Газета Завтра Газета - Газета Завтра 424 (1 2002)
Некогда, в 30-40-е годы, утвердилась подобная эстетика как единственная в отечественном балете. Она принесла балетным спектаклям серьезные темы и сюжеты, опираясь на первоклассную литературу, крепкую режиссерскую логичность действия. Но произошло переувлечение литературностью, а балет — искусство музыкальное; переувлечение пантомимой в угоду ложно понятой реалистичности, а главное средство выразительности балета — танец. Танец же тут в конечном итоге оказался на втором плане, появляясь лишь, согласно житейской правде, на свадьбах, праздниках и тому подобных моментах. В прессе стали раздаваться голоса ведущих артистов: когда же нам танцевать?!
"Каменный цветок" Григоровича вывел из тупика. Молодой балетмейстер показал образец целиком танцевального спектакля, утвердив, что танец в сравнении с пантомимой имеет во сто крат большую метафорично-поэтическую содержательность и глубину. История приключений мастера-камнереза Данилы предстала тут, как поэма об исканиях художника, о радости и муках творчества, как вечная погоня за вечно ускользающим совершенством мастерства.
Танец (не пантомима, как раньше) двигал действие, танец воплощал конкретные события и содержал образную многозначность, ведущую к обобщениям. Драматургия, прежде подчиненная литературному сценарию в ущерб музыке, стала у Григоровича, не утеряв своей силы, явлением подлинно хореографическим. Дебют балетмейстера представил русскую тему в фольклорном плане (в основе — известный сказ Павла Бажова), что, как ни странно, было весьма редким в отечественной хореографии. Танец классический и характерный с русскими народными элементами органично сочетались, но царил, удивлял многоликостью классический — в кордебалете и в партиях главных героев: Данилы, Катерины, Медной горы Хозяйки.
Разные, непохожие спектакли созданы гением хореографа. В дни последних, проводимых Григоровичем, гастролей Большого театра в Англии, знаменитый балетовед Клемент Крисп, восхищаясь творчеством и руководством Юрия Николаевича, написал: "...это великий человек, и это — великая труппа". Добавлю: независимо, где идут его постановки, существует театр Григоровича, как международное явление искусства. Театр — мощный, многокрасочный и монолитный по своим принципам. Театр большого стиля, где главенствует классический танец. Почему именно классический?
Юрий ГРИГОРОВИЧ. В балетном мире, как и в любом виде искусства, идут поиски, возникают новые направления, новые стили... Одним суждено развиваться дальше, другие, возможно, останутся лишь экспериментом. Третьи, не сохранившись самостоятельно, как элемент войдут в круг других искусств. Жизнь покажет. Жизнь идет.
Все естественно. Все важно и нужно видеть, знать, чтобы потом идти своим путем. Так я думаю. Каждый выбирает то, что ему близко, что по душе, что соответствует его миропониманию.
Я — приверженец классического танца. Вся моя биография объясняет это. Родился в России, в Ленинграде-Петербурге, цитадели классического балета. Учился в школе, где еще преподавали сподвижники Мариуса Петипа, Льва Иванова. Одним из моих педагогов был Александр Викторович Ширяев, который ставил отдельные номера в балетах Петипа. Училищем руководила Агриппина Яковлевна Ваганова, чья методика классического танца используется во всем мире. Начал танцевать в Кировском-Мариинском театре, где поставлены были шедевры классики, танцевать которые считается престижным во всем мире. Руководил балетной труппой в мое время Федор Васильевич Лопухов, также танцевавший еще при Петипа и Иванове. Талантливейший балетмейстер, энциклопедических знаний и культуры человек. Его считаю своим духовным учителем в балетмейстерском творчестве.
— Это ваши глубочайшие корни, прекрасный фундамент, ваша преданность балетным родителям. А собственно классический танец — чем для вас привлекателен?
ГРИГОРОВИЧ. Сколько существует классический танец? Он возник в XVI веке и жив по сей день. Иные, гораздо более поздние, направления исчезли, а он жив. Оказалось: это самая жизнеспособная танцевальная система. Как до сих пор начинается день артистов балета у нас в Большом театре, в Париже — в Гранд-опера, в Англии — в Ковент-Гарден, в США — в "Нью-Йорк Сити Балет", в Датском Королевском балете и так далее? С классического экзерсиза. Потом можно вдигаться, куда угодно: вправо, влево, вперед и даже немного впереди прогресса. Артист, танцующий "Лебединое озеро" или, скажем, "Спящую красавицу", сможет исполнить балет в любом стиле, любого направления — модерн, джаз, свободный танец... А вот кто не прошел школу классики, эти спектакли уже не одолеет, хотя вполне сможет танцевать нечто современное, конечно, тоже при определенных способностях.
Думаю, неправомерно противопоставлять классический танец и современный. Не раз об этом говорили и мои коллеги на симпозиумах, фестивалях, при личных встречах. Есть неточность в этом определении — современный. Классический танец всегда остается современным. Это — не мертвая латынь, не догматическая застылость. Он органично прививает к себе новые элементы, которые появляются в различных опытах на балетной сцене, на эстраде, в спорте, в бытовой пластике, наконец. Она ведь тоже меняется. XIX или XX века — пластика бытовая различается. У людей иная походка, иная осанка, иные жесты... Гибкость классики в восприятии пластического мира и есть залог ее долголетия и универсальности. Классический танец был романтическим, был классицистским, академическим, был импрессионистским... И сегодня это — неоклассика. Достаточно сравнить, к примеру, "Спящую красавицу" Петипа, XIX век, и хореографию постановок Джорджа Баланчина — они разные, хотя в основе одна школа. Как в музыке: Чайковский и Прокофьев писали для одного и того же симфонического оркестра, но как отличаются их произведения!
Классический танец дает мне все, что нужно для моей работы. Привлекательна для меня и традиция классического балетного театра. Это — театр большого стиля, полнометражных спектаклей, где есть идея, сюжет, герои, страсти, драматизм, где есть костюмы, декорации, свет, световая палитра... Иначе говоря, есть то, что увлекает, воздействует на умы и сердца зрителей. Классический балет — искусство, опирающееся на музыку, но это и театр со всеми его атрибутами. Он не аскетичен. Не открою ничего нового, сказав: я — за содержательность балета, но я и за зрелищность. В своей работе — сторонник полнометражных спектаклей, слагаемые которых — танец, музыка, театральность. Интересуют меня проблемные конфликты, драматические ситуации, когда человек стоит перед серьезным выбором, когда ярче всего проявляется его характер. Меня интересуют герои, личности незаурядные, сильные, сложные.
В русском балетном театре были и есть также малые формы, бессюжетные спектакли. Среди них, к примеру, такие шедевры, как "Шопениана" Михаила Фокина. И все же большее место у нас занимают многоактные сюжетные постановки.
Замечательный композитор Андрей Эшпай писал как-то в журнале "Театр": "Бывает, очень хорошо объясняют свои замыслы, но когда доходит до воплощения, все куда-то рассеивается. Григорович не любит лишних слов, долгих рассуждений. Он способен показать сразу в действии, что и как он хочет сделать. Энергия мысли у него переходит в энергию дела. Это есть в его творчестве, это есть в его человеческой натуре".
Воистину так. Как-то Юрий Николаевич позвонил тогда еще лично незнакомому Эшпаю и предложил написать музыку к балету по "Иркутской истории" Алексея Арбузова. Так появилось первое балетное сочинение Эшпая, названное "Ангара". Григорович ради того даже ездил на Ангару, в Сибирь.
Все, о чем он говорит, мы видим в его постановках. Они наглядно представляют все могущество классики. Щедрая фантазия Юрия Николаевича заставляет восхищаться многокрасочностью классического языка.
В "Легенде о любви" классика сочетается с восточными мотивами. В "Спартаке" — со спортивно-акробатическими элементами. В "Иване Грозном" — с движениями русского пляса, со свободной пластикой. "Золотой век" являет причудливое сочетание множества стилей — модерна, эстрады, даже приемов карате... После этого спектакля, показанного в десятках стран, критики писали, что в сравнении с такой хореографией нынешний модерн выглядит уже архаичным.
Если задаться целью определить одним словом девиз творчества Григоровича, я выбираю слово "впервые". Это — впервые — есть в каждой его работе. Впервые он дал мужскому танцу виртуозность, равную женским партиям. Так было уже в "Каменном цветке". Впервые им создан героический балет "Спартак", где действие ведут герои-мужчины и мужской кордебалет. Впервые он воплотил такие сложные образы, где философичность равна блеску танца. Как в "Легенде о любви" на основе пьесы Назыма Хикмета. Поэт признал, что именно балет Григоровича — лучшее осмысление его произведения, хотя пьеса ставилась неоднократно в разных странах на драматических подмостках.
