Андрей Фурсов - Стратегия «большого рывка»
Заключение
Время побеждать!
Банкротство либеральной модели жизненного устройства ведет к вымиранию Запада, погружая мир в разрушительный глобальный кризис и грозя столкнуть Россию в новую Смуту.
Пассивное следование давно отжившим правилам означает смерть — как цивилизационную, так и (как мы видим на примере многих мятежевойн) индивидуальную.
В то же время активные, сознательные, целеустремленные действия на основе ясного понимания ситуации, своих целей и возможностей в наступающем хаосе предоставят России колоссальное преимущество над ее победителями в холодной войне.
Мы можем и должны взять конструктивный реванш, но для этого надо прервать четверть века национального предательства, приведшего к национальной катастрофе, вернуться от либеральных реформ к нормальности и оздоровить Россию (всю, включая элиты и народ, а не только отдельные секторы экономики).
Для запуска самодеятельного механизма самооздоровления, самоочищения общества необходимы простые, технологичные и вполне осуществимые даже при всех наших недостатках и пороках меры, позволяющие, несмотря на всю слабость современного российского общества, его порочность и неверие в свои силы, в течение первого же года достичь необходимых промежуточных результатов:
1. Восстановить в обществе представления о справедливости, ее полезности и эффективности.
2. Вернуть России собственность на саму себя, выведя ее из офшоров.
3. Подавить коррупцию.
4. Подавить произвол монополий.
5. Обеспечить гражданам России не на словах, а на деле первичное право человека — право на жизнь (прежде всего гарантированием реального прожиточного минимума).
6. Обеспечить российским предпринимателям первичное право предпринимателя — право ведения бизнеса (в том числе разумным протекционизмом по европейскому образцу).
7. Начать на основе описанного комплексную модернизацию технологической инфраструктуры.
Это сделает российское общество разумным — и непобедимым.
Михаил Хазин
При дверях
Слова о «второй волне» глобального финансово-экономического кризиса уже набили оскомину. То ее пришествия, словно цунами, ожидают чуть ли не завтра, то говорят о том, что «кризис преодолен», — но при этом ни та, ни другая позиции, в прессе, во всяком случае, в общем, особыми аргументами не отличаются. Поэтому, приступая к данной работе, я ставил перед собой три цели одновременно. Во-первых, внятно объяснить, что же такое кризис, почему «второй волны» нет и не будет, а будет продолжение того процесса, который начался осенью 2008 года. Во-вторых, четко, на цифрах, показать масштаб этого кризиса. Ну и, в-третьих, обозначить, что мировая экономика и экономика США — это «сиамские близнецы», которые не могут упасть отдельно друг от друга, но падение одного из них неминуемо влечет за собой падение второго.
Относительно состояния и перспектив экономики США сейчас ведется не менее жаркая дискуссия, чем о перспективах экономики мировой. При этом если внимательно посмотреть на ее смысловое содержание, то можно увидеть, что оно состоит из нескольких не очень пересекающихся «потоков».
Поток первый — это заявления и «экспертные оценки» тех лиц, которые по должности и/или по статусу должны защищать существующую систему. К данной категории относятся чиновники МВФ, Мирового банка, министерств финансов и центробанков основных стран мира, сотрудники многочисленных «экспертных» организаций и институтов, включая различные университеты и другие учебно-исследовательские заведения. Эти люди прочно «вписаны» в современную финансово-экономическую систему, как правило, — даже не лично, а многими поколениями, и для них ее защита — первейший долг. Уже отсюда с большой долей вероятности следует, что их доводы — по причине предельной ангажированности — гроша ломаного не стоят. В этой связи достаточно указать на многочисленные факты искажения экономической статистики, причем направленные исключительно на то, чтобы приукрасить ситуацию в мировой экономике. Собственно, об этом я и мои товарищи много писали: и в нашей книге «Закат империи доллара и конец Pax Americana», вышедшей в свет десять лет назад, и в многочисленных последующих публикациях.
Второй поток образуют высказывания тех лиц и групп, которые напрямую бенефициарами нынешней эмиссионной модели не являются, но так или иначе зависят от ее успешности. Хотя бы потому, что свои доходы получают от бизнеса. Эти люди далеко не всегда могут оценить реальное состояние дел на макроуровне, они чувствуют какие-то серьезные трудности на доступном и данном им в непосредственных ощущениях микроуровне своего бизнеса или своей отрасли, но ужасно не хотят краха привычной для себя модели ведения дел. По этой причине они настроены куда более тревожно, чем представители первой группы, но все равно, как правило, пытаются убедить — прежде всего себя, — что известные им трудности носят временный характер, а вообще «все хорошо, все будет хорошо, я это знаю…». Типичный пример, с которым я не раз сталкивался, — это высказывания типа: «Ну не может же такая мощная страна, как США, просто так вот взять и погибнуть?! Очевидно, что у них есть какие-то планы, о которых они просто до поры до времени никому не говорят!». Аргументация такого уровня, особенно в устах людей, на глазах которых некоторое время назад в силу объективных причин «просто так вот взял и погиб» Советский Союз, выглядит абсолютно иррациональной.
Наконец, к весьма малочисленному третьему потоку дискуссии относятся высказывания людей, которые пытаются всерьез разобраться в реальных процессах, происходящих в мировой и американской экономике. Они мучительно прорываются через частокол статистических махинаций, пытаются построить более или менее адекватные модели происходящих процессов и — что подчас занимает большую часть их времени — вынуждены бороться с пассивным сопротивлением представителей обозначенной выше второй группы и подчас весьма активным, чтобы не сказать агрессивным, противодействием представителей первой. Естественно, я склонен относить себя именно к этой группе исследователей и считаю, что в рамках данной группы мы, российские ученые-экономисты, похоже, «впереди планеты всей», поскольку соответствующие нынешнему развитию событий теоретические модели предложили еще в начале 2000-х годов.
Здесь нужно сделать небольшое замечание, связанное с тем, что представители «научной» части первого потока, завязанные на «Экономикс», под теоретической моделью подразумевают исключительно математическую модель. Мне кажется, что такой подход является если не сознательной фальсификацией, то сильным упрощением на грани фальсификации. Как математик по образованию и государственный управленец по одной из профессий, могу сказать, что те математические — но выдаваемые за теоретические — модели, которыми сегодня оперируют ученые-«экономиксисты», не имеют ни прогностической, ни даже описательной ценности, поскольку не касаются истинной природы происходящих событий.
И если, скажем, в теоретической физике подобная картина «математического безумия» еще может быть оправдана специфическим характером исследуемых объектов и явлений, то для экономики, ситуация в которой напрямую касается проблем жизни и смерти миллиардов людей, она является не только когнитивно, но и нравственно неприемлемой.
Достаточно вспомнить разной степени бессмысленности утверждения типа: «для притока иностранных инвестиций нужна низкая инфляция», «уровень экономического роста зависит от степени независимости Центробанка» и так далее, и тому подобное. На практические рекомендации «эконо— миксистов» и их последствия для экономики в ходе нынешнего кризиса без слез смотреть невозможно. Мало того, они до сих пор не в состоянии внятно объяснить, откуда взялся нынешний кризис, в чем его суть и, соответственно, каковы перспективы его преодоления. Потому что адекватные утверждения такого рода не высасываются из пальца, воткнутого в небо экономических «фактов», — для них необходимо фундаментальное обоснование, и не только идеологическое. А те модели, на основании которых «экономиксисты» пытаются делать свои выводы, к реальности имеют крайне слабое отношение.
В противовес этому отметим, что наша концепция кризиса пока полностью подтверждается на практике в части последовательности и взаимосвязи действующих механизмов, хотя еще не дает возможности более или менее точно назвать сроки начала их «запуска» в действие. Впрочем, тут есть понятное объяснение: на таком уровне все большую роль начинают играть субъективные эффекты, связанные с политикой и госуправлением, которые никакими экономическими моделями не могут быть просчитаны в принципе.
Возвращаясь к основной теме настоящей статьи, должен отметить, что прямые публичные дискуссии между представителями первого и третьего потоков исключительно редки. До того как кризис начался всерьез, представители первого потока, пользуясь своим статусом и «авторитетом», просто игнорировали всех «маргиналов». А после того, как кризис начался, эта мотивация была подкреплена явным нежеланием «подставляться под удар», хотя дискуссии — заочные и большей частью непубличные — иногда и происходят. Порой они носят анекдотичный характер. Например, мне известна история, как студент-отличник одного из вузов, в котором принято пропагандировать «теорию экономикс» (впрочем, кажется, у нас других вузов и не осталось), был вынужден много раз пересдавать экзамен только потому, что на лекции спросил своего профессора о сути нашей теории «неоэкономики». Только спросил! И одно это вызвало сомнения в его лояльности со стороны «экономиксиста». Что ж, подобного рода «ментальные репрессии» всегда были характерны для отживающих свое концепций и теорий. Так что растущая ненависть к альтернативным теориям и концепциям и попытка восполнить недостаток аргументов избытком агрессии у «экономиксистского мейнстрима» вполне объяснима.
