Константин Станиславский - Работа актера над собой (Часть I)
— Где?
— Скатерти.
— Вот консервы и бочонок с вином. — Аркадий Николаевич указал на толстые книги, лежащие на этажерке, и на большую вазу для цветов. — Осмотрите комнату повнимательнее, и вы отыщете много предметов, необходимых в вашем новом быту.
Работа закипела, и скоро мы начали в уютной гостиной суровую жизнь задержавшейся в горах экспедиции. Мы ориентировались в ней, приспособились.
Нельзя сказать, что я поверил в превращение, — нет, я просто не замечал того, чего не надо было видеть. Нам некогда было замечать. Мы были заняты делом. Неправда вымысла заслонялась правдой нашего чувствования, физического действия и веры в них.
После того как мы довольно удачно сыграли заданный экспромт, Аркадий Николаевич сказал:
— В этом этюде мир воображения еще сильнее вошел в реальную действительность: вымысел о катастрофе в горной местности втиснулся в гостиную. Это один из бесчисленных примеров того, как с помощью воображения можно внутренне перерождать для себя мир вещей. Его не надо отталкивать. Напротив, его следует включать в создаваемую воображением жизнь.
Такой процесс постоянно имеет место на наших интимных репетициях. В самом деле, мы составляем из венских стульев все, что может придумать воображение автора и режиссера: дома, площади, корабли, леса. При этом мы не верим в подлинность того, что венские стулья — это дерево или скала, но мы верим подлинности своего отношения к подставным предметам, если бы они были деревом или скалой.
…………………19……г.
Урок начался с маленького введения. Аркадии Николаевич говорил:
— До сих пор наши упражнения по развитию воображения в большей или меньшей части соприкасались то с окружающим нас миром вещей (комната, камин, дверь), то с подлинным жизненным действием (наш урок). Теперь я вывожу работу из мира вещей, окружающих нас, в область воображения. В ней мы будем так же актиано действовать, но лишь мысленно. Отрешимся же от данного места, от времени, перенесемся в другую обстановку, хорошо нам известную, и будем действовать так, как нам подскажет вымысел воображения. Решите, куда бы вы хотели мысленно перенестись. — обратился ко мне Аркадий Николаевич. Где и когда будет происходить действие?
— В моей комнате, вечером, — заявил я.
— Отлично, — одобрил Аркадий Николаевич. — Не знаю, как вам, но мне было бы необходимо для того, чтобы почувствовать себя в воображаемой квартире, сначала мысленно подняться по лестнице, позвонить у входной двери, словом — совершить ряд последовательных логических действий. Подумайте о ручке двери, которую надо нажать. Вспомните, как она повертывается, как дверь отворяется и как вы входите в свою комнату. Что вы видите перед собой?
— Прямо — шкаф, умывальник…
— А налево?
— Диван, стол…
— Попробуйте пройтись по комнате и пожить в ней. Отчего вы поморщились?
— Я нашел на столе письмо, вспомнил, что я еще на него не ответил, и мне стало стыдно.
— Хорошо. По-видимому, вы теперь уже можете сказать: «Я есмь в своей комнате».
— Что значит: «Я есмь»? — спрашивали ученики.
— «Я есмь» на нашем языке говорит о том, что я «оставил себя в центр вымышленных условий, что я чувствую себя находящимся среди них, что я существую в самой гуще воображаемой жизни, в мире воображаемых вещей и начинаю действовать от своего собственного имени, за свой страх и совесть. Теперь скажите мне, что вы хотите делать?
— Это зависит от того, который теперь час.
— Логично. Условимся, что теперь одиннадцать часов вечера.
— Это то время, когда в квартире наступает тишина, — заметил я.
— Что же вам захочется делать в этой тишине? — подталкивал меня Торцов.
— Убедиться в том, что я не комик, а трагик.
— Жаль, что вы хотите так непроизводительно тратить время. Как же вы будете убеждать себя?
— Буду играть сам для себя какую-нибудь трагическую роль, — открывал я свои тайные мечты.
— Какую же? Отелло?
— О, нет. Над Отелло больше невозможно работать в моей комнате. Там каждый уголок толкает на повторение того, что уже много раз делалось раньше.
— Так что же вы будете играть?
Я не отвечал, так как сам еще не решил вопроса.
— Что вы делаете сейчас?
— Я осматриваю комнату. Не подскажет ли мне какой-нибудь предмет интересную тему для творчества… Вот, например, я вспомнил, что за шкафом есть мрачный угол. То есть он сам по себе не мрачный, а кажется таким при вечернем освещении. Там вместо вешалки торчит крюк, словно предлагая свои услуги, чтобы повеситься. Так вот, если бы я в самом деле захотел покончить с собой, что бы я сейчас стал делать?
— Что же именно?
— Конечно, прежде всего пришлось бы искать веревку или кушак, поэтому я перебираю вещи на своих полках, в ящиках…
— Нашли?
— Да… Но оказывается, крюк прибит слишком низко. Мои ноги касаются пола.
— Это неудобно. Ищите другой крюк.
— Другого нет.
— Если так, то не лучше ли вам остаться жить!
— Не знаю, спутался, и воображение иссякло, — признался я.
— Потому что сам вымысел нелогичен. В природе все последовательно и логично (за отдельными исключениями), и вымысел воображения должен быть таким же. Немудрено, что ваше воображение отказалось проводить линию без всякой логической посылки — к глупому заключению.
Тем не менее только что проделанный вами опыт мечтаний о самоубийстве выполнил то, что от него ждали: он наглядно демонстрировал вам новый вид мечтания. При этой работе воображения артист отрешается от окружающего его реального мира (в данном случае- от этой комнаты) и мысленно переносится в воображаемый (то есть в вашу квартиру). В этой воображаемой обстановке все вам знакомо, так как материал для мечтания был взят из вашего же ежедневного жизненного обихода. Это облегчило поиски вашей памяти. Но как быть, когда при мечтании имеешь дело с незнакомой жизнью? Это условие создает новый вид работы воображения.
Чтоб понять ее, отрешитесь снова от окружающей вас сейчас действительности и мысленно перенеситесь в другие, незнакомые, не существующие сейчас, но могущие существовать в реальной жизни условия. Например: едва ли кто-нибудь из здесь сидящих совершал кругосветное путешествие. Но это возможно как в действительности, так и в воображении. Эти мечтания нужно выполнять не „как-нибудь“, не „вообще“, не „приблизительно“ (всякое „как-нибудь“, „вообще“, „приблизительно“ недопустимы в искусстве), а во всех подробностях, из которых складывается всякое большое предприятие.
Во время дороги вам предстоит иметь дело с самыми разнообразными условиями, с бытом, обычаями чуждых стран и народностей. Едва ли вы найдете в своей памяти весь необходимый материал. Поэтому придется его черпать из книг, картин, снимков и иных источников, дающих знание или воспроизводящих впечатления других людей. Из этих сведений вы выясните, где именно вам придется мысленно побывать, в какое время года, месяца; где вам предстоит мысленно плыть на пароходе и где, в каких городах придется делать остановки. Там же вы получите сведения об условиях и обычаях тех или иных стран, городов и прочее. Остальное, чего недостает для мысленного создания кругосветного путешествия, пусть творит воображение. Все эти важные данные сделают работу более обоснованной, а не беспочвенной, какой всегда бывают мечтания „вообще“, приводящие актера к наигрышу и ремеслу. После этой большой предварительной работы можно уже составлять маршрут и пускаться в дорогу. Не забудьте только все время быть в контакте с логикой и последовательностью. Это поможет вам приблизить зыбкую, неустойчивую мечту к незыблемой и устойчивой действительности.
Переходя к новому виду мечтания, я имею в виду то обстоятельство, что воображению дано от природы больше возможностей, чем самой реальной действительности. В самом деле, воображение рисует то, что в реальной жизни неосуществимо. Так, например: в мечте мы можем переноситься на другие планеты и похищать там сказочных красавиц; мы можем сражаться и побеждать несуществующих чудовищ; мы можем спускаться на дно морское и брать себе в жены водяную царицу. Попробуйте все это проделать в действительности. Едва ли нам удастся найти в готовом виде материал для таких мечтаний. Наука, литература, живопись, рассказы дают нам лишь намеки, толчки, точки отправления для этих мысленных экскурсий в область несбыточного. Поэтому в таких мечтаниях главная творческая работа падает на нашу фантазию. В этом случае нам еще нужнее те средства, которые приближают сказочное к действительности. Логике и последовательности, как я уже говорил, принадлежит в этой работе одно из главных мест. Они помогают приближать невозможное к вероятному. Поэтому при создании сказочного и фантастического будьте логичны и последовательны.
