Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Борисов Александр Николаевич
В декабре 1882 года Александр III, под влиянием Д. А. Толстого и К. П. Победоносцева и после появления в «Новом времени» статьи «Политическое шутовство, Или не мытьем, так катаньем», распорядился ликвидировать «Дружину». Составленный в следующем, 1883 году «Отчет» ее Заграничной агентуры позволяет сделать вывод о том, что, будучи написан людьми, несомненно, знакомыми с западноевропейской прессой, он не содержит явной лжи, однако наполнен более или менее серьезными передержками, направленными на раздувание роли и значения Заграничной агентуры «Священной дружины».
Дела «Священной дружины» в 1883 году были переданы Департамену полиции, который взял в свои руки организацию Заграничной агентуры «для Наблюдения за деятельностью политических эмигрантов». Департамент полиции в период реорганизации создал в своем Третьем делопроизводстве иностранный отдел, где работали три чиновника, которые собирали донесения и сведения, передаваемые заграничными агентами, координировали их деятельность, анализировали и обобщали информацию, выпускали для сугубо служебного пользования ежемесячные обзоры о положении дел в политической эмиграции, а также отпускали финансы заграничной охранке, чье содержание, к примеру, в 1884 году составило 58 тысяч рублей. Кроме сведений, получаемых через свою Заграничную агентуру, Департамент полиции пользовался информацией консулов в Париже, Вене, Берлине, Лондоне и Бухаресте, а также получал сведения от пограничных жандармских офицеров, имевших контакты с приграничными австрийскими и прусскими властями.
К Департаменту полиции перешли четыре заграничных агента «Священной дружины»: присяжный поверенный Волков, отставной надворный советник Климов и купеческие сыновья Гурин и Гордон. Бывший «дружинник» Волков отправился в Париж, имея полномочия от бывшего издателя «Московского телеграфа» Радзевича, «с целью выяснения условий предполагавшегося издания новой либеральной газеты» и связал с этой поездкой свою агентурную деятельность. Работа Волкова выразилась лишь в сообщении о том, что замыслы русской колонии в Париже в смысле издания газеты ввиду местных и внешних условий не могут быть осуществлены. Климов, уже скомпрометировавший себя среди эмигрантов изданием в Женеве провокаторского органа «Священной дружины» — газеты «Правда», должен был доставить подробный поименный список женевской эмиграции с характеристикой ее выдающихся вожаков. «Не успев в течение своего двухлетнего пребывания в Женеве ознакомиться с наличным составом эмиграции», он ограничился лишь сообщением ничтожных, на лету схваченных сведений. По мнению Плеве, Гурин в Париже и Гордон в Цюрихе «по своему развитию и пониманию дела» могли быть полезны, «подавая надежду сделаться в приведенных пунктах внутренними агентами, в каковых Департамент полиции встречает насущную потребность». Плеве оставил Гурина и Гордона на своих местах с сохранением прежнего жалованья по 200 рублей й-месяц, а Климова и Волкова отозвал в Россию. У Департамента полиции были за границей и другие агенты, наблюдавшие за политическими эмигрантами: Анненский с жалованьем в 500 франков в месяц, Беллина — 400 франков, Николаидес — 200 франков, Стем-ковский — 200 франков.
Неудовлетворительное положение Заграничной агентуры, конечно, очень беспокоило тогдашних вождей русского политического сыска Оржевского и Плеве, и они начинают принимать целый ряд мер для постановки политической агентуры за границей на должную высоту. Местом пребывания заграничной агентуры был определен Париж. Туда для заведования Заграничной агентурой в июне — июле 1883 года директор Департамента полиции Плеве направляет своего доверенного, ранее завербованного польского эмигранта, надворного советника Корвин-Круковского. В удостоверении на имя Корвина, подписанного Плеве, указывалось, что он «облечен доверием Департамента полиции» и «дружественным России державам предлагается оказывать ему содействие при исполнении им своего поручения». О себе в Департамент полиции Корвин-Круковский сообщил, в частности, следующее:
«Нижеподписавшийся, участвуя в 1863 г. в польском восстании, после усмирения оного бежал за границу. С 1864 по 1866 г. проживал в Италии в Турине, Милане и Флоренции. В начале 1867 г. переехал в Париж, где оставался до 1873 г. В течение этого времени в течение года посещал инженерное училище. Не имея средств дольше воспитываться, во время французско-прусской войны поступил в саперный батальон, в сражении под Седаном взят в плен, по заключении мира, возвратившись в Париж, занимался при железной дороге в качестве рисовальщика. В конце 1873 г. переехал в Швейцарию, жил в Женеве, Берне и Цюрихе, занимаясь также при железной дороге. В 1874 г., случайно познакомившись с бывшим чиновником бывшего III Отделения (приехавшим в Цюрих) статским советником Перецом, в течение двух лет помогал ему в обнаружении поддельoиков русских [вырвано]…х билетов и неоднократно был… [вырвано] в Вену, Краков, Берлин, Бреславль, Данциг и Познань.
В 1876 году, отправившись в Сербию, поступил добровольцем, занимая должность старшего адъютанта Русско-болгарской бригады, участвуя в сражении против турок, награжден золотой и серебряной медалью „За храбрость" и военным орденом Такова. После расформирования бригады в Румынии и по прибытии в город Плоешти, Главной Императорской квартиры, покойным генерал-адъютантом Мезенцевым 1 июня 1877 г. я принят на службу в качестве агента. Исполнял эту должность по 1 января 1879 г., сперва в Болгарии, а потом в Румынии, в Бухаресте. Находился в распоряжении генерал-адъютанта Дрентельна. В течение службы был командирован в секретные и опасные миссии: в Константинополь и в венгерские крепости, в Кронштадте и Гер-манштадте.
В марте месяце того же года, получив Высочайшее помилование, возвратился на родину в г. Варшаву. Служил агентом при жандармском округе, исполнял неоднократно секретные поручения за границей. Владею французским и немецким языками. С.-Петербург, 30 марта 1883 г.»
Корвин-Круковский начал свою деятельность с увольнения скомпрометировавших себя сотрудников, в том числе своих бывших сотоварищей — агентов «Священной дружины», и найма новых, опять из французов. В помощь Корвин-Круковскому товарищ министра внутренних дел Оржевский предписал Плеве «пригласить на службу для заведования агентами центральной парижской агентуры французского гражданина Александра Барлэ, заключив с ним контракт». Барлэ получал 800 франков жалованья в месяц и был подчинен Корвин-Круковскому. Для несения наружного наблюдения шеф Заграничной агентуры пригласил трех агентов-французов: Бинта, Риана и Росси.
Однако курировавший деятельность Заграничной агентуры помощник Плеве, заведующий Третьим делопроизводством Департамента полиции Г. К. Семякин, фкоре пришел к неутешительному выводу о способностях Корвин-Круковского: тот слабо разбирался в делах политического сыска, неудовлетворительно справлялся со своими обязанностями и злоупотреблял переводимыми ему из Петербурга на содержание агентов весьма значительными денежными средствами. По поручению Плеве Семякин был командирован в Париж, чтобы на месте проверить и оценить, как ведется борьба с государственными преступниками за границей. Докладная записка, поданная Департаменту полиции Семякиным 12 марта 1884 года после его заграничной командировки, свидетельствует о том, что в 1884 году политический сыск за границей должной высоты еще не достиг.
Наблюдение за деятельностью эмигрантов за границей, по данным Семякина, осуществляли:
1) консулы в Париже, Вене и Берлине, вице-консул Шафиров в румынском портовом городе Сулине;
2) пограничные жандармские офицеры с помощью приграничных прусских и австрийских полицейских служб;
3) краковский полицейский комиссар Костржевский;
4) «корреспонденты» Департамента полиции в Бухаресте, Вене, Женеве и Париже.
Семякин дал подробную характеристику этим учреждениям и лицам:
1. Консулы в. Вене и Варшаве, поддерживая оживленные сношения с Департаментом, вполне обстоятельно исполняют все его требования и сообщают ценные сведения как о русских подданных, участвующих в революционной деятельности преступных сообществ в Австрии и Германии, так и о проявлениях социально-революционного движения в названных государствах. Генеральный консул в Париже, не имея, по-видимому, связей с парижской префектурой, ограничивается формальным исполнением требований полиции. Расходы всех трех консулов на секретные надобности не более 2 (двух) тысяч рублей в год. Вице-консул в Сулине Шафиров доставляет сведения неравномерно. Департамент полиции даже не знает личного состава, деятельности и сношений эмигрантов в Румынии. Шафиров, однако, получает на это дело 3 тысячи рублей в год.
