Николай Бухарин - Азбука коммунизма
Разумеется, дело создания новой дисциплины труда требует упорной работы по перевоспитанию масс. Ведь рабская психология, рабские привычки сидят еще в очень многих. Как и в армии: царь гнал — шли; а свое дело защищать — чешут затылки. Однако армию мы создали, потому что передовой слой рабочих прекрасно понимал, в чем дело, и добился своего. Теперь того же нужно добиться в производстве. Дело перевоспитания облегчается тем, что рабочие массы сами видят и на каждодневном опыте убеждаются, что их судьба — в их собственных руках. В особенности учатся они там, где после Советской власти временно появлялась власть контрреволюции: так было на Урале, в Сибири и т. д.
Передовые рабочие-коммунисты дали образец новой, товарищеской дисциплины устройством так называемых коммунистических субботников, когда они добровольно и бесплатно работали, повышая производительность труда в несколько раз против обычной.
Субботники были товарищем Лениным названы «великим почином». Первыми, кто их организовал, были московские железнодорожники, коммунисты, причем в самом же начале обнаружилось резкое повышение производительности. На Александр, ж. д. пять токарей в 4 часа сделали 80 валиков (213% обычной производительности); двадцать чернорабочих собрали в течение того же времени 600 пудов старого материала и 70 вагонных рессор по 3*/2 пуда каждая (300% производ.). С этого началось. Затем субботники перекинулись на Питер, где сразу были организованы на широкий манер. Вот цифры.
Число работниковВ переводе на деньги сработано за 5 днейIсубботник(16 авг.)5 175II»(23 авг.)7 650III»(30 авг.)7 900IV»(6 сент.)10 250V»(13 сент.)10 500167 188Создание новой трудовой дисциплины, конечно, немыслимо без участия профессиональных союзов. Более того. Именно профессиональные союзы и должны двигать это дело вперед, пробуя новые формы, ища новых путей: ибо все это дело новое и необычное, и тут со старым далеко не уедешь.
Из мер, которые уже применяются и которые нужно всячески развивать и усовершенствовать, наша партия указывает следующие:
1) установление отчетности; у нас еще чрезвычайно слабо поставлено это дело; а между тем без этой отчетности нельзя ни организовать чего бы то ни было, ни произвести обследования, ни проконтролировать, ни увидеть корень зла;
2) установление норм выработки; это дело пока что тоже в самом начале своего развития. Капиталисты в своих предприятиях устанавливали норму выработки, чтобы гнать из рабочих прибавочную ценность; эти нормы устанавливались хозяйскими организациями; у нас нормы выработки устанавливаются и должны быть развиты профессиональными союзами, т.е. рабочими организациями. Рабочие организации сами вычисляют возможности выработки, считаясь и с холодом, и с голодом, и с отсутствием материалов, и с плохим состоянием машин. Но раз нормы установлены, плох тот, кто их не вырабатывает. Мы должны создать профессиональную трудовую честь, когда каждый рабочий будет смотреть на того, кто без серьезной причины не внес своей лепты в общее дело, как на бесчестного лодыря;
3) установление ответственности перед товарищескими трудовыми судами. Это значит, что за каждым будет не только товарищеский контроль, но каждого можно будет за плохую работу потянуть кответу. И опять-таки здесь не хозяин тянет к ответу своего наемного раба, а рабочий класс и его организации тянут к ответу отдельных своих членов.
Можно придумать еще целый ряд мер. Но все они клонятся к одному и тому же: построить в боевые ряды дрмию труда, которая прокладывает путь новому обществу.
§ 101. Использование буржуазных специалистов
Современное крупное производство немыслимо без инженеров, механиков, ученых специалистов, исследователей и практиков. Из рабочей среды таких почти нет: ни помещичье-царское, ни буржуазное правительство не давали рабочим возможности учиться. А дело вовсе не ждет, и у нас есть только один выход: использовать ту силу, которая не за страх, а за совесть служила буржуазии. Партия отлично знает, что этот слой технической интеллигенции, а также бывших директоров и капиталистических организаторов насквозь пропитан буржуазным духом. Более того. Порядочная часть этого слоя весьма враждебна нам и способна предать нас нашим классовым противникам. И все-таки мы должны брать их к себе на службу. Ибо других нет, и нет выбора.
Этот слой вел против пролетариата бешеную борьбу, прежде всего саботажем. Саботаж этот Советская власть сломила. Мало-помалу, по частям, кое-какие группы стали переходить на нашу сторону, увидев, что рабочий класс не только ломает, но и строит, что его партия вовсе не собирается предавать России германскому империализму; кое-кто начинает соображать, что, действительно, капитализму как будто бы больше не жить на белом свете. Начался раскол среди этих слоев. Задача пролетариата — этот раскол усиливать и усиливать.
Конечно,' от всех «специалистов» ни верности, ни преданности коммунизму ожидать нечего. Было бы глупо надеяться, что эти люди, тысячью нитей связанные с буржуазией, перевоспитаются в короткий срок. Но здесь пролетариат должен поступать, как расчетливый хозяин: они ему нужны, и он должен их заставить работать для себя.
Здесь приходится действовать так: всякое поощрение тем, кто честно работает, не скупиться на их оплату— это диктует хозяйственный расчет. Но за контрреволюциию, за борьбу против пролетариата, за изменническую политику, за саботаж — беспощадная расправа. Пролетариат должен ценить и умеет ценить настоящих честных работников. Но он не может допустить, чтобы ему вредили, в особенности теперь, когда приходится переносить и муки голода, и тысячи других лишений.
Понятно, что нужен строгий контроль, в особенности за «спецами» из бывших директоров и крупных капиталистических шишек. Они не раз пытались гнуть исподтишка свою линию. Но тут нужны те же меры, что и в борьбе с изменами бывших офицеров и генералов на фронте.
С другой стороны, партия будет бороться и с теми неправильными, чересчур уж простыми взглядами, которые состоят в том, что мы вообще без всяких спецов обойдемся. Это ерунда. Так говорят только весьма самонадеянные, но невежественные люди, которые серьезно никогда не думали о тех задачах, которые лежат сейчас на плечах пролетариата. Пролетариат должен поставить настоящее современное производство по по-следнему слову науки. К этому он должен стремиться. Он, конечно, будет создавать, готовить (и уже готовит) своих красных инженеров и механиков точно так же, как он готовит красных командиров. Но время не ждет, и ему приходится здесь пользоваться тем, что есть, принимая свои меры против могущего произойти вреда, предупреждая этот вред, организуя контроль над работой тех, кто нам чужды.
Тут возникает еще один вопрос, а именно вопрос об оплате. Коммунизм стремится к равенству оплат. Но мы, к сожалению, не можем скакнуть сразу к коммунизму. Мы делаем к нему еще только первые шаги. И здесь нами должен руководить опять-таки простой расчет.
Если бы мы «спецов» перевели на жалование чернорабочих, им все равно было бы, что быть чернорабочими, что инженерами, что курьерами или посыльными. Заставить хорошо работать этих людей, привыкших к иной жизни, на таких условиях было бы неразумно. Им лучше дать больше, лишь бы только добиться результата. Тут пролетариат должен поступить, как хозяин со смекалкой: лучше оплатить, но получать хорошую работу этих людей, без которых сейчас, теперь, в данную минуту не обойтись.
Понятное дело, однако, что наша основная политика заключается в том, чтобы стремиться к равной оплате. И в этом смысле Советской властью сделано довольно много. Прежде плата высших служащих (директоров, главных бухгалтеров, крупных инженеров-организаторов, научных консультантов-советчиков и т.д.) вместе с разными наградными превосходила плату чернорабочих в несколько десятков раз; теперь она превосходит только раза в четыре. Значит, при всем том, что говорилось выше, мы сократили разницу в положении этих слоев на громадную величину.
Уравнение происходит и между различными категориями рабочих. По данным тов. Шмидта, в 1914 г. 4,43% рабочих получало ежедневно плату до 50 копеек, но были и рабочие, в то же время получавшие свыше 10 рублей (0,04%). Здесь, следовательно, разница в жалованье была такая, что низшие категории получали в двадцать раз меньше высших. Конечно, счастливцев, получавших по 10 р., в 1914 г. было крайне мало, но все же они были. В 1916 г. рабочих мужчин, получавших до 50 к., было ½%, а рабочих, зарабатывавших больше 10 р.,—1,15%.
Теперь, по осеннему декрету 1919 г., низшие ставки были— 1 200р., высшие ставки — 4800 р., причем последние ставки касаются и «спецов».
