Евгения Письменная - Система Кудрина. История ключевого экономиста путинской России
Греф убеждал Кудрина, что надо создавать оазисы для бизнеса — свободные экономические зоны. «Если освободить от налогов избранные территории, это ускорит диверсификацию экономики», — твердил Греф. Кудрин упирался.
— Герман, сколько ты хочешь получить всех, вместе с частными, инвестиций в свободную зону?
Греф немного подумал и ответил:
— Миллиардов двадцать долларов.
Это была смелая оценка, ведь объем всех инвестиций в основной капитал за 2004 год был всего в три раза больше: немногим более 60 млрд долларов.
— Если проводить реформы одинаковые для всех, то получим 60 миллиардов. Больше, чем в зоны. Инвесторов привлекают фундаментальные макроэкономические показатели, низкие риски и инвестклимат, а не льготы. Ты переоцениваешь свободные зоны.
Греф, конечно, создание свободных зон пробил. В июне 2005 года проект закона «Об особых экономических зонах» правительство внесло в Госдуму, а в начале июля — перед самыми каникулами — парламентарии одобрили закон. Но надо отдать должное: льготами законодатели увлекаться не стали, упирали на упрощение администрирования. Позже, в кризис, свободные зоны получат свои льготы, но наплыва инвесторов так и не обеспечат.
Плохая новостьЕще одна плохая новость: Греф опять сказал, что уходит. На этот раз серьезно. Хоть Греф и выступал за усиление государственного спроса через специально созданные инструменты, хоть он и агитировал за создание некоторых госкорпораций, Кудрин понимал: его уход — это плохо, очень плохо. Хотя споры с Грефом изматывали и иногда кончалось ссорой, без него станет трудно. Ведь оба они хотели одного и того же, пусть и собирались двигаться разными путями.
Оба они понимали: многое из сделанного, особенно в начале 2000-х, стало возможным благодаря страховке Путина, своих реформаторов он прикрывал по полной программе. Теперь же страховка кончилась, и Путин не стал ее продлевать.
— Оставайся. Нельзя сейчас уходить.
Кудрин готов был уговаривать Грефа столько, сколько нужно, и в будни, и в выходные.
— Не могу. Я устал. Нет результатов, больше не интересно.
— Если ты уйдешь, не будет никаких результатов.
— Простора для изменений нет, перспектив — тоже, понимаешь? Денег слишком много, уже можно и не менять ничего. В таких условиях работать невозможно.
Разговоры продолжались несколько месяцев. Греф был подавленным. А история с таможней его доконала. Когда в ведение Грефа передали таможенную службу, он рьяно взялся наводить там порядок — хотел создать прозрачную систему регулирования. Он обновил кадры, поставил перед ними большие задачи. Греф увлекся этой работой, посвящал ей много времени. Удалось перекрыть некоторые контрабандные каналы: на Дальнем Востоке задержали суда с мясом, в Москве — эшелоны с розничной контрабандой.
И тогда против Грефа началась настоящая война. Стало понятно, что контрабандный бизнес связан с силовиками. Причина войны была очевидной: ставкой были десятки миллиардов неуплаченных таможенных пошлин и НДС. Одного за другим ставленников Грефа в таможне стали арестовывать.
Греф решил уходить. Путин держать его не стал, согласился: «Уходи». Только попросил сделать это не сразу, чтобы не было скандала, а позже. Таможенную службу передали в ведение премьера Фрадкова.
На просьбы Кудрина переменить решение Греф бросил:
— Все, Леша, я ушел.
Греф проработал еще долго, больше года. Но в сентябре 2007 года правительство Фрадкова было отправлено в отставку, и Греф, покинув пост вместе со всеми, обратно не вернулся. Он, как и хотел когда-то, ушел в бизнес, в крупнейший государственный банк «Сбербанк». Греф поставил перед собой задачу превратить советский банк в современный финансовый институт, и эта работа поглотила его на долгие годы.
«Точно! На Русском будет университет»Где именно проводить саммит Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества обсуждали почти год. Но Путин почти сразу выбрал Владивосток: город должен стать столицей российского Востока, окном в Азию.
В середине 2000-х годов российские власти почувствовали, что дальневосточная территория запущена. В 2006 году развитие Дальнего Востока обсуждали в Совете безопасности. Российская часть региона сильно уступает в развитии соседним государствам, это было очевидно всем. Даже когда-то отсталые страны Азии устремились в рост, а с депрессивных территорий российского Дальнего Востока люди уезжали тысячами. Росло социальное напряжение, местные жители митинговали из-за ограничений на ввоз иномарок. На Совбезе решили: Дальний Восток нужно финансировать, без внимания регион оставлять нельзя.
Губернатор Приморского края Сергей Дарькин предложил провести саммит на острове Русском. Обычно туда добирались паромами, старыми и разбитыми. Чтобы проводить на Русском саммит, нужно было построить два моста: сначала в большой жилой массив Владивостока на полуострове Чуркин, а потом на сам остров Русский.
Русский к саммиту был не готов. Остров долгие десятилетия занимало Минобороны, там располагались многочисленные военные части. У Русского всегда было одно предназначение — оберегать страну от нападений.
Дарькин предложил устроить на Русском игорную зону. Сказал даже, что уже нашел инвесторов: привез письма от них и от операторов игорных зон. Предполагалось, что будет построен городок для игорной зоны, а потом в нем и проведут саммит. Герман Греф и Сергей Собянин, который тогда работал главой кремлевской администрации, специально слетали во Владивосток с инспекцией, чтобы принять решение о том, как готовить город к саммиту. Оба согласились с выбором Русского. Прикинули, сколько придется потратить: получилось около 100 млрд руб. Готовить проект и проводить предпроектное обследование поручили Дмитрию Козаку.
Но в 2008 году стало ясно, что замысел с игорной зоной провальный. Проект моста готов не был. К тому же оказалось, что инвесторы игорной зоны на первом этапе готовы построить только одну четырехзвездочную гостиницу. А этого не хватало, чтобы расселить гостей саммита. Тянуть мост в никуда — затея глупая и дорогая. Красивая идея растворялась на глазах.
На одном из совещаний Аркадий Дворкович, который тогда работал в Администрации президента, сказал: неплохо было бы на Дальнем Востоке создать хороший университетский центр. Территория удаленная, там нужно обратить внимание на образование. Дворкович много раз обсуждал это с Игорем Шуваловым. Путин, услышав рассуждения Дворковича, живо отозвался:
— Университет! — Все удивленно смолкли. — Точно. На Русском будет университет.
Так в проекте по подготовке к саммиту остались и два моста, и грандиозные постройки на острове Русский.
«Позиция Кудрина нам известна»Козаку опять предстояло заняться расчетами: из-за строительства университета сильно разросталась смета. Стройматериалы надо было возить паромами, а для этого строить мини-порты с причалами и разгрузочными комплексами. Проект дорожал на глазах.
Кудрин стал противиться идее грандиозных построек на Русском, он считал их неэффективной тратой бюджетных средств. Можно провести саммит в самом Владивостоке. Не обязательно рваться на остров, где нет ни дорог, ни пресной воды. Зарезервированные для саммита АТЭС деньги можно потратить более рационально: отремонтировать существующие университетские здания в городе, выстроить гостиницы для гостей. Есть на мысе Чуркин свободное место в бухте Потрокл — там можно сделать городок для гостей.
Строить университет на голом острове — тоже не лучший способ потратить деньги. 45 млрд рублей, которые планировалось потратить на университет, можно было бы направить на модернизацию Дальневосточного университета и еще нескольких вузов с неплохим потенциалом, влачивших жалкое существование.
Кудрин настаивал, что нужно устроить совещание по проведению саммита: до него оставалось четыре года, а до сих пор не было ни проектов, ни точных расчетов. Козак никак не мог представить смету по всем объектам. Он и министр экономического развития Эльвира Набиуллина тоже склонялись к тому, чтобы проводить саммит в самом городе — так гораздо рациональней. Кудрин надеялся, что Путин, услышав их доводы, не станет затевать дорогостоящий и не очень эффективный проект.
Весной 2008 года Путин совещание собрал. Расставаться с мечтой об университете он не хотел, но поинтересовался, во сколько обойдется проект, если строить в Потрокле, где тоже пока нет никакой инфраструктуры.
— Стоимость строительства в бухте Потрокл и на острове Русский одинакова? Так?
Козак разницу в расходах объяснить не смог. Он начал свой доклад с аргументов о проведении мероприятий саммита в городе. А потом вдруг замолчал и сухо отрезал:
— Ну, хорошо. Согласен на остров.
