Юрий Склянский - Переодетый генерал
Естественно, Ковпак понимал роль и место Руднева в соединении, знал о его популярности среди личного состава. Скорее всего, ему было неприятно ощущать преимущество комиссара в военных знаниях, и это тоже было одним из болезненных моментов в их взаимоотношениях. Но крестьянский ум подсказывал Ковпаку общую пользу от совместной работы с Рудневым. Последний же[….]., хорошо изучив характер своего командира, считался с его авторитетом среди партизан и был склонен к самому тесному сотрудничеству ради общего дела».
Все это, конечно, так. Но что же дальше? Вернувшись из Карпатского рейда, Ковпак отправил подробную победную реляцию Сталину. В результате ему присвоили звание дважды Героя Советского Союза. Звания Героя Советского Союза (посмертно) удостоился и погибший комиссар генерал-майор С.В.Руднев.
В первые послевоенные годы начались злоключения Вершигоры, ближайшего боевого соратника обоих. Пережитые им унижения и нависшие над ним опасные кары сопровождались избиениями лауреатской книги «Люди с чистой совестью». Среди прочего автору ставилось в вину апологетическое изображение «троцкиста» Руднева.
Ковпак не только не вступился за репутацию комиссара, не возмутился, не поддержал Вершигору, но относился к нападкам с молчаливым одобрением. Отчего же так? Возможно, осведомленный и хитрый старик что-то знал. Или же просто остался при своем взгляде на то «искусство дипломатии» в отношениях с воинскими формированиями украинских националистов, к которому не раз прибегал комиссар в сложных лабиринтах Карпатского рейда. А именно такая «мерехлюндия» вместо сокрушительных пушечных залпов по густо населенным селам и деревням могла вызывать раздражение в надзирающих органах НКВД и, напротив, неумеренные спекуляции в противоположном стане украинских националистов.
Наиболее оголтелые идеологи отрядов ОУН-УПА, вооруженных и оснащенных немецкими службами, поголовно истреблявших поляков и евреев, как будто бы даже получали возможность говорить о своей «героической» борьбе против фашизма. Руднев, в изображении их пропагандистских рупоров, пострадал за истину. Они ведь напоказ и фразу извлекли из дневника Руднева: «Националисты наши враги, но они бьют немцев». Хотя относилось это совсем к другим случаям и другим отрядам самообороны в Западной Украине.
Так что версия о возможном убийстве комиссара Руднева, если она и содержит зерно истины, заведомо пала на благодатную почву и стала подвергаться всевозможным перелицовкам и раскрашиваниям с разных сторон.
Выше я ссылался на журнальную статью С.Кокина «Кто убил генерала Руднева» и солидарные с ней публикации. В них как раз сделана попытка ограничить произвольные домыслы и доискаться правды на основе сохранившихся документов.
Еще в годы «перестройки» на рубеже 80–90-х годов, — можно прочитать там, — в печати (газета «Правда») появилась версия о его «ликвидации по заданию НКВД»… В последнее время «ликвидацию Руднева НКВД» стали связывать с несогласием Семена Васильевича с линией Центра в отношении украинских националистов. Так, в одном из новейших отечественных пособий для поступающих в вузы можно прочесть как аксиому, что Руднев «настаивал на единых с УПА действиях, направленных против фашистов. За это во время одного из боев с гитлеровцами он был убит агенткой НКВД».
Перекраивая сходные утверждения на выгодный для себя лад, по-своему вторят им и печатные источники крайних националистов: «Объективный взгляд комиссара на УПА, — читаем в одном из них, — ужасно не понравился московскому руководству Руднева, и его по указанию верхушки НКВД застрелила радистка».
На сегодняшний день своей основательностью выгодно отличается разыскательская работа, проведенная С.Кокиным («В мире спецслужб»), историком С.Пирогом и их единомышленниками. По ее результатам получается, что НКВД на сей раз ни при чем и при любом возможном недовольстве позицией и поведением комиссара отношения к его гибели не имеет.
В архивах НКВД, к которым у них имелся и был получен полный доступ, не обнаружено никаких подтверждающих документов. Напротив, ведомство П.Судоплатова, прославившееся физическим устранением украинских националистов, судя по имеющимся документам, само пребывало в растерянности и недоумении по поводу гибели С.В.Руднева.
Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, все ли обязательно отражается на бумаге? И, во-вторых, все ли бумаги действительно уцелели и сохранились?
Впрочем, кто же может поручиться. Вполне возможно, что и не было никаких реальных действий со стороны НКВД. А было лишь раздражение, а затем героическая смерть Семена Васильевича Руднева при обороне, уже всего израненного, и собственная вынужденная пуля в висок?
Всякое возможно. Вершигора, летописец партизанских действий, хотел этим основательно заняться. И первое, что сделал после окончания войны, принялся организовывать экспедицию в Карпатские горы в поисках могилы пропавшего без вести комиссара и с разрешением на эксгумацию убитых.
В книге «Люди с чистой совестью» П.П. рассказывает о последнем разговоре с Рудневым перед выходом из окружения. Семен Васильевич, посмотрев на солнце, задумчиво произнес тогда: «А кому из нас оно светит в последний раз?» Потом, тряхнув головой и сощурившись, сказал: «А если что… сможешь вот так?» — и согнутым пальцем правой руки щелкнул возле виска.
«Но проходили месяцы, годы, — повествует автор, — Руднев не возвращался. В 1946 году решением правительства Украины была снаряжена экспедиция в горы. Участвовали в этой экспедиции Панин (тот самый, который вскоре объявит Руднева троцкистом. — Ю.О.), Базыма и я. На горе Дил и в урочище Дилок мы нашли могилы погибших в Делятинском бою. 72 наших товарища остались там навеки. Подробно опросив гуцулов, хоронивших погибших, мы выяснили, что в двух могилах в овраге были зарыты: в одной — 18, а в другой — 22 человека. По фотографии гуцулы указали, где был похоронен еще нестарый красивый человек с черными усами. Разрыв эту могилу, вторым мы увидели череп с черными усами.
«Это он!» — хотелось вскрикнуть мне, лишь только я увидел пулевые пробоины в височной кости черепа. И как живой встал в памяти комиссар…
«А кому из нас оно светит в последний раз?» И жест тот — навсегда врезавшийся в память жест — движение пальцев к виску, и резкий щелчок, и бессильно упавшие по швам руки. А затем еще целая ночь, делятинская ночь и еще две встречи в темноте, в бою…
— Да, это он, — тихо сказал я Базыме. Вместе с комиссаром лежало 16 бойцов…»
По этому первому впечатлению от осмотра могилы выходило, что Руднев в безвыходной ситуации покончил с собой. Что еще могло быть? Даже и сам вроде бы предсказывал, что так закончит жизнь.
Но чем дальше шло время, тем больше Петра Петровича одолевали сомнения. В той самой статье «Правды» «перестроечных» лет, где впервые сообщалось об убийстве комиссара по заданию НКВД, авторы версии о «ликвидации Руднева» так цитировали в этой газете в 1990 году высказывания Вершигоры приблизительно середины 1953 года: «…Он (речь идет о И.К.Сыромолотном. — Авт.) нашел конкретного «исполнителя», которому поручил убить комиссара. И знаешь, кто этот «исполнитель»? Моя радистка Анюта. Она сама мне во всем призналась при выходе из Карпат».
История эта, как видно, не давала покоя Петру Петровичу. Своих расследований он не прекратил и вел их дальше, в том числе в 1949 году. Продолжу выдержку из публикации сторонников той точки зрения, что НКВД в данном случае не имело отношения к гибели Руднева. Многие бывшие партизаны, — читаем там, — «… тот же Вершигора, в свое время сами для себя хотели выяснить, что же произошло в последний момент с Рудневым. Выясняли они это открыто, не таясь, без всякого стеснения в отношении кого бы то ни было. Показательно в этом отношении, например, письмо Вершигоры, посланное А.Туркиной в Порт-Артур в 1949 году, в котором он просил: «Анютка! Напиши мне, кроме письма вообще, еще и полуофициально про обстоятельства гибели Руднева. Как вы с Володькой (имеется в виду разведчик Лапин. — Авт.) выползали и как Панин остался при комиссаре, каким образом он один остался жив из всей группы».
Авторы усматривают явное противоречие в аргументации оппонентов, ссылающихся в качестве доказательств на оба утверждения П.П.Вершигоры. «Здесь, — пишут они, — мы видим очевидные временные нестыковки с содержанием упомянутого письма. Ясно одно — ничего подобного до 1949 года А.Туркина П.Вершигоре не говорила. Иначе, зачем ему было бы спрашивать ее о том, о чем он уже с 1943 года от нее и так должен был знать». И вывод отсюда: «…предположение о причастности к гибели Руднева Туркиной было одной из версий либо самого Вершигоры, либо того, кто его так процитировал».
С этим трудно не согласиться. В 1990 году, когда печаталась сенсационная статья в «Правде», в которой приводилось высказывание Вершигоры 1953 года, его давно уже не было в живых, как и многих других участников карпатской трагедии. Я лично не могу представить себе, чтобы Петр Петрович поддерживал дружеские отношения и ласково называл Анютой человека, который убил любимого им комиссара. Да и к тому же еще (самое главное!) продолжал, пусть и в сложном рисунке, но в положительных красках, выводить свою радистку Анюту Маленькую на страницах переиздания книги «Люди с чистой совестью» в 1951 году. Все это противоречит здравому смыслу, и поверить в это невозможно.
