Геннадий Водолеев - Люди и спецслужбы
Бывают и уникальные ситуации, вроде нынешней в России, когда наглое разворование бывшей госсобственности СССР правительственной верхушкой и их родней и подельниками породило глухой, неодолимый ничем внутренний протест множества людей различных социальных групп, сотрудников правоохранительных и иных «силовых» структур, который трансформировался во все более расширяющуюся практику бесконечного передела собственности. Процесс этот никакого осуждения со стороны большей части общества не только не вызывает, но сопровождается по большей части злорадным удовлетворением каждым случаем криминальных «разборок» со стрельбой и трупами. Постепенно силовые технологии передела стали обыденной практикой, в которой, в общем, нормальные люди в лице руководителей фирм, корпораций вполне буднично поручают свои службам безопасности нанять структуры оргпреступности для физического устранения кого-то из конкурентов. Либо «подключить» правоохранительные подразделения, спецслужбы для дезорганизации специфическими «правовыми» средствами деловой жизни конкурентов. Явление это стало настолько обычным, рядовым, что вполне может учитываться отдельной постоянной строкой в графе негласных расходов корпораций, затрачиваемых на поддержание полезных контактов с нужными людьми в органах власти и управления.
К сожалению, общественности известны многочисленные случаи участия в подобной практике и сотрудников российских спецслужб — действующих или уволенных в связи с выходом на пенсию.
Так что пока в России спрос на «услуги» организованной преступности со стороны бизнеса как никогда высок, участие криминальных сообществ в деловой и политической жизни страны — беспрецедентные для мировой практики, задачи спецслужб по сдерживанию криминализации бизнеса и политики в такой ситуации реализуются с неимоверными трудностями и очень невысокими результатами: четкого политического заказа на обеспечение высокоэффективной «чистки» бизнеса и политики от криминала спецслужбам еще не поступало. Основные причины, в общем-то, очевидны:
Политическая элита страны все еще находится в стадии становления, структуризации и в этом процессе приемы, практикуемые организованной преступностью, оказываются единственно эффективными и чрезвычайно востребованными политиками.
Бизнесом занимаются в подавляющем большинстве люди с психологическими установками госслужащих советской поры, главными из которых было минимизировать свои личные усилия, не проявлять рискованных инициатив, но всячески стараться увеличить сколь только возможно любые обретения. Бизнес в России до сих пор, в основном, трактуется как поле спекулятивных, мошеннических, коррупционных обретений, но только не как поприще всегда рискового вложения капитала, новаций, борьбы за рынки путем повышения качества продукции и услуг, а не только отстрелом конкурентов. Генерация предпринимателей, рассматривающих свой бизнес как поле реализации обязательств капитала перед собственной нацией, еще практически не появилась (за исключением единичных явлений).
В этой ситуации и у спецслужб нет опорного слоя в среде бизнеса, чьи интересы следовало бы защищать в первую очередь во благо всего общества и государства.
Усугубляют ситуацию обилие в стране и частных охранных структур, где сосредоточены множество бывших сотрудников правоохранительных органов, психике которых свойственно стремление все более изощренно инициировать процессы по схеме «отнять и поделить», придерживающихся тактики «лучшая защита— нападение». Не являясь по своей сути структурами классической организованной преступности, эти очень активные в поисках прибылей образования, где очень неплохо знают действующее материальное и процессуальное законодательство, создают весьма агрессивный климат для любой производительной предпринимательской деятельности, только и способной развить здоровую экономику. Российским спецслужбам эти «особенности» и ущербы хорошо известны, как и то, что устранять их необходимо исключительно политическими мерами, а не технологией «клин — клином» с участием спецслужб.
Особая опасность связана в России с тем, что многие бывшие сотрудники органов госбезопасности так же активно включились в дележ госсобственности и ее передел от многочисленных первых «хватальщиков». Включились во всеоружии своих профессиональных навыков, набора значимых социальных связей, уз корпоративности, наработок во взаимоотношениях со структурами оргпреступности, сотрудниками зарубежных спецслужб, со всей своей прежней агентурой. Их впечатляющее преуспеяние стало причиной сильнейшей эрозии системы традиционных мотиваций для многих действующих сотрудников спецслужб, в большой мере снизивших эффективность противостояния тотальной криминализации политических и деловых «нравов» в России.
Проблемы «бывших» всегда весьма актуальны для любой спецслужбы, корпорации: самые зрелые сотрудники, определяющие основные направления и результаты текущей работы, видят в судьбах бывших сотрудников свое неотвратимое близкое будущее и стараются с ними поладить. А беды и неустрои этой категории воспринимаются почти как свои личные. Когда и как закончится всеобщий угар обретательства в российском обществе — сам по себе иссякнет или будет остановлен политическими решениями и политической волей — неизвестно. Очевидно только то, что спецслужбы без четких, вразумительных государственных решений заниматься этой проблемой по собственной инициативе и не вправе, и не будут: дай Бог уберечься самим!
Наиболее активные, деятельные из обездоленных социальных слоев всегда будут стремиться, пренебрегая любыми законами, самостоятельно перераспределять чужую собственность в свою пользу. Не считаясь ни с какими личными рисками и утратами: даже в одной из самых социально благополучных стран мира Японии, где по статистике только один криминальный труп против 500 таких же в США (тоже не самой криминальной стране) рядовой среднестатистический якудза живет 52 года при среднем возрасте мужчин страны 77,5 лет, а средний доход этого же «бойца» равен лишь доходу высокооплачиваемого японского рабочего. Но даже таких весьма скромных стимулов вполне достаточно, чтобы организованная преступность не кончалась при любых усилиях правоохранительных органов. Практически же каждый социальный слой общества репродуцирует свой вид организованной преступности («белые воротнички», «синие воротнички» вовсю стремятся обойти законы, пренебречь ими). Истребить без каких-то волшебных социальных трансформаций оргпреступность возможно, вероятно, только истребив все массовые и значимые группы общества. Потому-то основная мировая практика политических режимов, «ветвей» власти по отношению к оргпреступности всех разновидностей остается прежняя — договариваться. Что тоже не так просто, как может кому-то глянуться: никаких юридических форм, процедур, санкций в этом процессе нет и в помине.
Договариваться можно не с явлением, сообществом — только отдельными авторитетами по отдельным, конкретным предметам, на относительно небольших отрезках времени. При обоюдном отсутствии уверенности сторон в добропорядочности друг друга. Тем не менее, из множества публикаций известно, что ЦРУ вполне успешно договорилось с «Коза Ностра» о помощи войскам при высадке на Сицилию. Та же спецслужба успешно взаимодействовала с кубинскими оргпреступными синдикатами при подготовке вторжения на Кубу. В Китае власть и триады негласно договорились о разделе сфер «влияния» в обмен на недопущение преступных проявлений против иностранцев. В итоге Китай для иностранных туристов — самая безопасная страна мира. По крайней мере, по статистике в 2003 году в Китае от преступников не пострадал ни один интурист, в то время как массовая общеуголовная уличная преступность — явление здесь тоже весьма обычное.
В современной России практика договоренностей с «ворами в законе» не чужда даже иным правительственным чиновникам, не говоря уж о политиках, иные из которых сделали структуры оргпреступности своей главной опорой.
В истории известны только три политических режима, категорически отвергших всякое сотрудничество с оргпреступностью и планомерно ее уничтожавших: режимы Гитлера, Муссолини, Сталина, во времена которых социумы были наилучшим образом защищены от общеуголовной преступности. Какими средствами и какой ценой — хорошо известно.
Отношения и определенные взаимодействия спнцслужб с различными типами организованной преступности отличаются существенно.
Так, с общеуголовной организованной преступностью «взаимодействует» в меру своих скромных возможностей, в основном полиция, а спецслужбы — эпизодически, в особых случаях иногда обмениваются не эквивалентными услугами.
Картина совершенно иная только в нынешней России, где практикой «крышевания» всех видов предпринимательства, включая игорный бизнес, хищений на транспорте, занимаются наряду с уголовными преступными группами еще и правоохранительные структуры. Здесь спецслужбам гораздо чаще приходится выполнять функции «разводящих», своего рода третейских судей между «коллегами» из правоохранительных структур. Либо организовывать в ряде случаев политическое давление на руководителей региональных управлений милиции, налоговиков, прокуратуры, служб судебных исполнителей с целью урезонить чрезмерное увлечение их ведомств практикой возбуждения заказных уголовных дел, разнообразных проверок, практика «крышевания», иных форм вымогательства с использованием широкого арсенала полицейских, фискальных полномочий.
