Александр Жигарев - Анна Герман
- Это я-то - в кино? - поразившись, воскликнула Анна.
- Кто же еще? Если хотите, можем сняться вместе. Сейчас я читаю интересный сценарий. Роль главной героини написана как будто специально для вас. Знаете что? Оставьте свои координаты, я вас найду.
Анна с нетерпением ждала весточки от Цыбульского. Но он не писал и не звонил. В конце концов она решила, что он просто о ней забыл в сутолоке дел, съемок, встреч...
А через несколько недель, посмотрев по телевидению дневник новостей, она с ужасом узнала о трагической гибели Цыбульского, по пути на очередную съемку сорвавшегося в проем между перроном и вагоном экспресса Катовице Варшава. В этот день, приехав поздно ночью к себе домой во Вроцлав и разбирая накопившуюся корреспонденцию, она обнаружила... долгожданную весточку, посланную несколько дней назад. В письме Цыбульский долго извинялся, что не писал: "Знаете, все дела, дела..." Но он помнит о ней и надеется, что замысел удастся осуществить. Он рассказал о своем намерении режиссеру, тот, зная Анну по телевизионным передачам, в принципе согласился. Съемки предполагается начать месяца через три. Так что покорнейшая просьба не планировать концерты на это время...
Спустя несколько месяцев режиссер Анджей Вайда сам нашел Анну через дирекцию Варшавской эстрады. Дал прочитать ей сценарий фильма, в котором собирался снять ее с молодым Даниэлем Ольбрыхским. Она прочитала сценарий и с уверенностью заключила, что эта роль не для нее. Она неспособна на подобное перевоплощение. Режиссер настаивал, Анна упорствовала. В конце концов он предложил эпизодическую роль: "Надо хоть посмотреть, как вы выглядите на экране". Роль действительно оказалась донельзя "эпизодической": в картине "Пейзаж после битвы" крупный план Анны держался на экране меньше минуты. Дебют ее, вполне естественно, разочаровал, хотя Анджей Вайда уверял Анну, что "для начала" это совсем неплохо. Он не сомневается, что се следующая работа в кино станет откровением. Сколько соблазнов!.. И все-таки следующее предложение сниматься она отклонила. Спокойно, без эмоций, независимо от качества своего кинодебюта Анна пришла к убеждению, что кинематограф не ее дело. Конечно, карьера киноактрисы весьма заманчива. Но она, Анна Герман, способностями драматической актрисы не обладает - и точка. Ее роль в кино - наивная самодеятельность.
Зато предложение малоизвестной итальянской фирмы грамзаписи "Компания Дискографика Итальяна" (ЦДИ) подписать с ней контракт она приняла без колебаний. Несмотря на то, что первая поездка в Италию по стипендии Министерства культуры ПНР оставила в ее душе горький осадок, она не уставала восхищаться музыкальностью итальянцев, их самобытностью, высоким уровнем мастерства вокалистов. Кроме того, существенную роль сыграла еще одна немаловажная деталь, а именно: материальная сторона этого предложения. Хотя хозяин фирмы Пьетро Карриаджи предлагал ей гонорар за выступления и за записи значительно меньший, чем получали его соотечественники, для нее этот гонорар был достаточно высок, чтобы здесь, в Польше, поправить свои финансовые дела и в конце концов решить проблему с жилплощадью. Если она соберет значительную сумму денег, то с кооперативом, как ей пообещали в Министерстве культуры, все будет в порядке.
Збышек провожал ее на аэродроме. Он как-то натянуто улыбался, смеялся неестественно громко. Было видно, что новая разлука его угнетает.
- Так грустно уезжать, Збышек, - утешала его Анна. - Но пойми, милый, я же не на экскурсию еду, а на тяжелую работу. Ты даже себе не представляешь, как трудно жить в Италии!
На сей раз прием на итальянской земле отличался от первой поездки на Апеннины. Не надо было искать ночлега, звонить незнакомым людям. Анну поселили в отличной гостинице в самом центре Милана. В комнате тепло, светло, уютно, красивый вид из окна. Но если в прошлый раз она была предоставлена сама себе и от этого терпела уйму неудобств, то на сей раз неудобства подкрались совсем с другой стороны. Заботливые хозяева - Пьетро Карриаджи и его помощник, совсем молодой парень Рануччо Бастони, журналист по профессии, - сразу дали понять, что Анна для них - ценный "товар", на котором они собираются заработать деньги. "Прежде всего - реклама, - твердил ей Рануччо. - Без рекламы ты - ноль!" Он сразу перешел на "ты", говорил, казалось бы, обидные вещи тоном столь деликатным и заинтересованным, что на него невозможно было обидеться. "Где твои афиши, фотографии, пластинки, где они?"
Анна беспомощно развела руками. Действительно, как это раньше она не думала об этом? Всего этого у нее не было. Афиши, как правило, писались от руки и вывешивались поблизости от помещений, где приходилось выступать. Было несколько, с ее точки зрения, хороших фотографий, сделанных во время фестивалей в Сопоте и Ополе, но итальянские хозяева забраковали их без колебаний, найдя их примитивными и несимпатичными. С собой она привезла записи, сделанные в Польше и в Советском Союзе. Когда итальянцы их слушали, Анна была уверена, что вот-вот прослушивание прервется шумным взрывом неудовольствия, но, к счастью, ошиблась. Ее хозяева, хотя внешне и не выражали особого энтузиазма, все-таки (по их лицам было видно) были довольны... Записи тотчас отправили в дело, и через день она услышала свое пение по радио. Но пока сама она не могла приступить к репетициям - ее собирались сделать звездой и все внимание было сосредоточено исключительно на внешней стороне. Анну возили по роскошным магазинам - примерки платьев, кофт, юбок. Оказалось, что и здесь были сложности с покупками. Среди итальянок, по-видимому, не было таких высоких женщин, и ее спутники ругались, чертыхались, шумно спорили с предупредительными и услужливыми продавцами. Поиски нарядов затянулись, и Анна заметила, что никогда до этого так много не ездила по магазинам. Значительное время занимало и позирование фоторепортерам. Три человека, три загорелых красавца, ждали ее каждое утро в баре при гостинице. Они усаживали Анну в авто и возили ее по наиболее достопримечательным районам Милана. Анна искренне радовалась возможности посмотреть замечательный город, полюбоваться его памятниками и музеями... Несколько раз созывались пресс-конференции. На лицах журналистов нескрываемое любопытство. Их вопросы были далеки от музыки. Прежде всего их интересовало, как "леди из-за железного занавеса чувствует себя в "свободном мире". Журналисты выпытывали, как в Польше с продуктами питания и много ли противников "режима", собирается ли Анна "выбрать свободу" или все-таки вернется на родину. На все эти вопросы она пыталась отвечать "соответственно".
- Господа, я певица, понимаете, певица! И я приехала, чтобы петь! А не обсуждать цены на колбасу в Варшаве...
Журналисты хохотали и весело аплодировали.
- Когда же наконец?! - спрашивала Анна у Рануччо с мольбой. - Везет мне с Италией! Приезжала сюда учиться петь, а вместо этого расхаживала по музеям. Теперь приехала работать, а вместо этого отвечаю на дурацкие вопросы...
Первый концерт состоялся в роскошном миланском Доме прессы, и, хотя репетиций практически не было, Анна, истосковавшись, пела с таким настроением и подъемом, что видавшая виды публика не смогла скрыть своего восторга. Итальянцы изо всех сил били в ладоши, кричали "браво", неистово топали ногами, требуя, чтобы Анна пела еще и еще.
- Браво! - сказал за кулисами и Пьетро Карриаджи. - Мы не ошиблись: полька покоряет Италию! С тобой хочет познакомиться сам Буонассизи из "Коррьере делла сера", уж будь с ним поприветливее.
Наконец-то Анна встретила журналиста, которого интересовали исключительно проблемы искусства. Он поздравил Анну с успехом: "О поверьте, синьора, итальянцы знают цену настоящему пению! А поскольку концерт транслировался по радио и его фрагменты показывались по телевидению, очень скоро вы и сами почувствуете, что значит быть хорошей певицей в Италии".
Действительно, пророчество Буонассизи сбылось на следующий день после концерта. Она видела, как на улице у спешащих по делам людей вдруг загорались глаза и они останавливались, провожая Анну любопытными, добрыми взглядами, некоторые весело кивали ей и поднимали вверх мизинец, что означало высшую оценку.
Рануччо предупредил Анну, чтобы она в одиночестве не особенно "шаталась" по городу. "Могут украсть, - доверительно сказал он. - Мафия действует". Собственно говоря, она и раньше не очень-то любила бродить одна. А теперь в свободное время она сидела в гостинице у рояля, разучивая популярные итальянские песни и арии итальянского композитора средневековья Доменико Скарлатти. Как ни странно, о Скарлатти вспомнили не в Италии, а в Польше. Известный музыковед профессор Тадеуш Охлевский разыскал Анну и, к ее удивлению, пригласил выступить в концерте старинной музыки.
- Эстрадная певица, - весело удивилась Анна, - и сам Скарлатти!
- Ну-ну, не надо себя недооценивать, - заметил Тадеуш Охлевский. - Я заметил, что у вас большой диапазон, не надо ограничивать себя только современной песней. Надо искать, искать - даже в давно забытом жанре.
