Юрий Мухин - Россия — не Сингапур. Какой ВВП нам нужен
Но вот жены этих мужчин оставались дома и в валовый внутренний продукт ничего не добавляли. Для хорошего хозяина это непорядок! И Ли пишет:
«После 1975 года мы начали строить жилье подальше, на месте бывших полей и ферм. После обсуждения с чиновниками УЭР (Управление экономического развития. — Ю.М.) я распорядился, чтобы УЖГР (Управление жилья и городского развития. — Ю.М.) оставляло при застройке этих районов участки земли для строительства предприятий, не загрязнявших окружающую среду, на которых могли бы работать многочисленные домохозяйки и молодые женщины, чьи дети уже ходили в школу. Идея оказалась хорошей, что подтвердилось, когда в 1971 году компания "Филипс" (Phillips) построила фабрику в Тоа Пейо. После этого в большинстве новых районов были построены чистые, оснащенные кондиционерами фабрики, принадлежавшие МНК и производившие компьютерные компоненты и электронику: "Хьюлетт-Паккард", "Компак", "Тэксас инструментс", "Эппл компьютер", "Моторола", "Сигейт", "Хитачи", "Айва", "Митцубиси" и "Сименс" ("Compaq", "Apple Computer", "Motorola", "Seagate", "Hitachi", "Aiwa", "Mitsubishi", "Siemens"). Они создали более 150,000 рабочих мест, в основном для женщин, живших неподалеку. Это помогло удвоить, а то и утроить семейные доходы».
Понимаете, у Ли — нутро хозяина. Вот он летал на рейсовых самолетах. Почему? Чтобы кому-то пыль в глаза пустить? Да нет, для хозяина такое невозможно по иным причинам — «душа не примет»: «Мне также запомнился присутствовавший на этой встрече премьер-министр Бангладеш Шейх Муджибур Рахман, герой, который выступил против Пакистана и добился образования независимого государства Бангладеш на территории Восточного Пакистана. Он прибыл в Оттаву на своем собственном самолете. Когда я приземлился, то увидел на стоянке «Боинг-707» с надписью «Бангладеш». Когда я улетал из Оттавы, самолет все еще стоял на том же самом месте. На протяжении восьми дней самолет не использовался, простаивал, не принося какого-либо дохода». А для хозяина такая упущенная выгода — это оскорбление его хозяйской сущности!
«Улыбнула» меня и вот такая строчка из воспоминаний Ли о посещении Москвы: «Я запомнил бабушку, точно соответствовавшую описанию в книгах, которые я читал: большую толстую женщину, сидевшую возле лифта на моем этаже в гостинице «Националь» (их лучший отель, где также остановился и Стравинский) и больше ничего не делавшую». Ли Куан Ю, как видите, работу представлял себе совершенно иначе, чем представляла ее себе бабушка и те, кто ее возле лифта посадил. Но ведь это он еще не видел сидящих в конторах и институтах сотен тысяч советских «специалистов с высшим образованием», пьющих чай и обсуждающих вопрос, что на Западе они получали бы зарплату в десятки раз больше, чем в СССР.
Итак, Ли Куан Ю всех, кого было возможно, поднял на работу по процветанию Сингапура. Но это пока еще было только количество труда, а настоящий доход можно было получить только при условии, что труд сингапурцев будет качественным и поэтому будет дорогим.
Дорогой труд — это высококвалифицированный труд — труд, требующий большого ума. От работающего руками он требует и особую точность рук, но это опять-таки связано с развитием ума. Таким образом, чтобы дорого продавать свой труд сначала на умных иностранных предприятиях (высокотехнологичных), а потом и на собственных, сингапурцы обязаны были резко повысить свои умственные способности. Ли признается, что он не сразу это осознал: «Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять очевидную вещь: талантливые люди являются наиболее ценным достоянием страны. А для маленького, бедного ресурсами Сингапура, население которого в момент обретения независимости в 1965 году составляло 2 миллиона человек, это был просто определяющий фактором».
И именно поиск и раскрытие талантов стало постоянной головной болью правительства Сингапура. Причем, подчеркну и отдам им должное, — как они начали борьбу за честность с себя, так и борьбу за умственные способности тоже начали с себя, но об этом позже.
Язык ума
К обычной для всех стран потребности в умных людях сингапурцам добавляется вот еще какая потребность. У них практически нет собственного рынка — он очень мал. Все, что они делают, нужно продать в других странах, конкурируя там и с японскими, и с немецкими товарами. Товарами, которые произвели очень неглупые люди, умеющие работать. И со сверхдешевой китайской массовкой. Сингапурцы не могут остановиться в своем умственном развитии, иначе их выдавят с рынков и забудут, как забыли о том, что страны СНГ когда-то были высокоиндустриальными странами. Отсюда у Сингапура потребность в умных людях жесточайшая. Это, чтобы вас не сильно удивляло, на какие экстравагантные меры шел Ли Куан Ю в вопросе получения и сосредоточения в Сингапуре умных людей.
Правда, мировой опыт быстрого повышения интеллекта всего народа уже был. Большевики в 1917 году получили от царя практически безграмотную страну с 21 высшим гражданским учебным заведением и с примерно 20 тысячами студентов. А в 1937/38 учебном году в СССР в школах четырехлетках училось 10 976 тысяч детей, в семилетках — 10 679 тысяч, в десятилетках — 5 971 тысяча, в рабфаках (была такая форма получения рабочими технического образования инженеров и техников) — 193 тысячи учащихся, в техникумах — 769 тысяч и, наконец, в 582 университетах и институтах училось 509 тысяч студентов.
Но образование — это формальность. Образование построено сейчас в мире так, что оно дает лишь небольшую пользу умным и окончательно оглупляет массы, заменяя массам способность самостоятельно мыслить парой тысяч новых непонятных слов и непомерным апломбом. Ли Куан Ю в области образования выбрал все и пошел гораздо дальше.
Сингапур принимал и принимает исключительные меры и для повышения образованности своих граждан, хотя Ли смотрит на успехи человека в собственно получении образования только лишь как на способ оценить способности этого человека. Ли боролся за истинное повышение интеллекта, и боролся всеми способами.
Давайте начнем с краеугольного камня умственного развития — с языка, на котором нужно развивать свой ум.
Культура — это способность использовать знания, накопленные человечеством. Тут две вещи — ум и знания. Без ума и знания бесполезны, без знаний и от ума не много толку. В любом случае, чем больше знаний ты используешь в своей деятельности, тем ты более культурен, тем более развит твой ум. (Имитаторы культурности уверяют, что главные знания — это знания о том, с какой стороны от тарелки должен лежать нож, а с какой вилка, и еще нужно знать разницу между Гегелем и Бабелем. Но на самом деле это не те знания, которые отличают по-настоящему культурного человека от человекоподобной обезьяны.) До сих пор знания накапливаются и хранятся в письменном виде, соответственно, для их получения нужно знать язык, на котором эти знания записаны. Соответственно, чем больше знаний записано на этом языке, тем более ценен этот язык для того, кто хочет стать более культурным, более умным. Однако, соответственно, все это не имеет никакого значения для существа, которого устраивают его ограниченность и тупость, для существа, которому и так хорошо.
Рядовой гражданин вполне может быть доволен языком, на котором начал говорить с детства, но правительство, которое желает, чтобы его народ поумнел, не может этим удовлетвориться. Правительство должно заботить, чтобы каждый гражданин по меньшей мере не имел препятствий к быстрому получению самых современных знаний, а посему умел говорить на языке, на котором этих знаний изложено больше, чем на родном языке.
Вот Ли описывает проблемы Цейлона (Шри Ланки).
«Стране пришлось пройти через трагедию превращения сингальского языка в государственный язык. За это они дорого заплатили, переводя все и вся с английского языка на сингальский и тамильский. Это оказалось долгим и хаотичным процессом. В университетах преподавание велось на трех языках: на сингальском для большинства студентов, на тамильском — для студентов-тамилов с полуострова Джафна и на английском — для бургеров. В Университете Канди я обратился к проректору с вопросом о том, как три инженера, получивших образование на трех разных языках, станут вместе работать, к примеру, на строительстве моста. Он был бургером по происхождению и носил галстук с эмблемой Кембриджского университета, так что я понял, что он имел степень доктора наук. Он ответил: "Сэр, это является политическим вопросом, на который должны ответить министры". Я спросил его об учебниках. Он объяснил, что основные учебники переводились с английского на сингальский и тамильский, всегда с опозданием на три-четыре издания».
А ведь этот идиотизм мы видим сегодня на Украине, которая насильно перевела образование с великорусского диалекта, на котором уже накоплены практически все знания мира, на малороссийский диалект, используемый только на селе и не имеющий даже нужных слов для описания всех знаний.
