Вячеслав Рыбаков - Руль истории
Значит, интегрирующую ценность можно искать лишь там, где из разных культур вырастает некий более или менее общий смысл посюсторонней жизни.
Что лучшее вырастает из всех культур, существующих в нашей стране?
Общая добродетель всех основных религий мира — помощь слабым, сирым, подвергшимся несправедливому поруганию. Это не главная добродетель в каждой из них, но единственная одновременно и достаточно важная, и одинаковая. Для любой из конфессий это не самый важный приоритет, но единственный из достаточно важных приоритетов, который во всех конфессиях совпадает.
И я вполне могу себе представить государственную идеологию, которая сводится, например, к чему-то такому: «Мы никого ни к чему не принуждаем, мы только спасаем тех, под кем земля разверзается. И ни от кого из спасенных не требуем и не ждем благодарности — собственно, мы все делаем не столько ради них, уж простите за откровенность, сколько потому, что так мы выполняем заветы, заповеданные нашими религиями и сохраненные в наших светских культурах. Потому, что хотим сами становиться лучше. А ведь закон психологии таков: человек, который насилует других — неизбежно сам становится хуже, а человек, который помогает другим — неизбежно сам становится лучше. Вот мы какие!»
Что важно: это — не выдумка идеалиста, это — чистая правда.
Стоит только посмотреть на историю прошлого века, чтобы убедиться. Какими уродами и чудищами в считанные годы становились те, кто пусть хоть из самых возвышенных побуждений, пусть стремясь к самому сверкающему идеалу принимался реально, рутинно чистить народы и страны от неполноценных особей, этносов, классов или рас! И какими благородными титанами, сами того не замечая, оборачивались обычные люди, волею судеб бравшиеся за повседневное дело истребляемых защищать!
А ради того, чтобы быть спасателями эффективно, без надсада, увлеченно, лучше остальных, НЕ В УЩЕРБ СЕБЕ — и, что для крупного народа чрезвычайно важно, к общему изумленному восхищению соседей, которые так не умеют, — мы сами, без понукания захотим иметь единое работящее государство, передовую науку, мощную экономику, развитый транспорт, многочисленные отряды умелых храбрых специалистов… И опытных, дельных, не осатаневших от вседозволенности чинодралов и воротил, ориентированных не на немедленную бешеную прибыль, а на реальную организационную, промышленную и финансовую отдачу.
То, что у нас секуляризация не зашла так далеко, как на Западе, надо превращать в наше конкурентное преимущество! Вон как японцы сумели в него превратить верность младшего старшему, продлив ее из семьи в фирму! И отнюдь не остались косными ретроградами и черносотенцами, наоборот.
Ни от чего не надо отказываться. Ничего не надо высасывать из пальца. Ведь и в Торе, и в Евангелии, и в Коране это уже написано. Просто чуть-чуть сместить акценты. Потом за ними вслед помаленьку двинутся, как это всегда бывает, светские системы ценностей. Потом безоговорочно тянуть любое одеяло на себя станет не престижно, зазорно. Потом…
Консервативная порядочность никогда не тащит назад народ и страну. Назад ее тащит только непорядочность.
И как сразу изменится имидж государства. Ничего не надо измышлять нарочно. Держава-спасатель! Причем совершенно бескорыстная, потому что корячимся не столько ради спасаемых, чтобы у них, ввиду их благодарности, тут же военных баз понатыкать, а просто потому, что так мы собственные бессмертные души спасаем. И отнюдь не плодящая назойливых паразитов, потому что мы помогаем, лишь пока сами считаем это правильным, но с чистой совестью бросаем на произвол судьбы тех, кто навострился нас, дурней и добряков, нескончаемо доить — ведь нам от спасаемых ничего не надо. Нам наш собственный рай нужен, и только.
Есть чем вдохновить своих и восхитить чужих.
Конечно, тут мы встаем на достаточно скользкую почву интерпретации религиозных догматов. А у нас с конфессиями и так проблем хватает. К тому же они сами-то друг друга в лучшем случае едва терпят. И вообще я представляю, у скольких людей сейчас разгорается светски праведное возмущение: так нам тут теократию предлагают, что ли? Докатились! Вконец достали с этим Богом!
Но есть удивительная вещь, которая называется «личный духовный опыт». Не буду слишком уж откровенничать; кто поймет, тот поймет, а кто не поймет, того словами не убедишь. Скажу лишь, что на его основе могу предположить: Бог своих опознает не по формальным признакам.
Но представьте: есть у нас знакомый. Хороший человек, мы точно знаем. Однако так получилось, что с детства он совершенно не воспитан. А потом, взрослея, еще и самоутверждаться начал соответственно: на кой ляд мне правила вежливости, лицемерие всякое, важно ведь не то, как человек выглядит, а то, какой он на самом деле…. И вот он никогда толком не поздоровается, а при встрече только с хохотом спрашивает вместо приветствия: «Ого, старик, ты еще не сдох?» Никогда не скажет «спасибо». Ковыряет в носу при всех. Пукает за общим столом. Не моется по полгода, потому что какая разница, он же и немытый — все равно добрый.
И вот мы знаем, что он настоящий товарищ, отзывчивый, надежный — но все равно стараемся держать его от себя подальше, потому что при всех своих замечательных качествах он НЕПРИЯТНЫЙ.
Вот так мы себя ведем перед Богом, если не соблюдаем Его заветов и ритуалов. Пукаем за Его столом по сто раз на дню. Не умеем ни «пожалуйста» сказать, когда чего-то хотим, ни «спасибо», когда что-то получаем…
При прочих равных Бог все равно предпочтет безупречно ритуализованному подонку (фарисею) безалаберного хамоватого самозабвенца (раскаявшегося мытаря). Но мы сами очень осложняем Ему задачу выбора.
А тут еще проблема разнообразия вер. Например, говорят, что мусульман оскорбляет церковный звон, а христиан — пение муэдзина… Но ведь красивое не может оскорбить. Любая красота возвышает душу и, стало быть, ведет к Нему. Надо только научиться не бояться конкурирующей красоты, пользоваться любой красотой, пусть даже не родной, в родных целях.
А что такое родные цели?
Нет на земле ни одной культуры, которая не выросла бы из той или иной религии. И даже нерелигиозные люди, сами того не осознавая, взаимодействуют со своими единокультурниками в поле оценок, критериев, поведенческих стереотипов, сформированных религией, породившей данную культуру. Так функционируют цивилизационные единства — основные субъекты истории.
Но между религиями куда меньше различий, чем между Всевышним и сатаной внутри каждой из религий.
В чем суть того, что говорит человеку любой бес?
Что нет ничего общего, каждый прав сам для себя и сам по себе. Что тебе хорошо, то и Добро, а что тебе плохо, то и Зло. Надо мужественно и гордо следовать своему мнению, будто кроме тебя на свете никого нет.
А что говорит в каждой из конфессий Бог?
Что надо беречь окружающих и приноравливаться к ним, потому что лишь через любовь, снисходительность и помощь ближним придет спасение.
Шайтан — великий льстец. Он очень любит говорить человеку: ты могучий, ты гордый, ты свободный, для тебя нет преград, твой разум всесилен, надо только поверить в себя и презреть оковы, условности и догмы. А человек и уши развешивает. Для сатаны, как для тоталитарного режима, всеми правдами и неправдами разрушающего связи между людьми (например, заставляя родителей и детей под страхом казни за соучастие доносить друг на друга), главное — оставить каждого человека в одиночестве, один на один с ним, с шайтаном. Когда нет общих представлений о добре и зле, о «можно» и «нельзя», о «плохо» и «хорошо», и каждый по этому поводу умничает, как умеет — тут-то и приходит конец любой социальной структуре, и поддерживать суррогатное единство остается только насилием и обманом (который модно нынче называть по-интеллигентному манипулированием). Каждый остается один на один с враждебным, жестоким миром — и, конечно, сразу впадает от такой безнадеги в более или менее осознаваемый ужас. И поэтому заведомо простит себе любую мерзость и подлость — ведь за жизнь борюсь, и никто мне не поможет, если я сам себе не помогу! А всякого, кто ему на его мерзость укажет, просто зачислит во враги, и дело с концом.
Сатана — великий разлучник, разъединитель. Именно в этом его сходство со смертью.
То, что творится на улицах, на дорогах, в учреждениях, в семьях — прямое следствие того, что ныне доминирует и внедряется спесивой культурой подход, согласно которому нет добра и зла, есть только самостоятельность и свобода, а против них — насилие и гнет. Тебе говорят: «Молодой человек, уступите бабушке место». А ты в ответ: «Пошла на хрен, овца». И вот оно, счастье: отстоял свободу от гнета.
Самый непосредственный результат такого мироощущения невооруженным глазом видно: кто за рулем ведет себя так, будто никого, кроме него, на свете нет, все время убивает других и частенько гибнет сам. А кто слушает Божий голос (даже и не подозревая, что это он, но просто глядя по сторонам, избегая аварийных ситуаций и соблюдая правила) — тот, конечно, может по чужой вине стать калекой, но практически никогда не станет палачом.
