемо погибал «демон года», Коза. Дух старого времени должен уйти, чтобы Солнце следовало дальше. Эта мифологема, отражающая основополагающее традиционное понятие о ходе Времени, объединяет как минимум два праздника Солнечного Креста, воплощаясь, в первую очередь, в ряжениях- мистериях, затем в песнях и описаниях примет. Верно ли это для оставшихся солнечных праздников? Это мы узнаем из соответствующих глав, следуя ходу Годового Коло.
На Коляду, согласно песням, Козу ждет возрождение. Ожидает оно и похороненную Масленку:
… Лежи, Масленка, до Налетья,
До Налетья, люли, до Налетья,
Пока придет добра слетья,
Добра слетья, люли, добра слетья.
А на лето мы раскопаем,
Раскопаем, люли, раскопаем.
И обратно ее раскатаем,
Раскатаем, люли, раскатаем.
В своей книге, посвященной праздникам и богам языческой Балтии, Ионас Тринкунас вычленяет тему сакрального противодействия, борьбы, как один из основных мифологических образов праздника Равноденствия у балтов. Борьба огня и воды; борьба птицы (весна, жизнь) и змеи (хтонический символ, символ нижнего мира, Ийой стороны). Символ Lyge у литовцев — это близнецы, Dvyniai.
В более романтическом выражении мифологема Весеннего Равноденствия предстает нам в сказке о Снегурочке. Пусть не старуха, но ледяная Дева, порождение сил Той стороны, не способное и: любви, Снегурочка исчезает, тает, однако не пропадает в никудг. Разрушается образ (на чем и сказке конец), но при этом высвобождается новая молодая сила, что понесет дальше Жизнь. Вода.
Другую сторону того же мотива освобождения мы можем увидеть в сказке о Гусях–Лебедях, где юная дева освобождает маленького братца — символ молодого солнца и молодого года. Тот же сюжет в немного другом выражении встречаем мы и в бессмертном произведении датского сказочника о «Снежной королеве».
Помните у Шварца: «Там весна, и небо чистое, будто оно умылось…»
МИСТЕРИЯ, ОБРАЗ, ОБРЯДЫ
В русском месяцеслове день Сорока Мучеников (22 марта н. ст.), совпадающий с весенним Равноденствием, не относится к числу великих христианских праздников, но щедро отмечен весенней — не столько солнечной, сколько птичьей — архаической символикой, Равноденствие отмечается «мирными», по преимуществу женскими и детскими обрядами — изготовлением ритуального печенья^ жертвенного полотна, встречи Весны с хлебом.
Из обрядовых песен–веснянок, наиболее яркие из которых мы приводим в приложении, видно, что Весна представляется в женском образе, а то и двух — молодой жены и ее дочери–девы:
Ой Весна–Весняночка,
Где твоя дочка–паняночка?
Обе они связаны с птицами — птицы служат им, переносят от них вести, несут их на крыльях. Птицы изготовляют для Весняночки белоснежную сорочку — символ ее девичьей чистоты и воздушной легкости.
Сороки — сорок морозов до весны (т. е. до Бельтана!). «Для морозу» пекли сорок «орехов» из ржи и овса и каждый день выбрасывали по одному на улицу; приговаривая:
Мороз, красный нос!
Вот тебе хлеб и овес,
А теперь убирайся подобру–поздорову!
А в Белоруссии пекли из теста 40 птичек- «жаворонков»: одну бросали в печь, остальные — детям или птицам.
С «жаворонками» в других местах закликали весну с крыш — хотя бы с крыльца. Поверье гласит, что жаворонок — первая птица, что прилетает в этот день из Ирия — рая. Сходно звучит «вырий», одно из диалектных названий жаворонка.
Множество вариантов весенней песни–приговора, исполняемой на Масленицу по всей Руси, гласит о том, что Весну приносят на крыльях птицы — жаворонки или кулики:
Кулики–жаворонушки,
Прилетите с дальней сторонушки,
Приносите Весну красную,
Уносите Зиму холодную!
Иногда птицы приносят не Весну, а ключи, которыми должно отомкнуть Весну, выпустить ее на белый свет (из некоего заточения?):
Летел кулик из‑за моря,
Принес кулик девять ключей —
Пустить росу, отмыкать весну,
Тепло летичко.
На Сороки в Новгородчине женщины выходили за околицу с хлебом, кланялись в землю и приговаривали: «Вот тебе, Матушка- Весна, ржаного хлебца!»
В иных местах выходят с хлебом и новиной — первым вытканным полотном, предполагая, что Весна оденется в наряд из этой новины и пожалует.
Встреча Весны в образе женщины — или девы — освещается и песнями и обрядами. В это время выходили девицы впервые на улицу петь веснянки — «гукать» Весну. Песни с припевом «Гу!» исполняются в продолжение всей весны — т. е. до летних русалий. В одних местах эти песни начинают исполнять на само Равноденствие, в иных — где весна начинается ранее — на 1 марта ст. ст—14 марта н. ст., на старинное начало мартовского года, день св. Евдокии, в народном месяцеслове — «Годюшка». В других — наоборот, позднее, на 07 апреля н. ст., с которым связано не менее поверий, чем с Равноденствием. Этот обряд всегда исполняется женщинами.
Другая часть легенд и порожденных ими обрядов связана с женскими работами — в это время женщины оканчивают прядение и начинают ткачество. Накануне Сорок непременно надо допрясть последнею пряжу. Если незадачливая пряха будет допрядать остатки £ ночь на Сороки, ей это не пойдет впрок — Матушка подкинет еще 40 веретен.
Сорки относятся к «кривым неделям», когда запрещалось всякое верчение, кручение, витье и мотание: в эти дни прядется Судьба. Другие примеры — все более из переходящего календаря: Масленная, Фомина, Троицкая, и как исключение — Святки.
Первый весенний жаворонок, прилетая, кричит хозяйкам: «Кажи моты, кажи моты!» — эти же слова приговаривали хозяйка, когда пекли «жаворонков» (Чухломской уезд).
Масленица — «сплошная неделя», одна из «кривых», когда запрещались определенные женские работы, а освященный обычаем недельный разгул исключал всякую работу вообще.
Масленица, в отличие от Сорок, творится не одними женщинами и посвящена не одной женской силе, особенно в части взятия снежной крепости и кулачных боев.
По отрывочным сведениям, неделя после равноденствия называлась «Перуновой»: всю неделю приносились жертвы, которые помогут Перуну победить Зиму, на возвышенных местах разводились костры — «Перуновы огни». Часть этих обрядов, возможно, перетекла на Страстную неделю.
Солнечная символика связана в большей степени с переходящей Масленичной неделей, которая кочует на всем пространстве от Имболка до Равноденствия. Собственно солнечные мистерии и связанный с ними разгул отодвинулись по всей Европе на более ранний период — по правилам вычисления Пасхи, дата Равноденствия неминуемо приходится на пост.
Связь праздника с маслом, выраженная в самом названии, не случайна: в отведенный ему период коровы и овцы начинают телиться и давать молоко. Как мы видели выше, с этим событием в хозяйственной жизни прочно связан и Имболк, но если Имболк сопровождается по большей части обрядами очищения и ограждения, то Масленица, следующая чуть позже, — это неминуемый разгул, когда все и вся катается как сыр в масле. Это масляно–сырное изобилие — и на праздничном столе, и в народном сознании — ложится на несомненно солнечную основу, которой является блин.
Блины — ритуальное блюдо, связанное именно с праздником Масленицы не только на Руси, но и по всей Северной Европе, до самых Британских островов. Первый блин кладется на порог, а когда избы топились по–черному, его оставляли на волоковом окне — предкам. Блин, как мы знаем, является для славян не только носителем солнечной символики, но и поминальной трапезой в течение всего года. Масленица и следующие за ней весенние праздники отчасти посвящены и предкам: их «греют» — для них зажигают костры из старой соломы, изломанных колес или целых телег, предков окликают, ставят им трапезу. В народном календаре перед началом Масленичной недели приходится первая в году «Вселенская родительская суббота» — общий день поминовения и поминальных трапез, в которых обязательно должно присутствовать мясо. Даже в поговорке «Первый блин — комом» отразилось бытовавшее в старые времена почитание предка–Медведя: первый блин — Комам (то есть Медведям, на архаическом языке северных индоевропейцев).
Столб с колесом — символ победы Солнца над Тьмой, Дня над Ночью, состоявшейся или только будущей, сохранился даже в городской масленичной традиции — знаменитый столб с подарками, смазанный салом или покрытый льдом.
Масленая — действо символической победы над Зимой, в которой старалось принять участие как можно более народу. Самое распространенное действо восточных славян — взятие снежной крепости. Упоминаются даже такие крепости, которые штурмовали на конях. Часто крепость стояла на льду реки, а прямо напротив ворот была прорубь, так что первый ворвавшийся в крепость мог принять холодную ванну вместе с конем.
