Юрий Поляков - Левиафан и Либерафан. Детектор патриотизма
— Во многом ситуация с культурой в стране наводит многих на мысли, что государству выгодна деградация общества, которое не читает, только телевизор смотрит. Легче управлять.
— Это иллюзия. Технологический рывок, модернизация без читающего и думающего народа невозможны. Кремль это понимает, Путин постоянно говорит об этом на заседаниях совета по культуре. После моего эмоционального выступления президент дал команду возродить эталонное издательство «Художественная литература». Не его вина, что эталонным, как прежде, оно так и не стало, ибо кадры решают все. Но на уровне среднего звена важность приобщения к книжной культуре явно недооценивают. Так, директора Московского дома книги Надежду Михайлову даже не ввели в оргкомитет Года литературы. Она все-таки пришла на заседание и остро выступила перед начальством, рассказав про эпидемию закрытия книжных магазинов. На следующее заседание ее просто не пустили, сказав, что она не прошла контроль ФСБ. Увы, в сфере культуры осталось много людей, которые пришли на государственную службу из бизнеса. Они не понимают, что культурная политика и вышибание бабок любой ценой — разные вещи. Как только становится ясно, что тут особо не срубишь, не заработаешь, они сразу скучнеют. Да, культура — дело затратное, но именно на ниве культуры народ зарабатывает себе Вечность.
Марина Суранова, «Парламентская газета», 2014«Хорошо, что мы, Россия и Армения, станем еще ближе»
В ноябре писателю Юрию Полякову, главному редактору «Литературной газеты», члену Совета при Президенте РФ по культуре и искусству, исполнилось 60 лет. Мы беседуем с ним о времени — советском и постсоветском, о книгах, литературе и политике.
— Юрий Михайлович, в каком настроении и с какими мыслями Вы встретили свой юбилей?
— Я встретил свой юбилей в оптимистическом настроении, с массой творческих планов, и у меня к 60-летию вышел первый том собрания сочинений в 10 томах. Готовя этот том, я залез в свои архивы и нашел там много неопубликованных стихотворений. Одно из них я написал 11 ноября 1984 года, накануне своего 30-летия. Оно полно ужаса от того, что мне завтра 30 лет, даже строчку помню: «Я сердцем леденею от мысли, что мне завтра — 30 лет…». И так стало смешно накануне 60-летия читать про этот ужас 30-летнего мальчика. Сегодня я куда оптимистичнее.
— В некоторых Ваших произведениях выражена глубокая ностальгия по советскому времени. Это тоска по молодым годам или по социалистическому строю?
— Конечно, это ностальгия и по молодости тоже. У меня была настоящая советская молодость, комсомольская, я был активен, много лет возглавлял комсомольскую организацию Союза писателей. Кстати, многие скрывают сегодня эти эпизоды своей жизни. Вот Михаил Швыдкой был секретарем комсомольской организации журнала «Театр», и мы с ним сидели вместе на заседаниях бюро Краснопресненского райкома комсомола, которые вел первый секретарь Павел Гусев, нынешний редактор «МК». Я охотно рассказываю об этой части моей жизни. Кстати, без нее я бы не написал «ЧП районного масштаба». Я вырос в рабочей семье, в заводском общежитии, стартовые возможности у меня были очень низкие, но благодаря советским социальным лифтам, как сейчас принято говорить, я добился того, чего хотел. Получил филологическое образование, защитил кандидатскую диссертацию, стал писателем и т. д. В этом смысле я вспоминаю советскую власть добрым словом. Конечно, у нее было много недостатков, и как раз о них я и писал в моих первых книгах. Поэтому упрекать меня в необъективном отношении к советской власти нельзя. Но я принадлежу к тем людям, которые считают, что в советской цивилизации достоинств было гораздо больше, чем недостатков. Я хотел улучшить Советскую власть, а не свергнуть. Убежден, это была вполне реформируемая система. Однако я не сторонник и той точки зрения, что в СССР вообще не было недостатков, и он рухнул в результате лишь заговора темных сил. Это тоже неправда. Недостатки были, и очень серьезные, и они не исправлялись, вот в чем беда. Американцы смогли усовершенствовать чудовищный рабовладельческий строй, а мы не сумели вполне гуманный социалистический. Увы!
— Сейчас в книжных магазинах можно купить практически всю мировую литературу в красочном издании, но наряду с известной классикой и качественной литературой есть много низкопробных «творений». Как отличить хорошую книгу от никчемной? Есть такой градусник?
— Есть. Во-первых, надо читать «Литературную газету». Это издание — независимое, мы эксперты именно в вопросах современной литературы. В отличие от других периодических изданий, освещающих книжный рынок, мы не принадлежим ни к какому издательскому холдингу, который может диктовать нам условия. Ведь в чем сейчас проблема? Большинство изданий, которые пишут о книгах, так или иначе материально зависят от крупных издательств. Мы же освещаем все сколько-нибудь значительные новинки, даем им оценку объективно, без чьей-либо установки.
Во-вторых, у меня есть круг друзей-экспертов. Кто-то — специалист по исторической литературе. (Я слежу за исторической литературой, особенно по сталинскому периоду). Кто-то — по художественной литературе, кто-то в стихах разбирается. Я всегда с ними советуюсь. Я тоже в чем-то соображаю, например в современной прозе, драматургии, им подсказываю… Такая вот взаимопомощь.
Литература — это море, в день выходит сотня книг. Поэтому человек, даже если он в день читает по книге, что в принципе невозможно, то осилит за всю свою жизнь где-то 15–20 тысяч книг. А у нас столько названий выходит за несколько месяцев. В России. За всеми новинками невозможно уследить. И поэтому важно читать «Литературную газету», иметь друзей-книгочеев.
— Кстати, а насколько Вам известна армянская литература, и Армения сама. Есть ли у вас там друзья? Вы недавно, по-моему, были в Армении…
— Должен Вам признаться, что современную литературу Армении сегодня в России читатели знают неважно, и я в том числе. В свое время, конечно все знали Сильву Капутикян, Гранта Матевосяна — они были глыбами… Называли — Распутин, Матевосян, Думбадзе, Кулиев, Гамзатов, Капутикян, Евтушенко… Увы, после развала СССР культурные связи были оборваны, но с Арменией — в меньшей степени. И мы сейчас, благодаря участию Зория Балаяна, Лии Иванян начали выпускать приложение к «Литературной газете» — «Страна Наири». Пока проект делаем на средства спонсоров с армянской стороны, и я думаю, о современной армянской литературе в России читатели будут иметь некоторое представление. Друзья среди армян, конечно, есть: всю жизнь дружу с поэтом Сергеем Мнацаканяном, многие годы с Ашотом Джазояном…
— Как часто оно выходит, это приложение?
— Раз в месяц, на четырех полосах формата А-2, это очень прилично. Меня лично связывают с Арменией тесные творческие связи, у меня там вышло несколько романов в переводе Лии Иванян. Активно сотрудничаю с русским театром в Ереване, где идут три моих пьесы. Больше у меня идет только во МХАТе им. Горького — четыре. Все их поставил замечательный режиссер Александр Григорян — легенда армяно-русского театрального мира. Кстати, в этом году исполняется 50 лет, как он работает в театре им. Чехова в Ереване. Уникальный случай! Я приезжаю и на презентации, и на премьеры. Должен сказать, что в Армении охотно ходят на эти пьесы и любят их.
— «Литературная газета» в советское время издавалась сотнями тысяч экземпляров. В 90-е годы тираж резко упал. Вы возглавляете издание с 2001 года. Как сейчас читают «ЛГ»?
— Максимальный тираж «Литературной газеты» при Чаковском был 6 с половиной миллионов. Это была одна из самых тиражных газет и самая любимая газета многонациональной советской интеллигенции. Когда я приезжаю в Армению и встречаюсь с людьми, скажем, старше 40 лет, им не надо объяснять, что такое «Литературная газета». Но если при Чаковском эта газета была весьма полифонична, давала разные точки зрения, за что ее и любили, то в 90-е она стала, я бы сказал, истошно либеральной. Все писатели с другими точками зрения были изгнаны из газеты. Имя Валентина Распутина не упоминалось в газете с 1991-го по 2001 год. Я сам был любимым автором «Литературной газеты». Но когда я 6 октября 1993 года опубликовал в «Комсомольской правде» статью против расстрела Белого дома, то с 93-го по 99-й тоже не упоминался в газете. Меня наказали за инакомыслие.
— Зато буквально через два года Вы становитесь главным редактором…
— Когда я пришел, тираж газеты был меньше 20 тысяч. И как выяснилось, при обилии периодических изданий завоевать утраченные позиции очень тяжело. Мы бились много лет, прежде чем достигли тиража 100 тысяч экземпляров. Благодаря чему? Только благодаря тому, что мы вернули всех изгнанных авторов: патриотов, государственников, разумных либералов. И постепенно возвращали читателей. Нам особенно важно было снова завоевать учителей, это же наш читатель! Инженер, думающий военный, бизнесмен — это все наши читатели.
