Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №10 (2002)
Тыковлев вошел в приемную. Дежурил Слава Малочкин. Почти что хороший друг. Каждый день по телефону последние три месяца общались.
— Привет, Слава, — обратился к нему Тыковлев. — Чего хорошего скажешь? Как настроение у начальства?
— Сегодня у Л. И. был. Вашу бумагу с собой брал, — шепнул Малочкин. — Не знаю, чего и как. Папку его еще не разбирал. Вернулся не в духе. Потом вас вызвал. Но он несколько вопросов должен был докладывать. Что у него там не получилось... Я сейчас доложу.
С этими словами Малочкин нырнул за дубовую дверь и тотчас вынырнул назад, жестом приглашая Тыковлева заходить.
Суслов сидел, как обычно, с зажженной настольной лампой и напряженно читал через толстые стекла очков. Спокойно кивнул Тыковлеву, указав на кресло у приставного столика, и продолжил чтение. Потом прервался, кашлянул и отхлебнул глоток из стакана с чаем.
— Ну, Александр Яковлевич, думаю, пришло время завершать начатую работу. Как вы считаете? В общем, документ есть, хотя не во всем он получился таким, как хотелось бы. Есть все же некоторая излишняя драматизация. Во всяком случае, на специальное постановление ЦК это, видимо, не тянет. Другие вопросы есть сейчас. И более срочные, и более острые. Не очень ко времени, одним словом. И по структуре материала не очень все удачно решается у вас. Получается, что партия должна раскритиковать практически всех наших ведущих представителей творческой интеллигенции. Один — слишком левый, другой — слишком правый, третий — националист, четвертый — патриархальный идиот, пятый — мелкобуржуазный анархист. Со всеми в итоге поссоримся. С кем останемся? Но вы правы, конечно — есть явные недостатки, нельзя проходить мимо них, надо о них говорить, по-товарищески указывать. В общем, давайте поступим так. Вы уберите по возможности ссылки на известные имена и фамилии. Все то же самое можно сказать погибче. Назовите суть явления, проиллюстрируйте ссылками на каких-либо критиков, авторов брошюр. Они, кого это касается, все прекрасно и так поймут. Снимите некоторые резкости. Я кое-где пометил эти места по тексту. Добавьте рассуждений, анализа, обязательно с применением ярких примеров из нашей истории, из практики коммунистического строительства. В общем, пусть это будет ваша авторская статья. Не сомневайтесь. Она произведет впечатленье. Я знаю, что вы писали это с убеждением, с верой в то, что наша творческая интел-лигенция твердо предана делу партии и строительства социализма. Кто вы такой, все знают. Так что и отношение к вашей статье будет соответственное. Согласны?
— Согласен, — ответил упавшим голосом Тыковлев. — Только не сочли бы с моей стороны нескромным публикацию такого материала от собственного имени.
— Не волнуйтесь. Это мнение товарищей, которые ознакомились с материалом.
— Михаил Андреевич, если можно, еще один вопрос. Где публиковать?
— Договоритесь сами с главным редактором. Я бы на вашем месте послал статью в “Советскую культуру” или “Литературку”. Это и с точки зрения авторской скромности, и с точки зрения той аудитории, которой статья адресуется, будет, пожалуй, наиболее целесообразным. Не стоит поднимать вопрос до общепартийного или общегосударственного масштаба, идти в “Правду” или “Известия”. Так что действуйте. Желаю успеха.
Суслов опять склонился над бумагами. Саша осторожно вышел из кабинета.
* * *
Было раннее утро. Войдя в кабинет, Суслов негромко поздоровался с помощником, раскладывавшим на его столе папки с документами. Прошел в комнату отдыха и начал снимать плащ, когда вдруг громко и требовательно зазвонил телефон.
— Это прямой, — испуганно предупредил помощник, не решаясь взять трубку, — сами подойдете или мне снять?
— Снимай, я сейчас, — досадливо бросил Суслов.
— Слушаю, Леонид Ильич. Доброе утро.
— Здравствуй, Михаил Андреевич! — зарокотал в трубке Брежнев, как всегда шепеляво и с трудом выговаривая слова. — Не здорово с твоим Тыковлевым получилось. Я же тебе говорил, что не ко времени. Не тронь говно, оно и не воняет... Вот опубликовали эту его статью. Один академик звонит, другой звонит. Письмо группа писателей прислала. И как это у вас получилось, что все со всех сторон жалуются? Всех зацепили и ничего путного не сказали. И тот плох, и этот, в общем, все плохие. А кто хороший? Твой Тыковлев? Он, может быть, и хороший, только один у него недостаток. Как писатель, или там художник, или ученый никому не известен. Ноль без палочки, — Брежнев хохотнул. — А всех их учить собрался. Получается, что от имени ЦК поучает, а сказать-то ему нечего. Ну, не так это надо было делать! Ты же понимаешь, что не так. Только все это болото начало немножко успокаиваться после Пастернака, Солженицына, Даниелей с Синявскими. Опять все разворошили.
— Но ведь не на пустом месте, Леонид Ильич. Ты же понимаешь, что нельзя их распускать. Мало того, что один в лес, другой по дрова. Они все больше на антисоциалистические позиции встают. Нельзя нам уступать в вопросах идеологии...
— А ты думаешь, они после твоего Тыковлева подравняются? Ни хрена подобного. Только хуже будет. В общем, надо его куда-нибудь отправить. Сам понимаешь, что после этой статьи ему с интеллигенцией не работать. Подыщи ему место, но не в ЦК. В ЦК ему больше работать не надо. Не тот человек.
— Согласен, — поскучневшим голосом ответил Суслов, которому становилось все больше не по себе от настойчивости, с которой бранился Генеральный. — Согласен, Леонид Ильич. Наверное, мы поспешили с его выдвижением. Он проявляет иногда недостаточную зрелость. Бывает, и хитрит. Помните, я вам докладывал, что поручил ему проследить за процессом над этими сионистами Терцем и Синявским. Он, конечно, процесс обеспечил, а сам на процессе так и не показался. Все референтов на передний план подсовывал. Чего-то боялся. То ли наших, то ли чужих. Он ведь, знаете, международными делами очень интересуется, за границу любит ездить. Андропов на это уже обращал внима-ние.
— Говоришь, за границу? — оживился Брежнев. — Ну, и отправь его куда-нибудь подальше. Бывает посол, а бывает пошел на хер. Вот в какую-нибудь хреновенькую страну, но с мягким климатом и твердой зарплатой, — Генеральный громко рассмеялся. — Пусть посидит и подумает. Скажи Громыко, что со мной согласовано.
Суслов Громыко звонить не стал. С некоторых пор тот начинал проявлять строптивость, упорно добиваясь, чтобы получать поручения только от самого Генерального. Он уже был с Брежневым на “ты” и явно начинал много о себе понимать. Брежнев, конечно, чувствовал это, но не возражал. Его желание, чтобы Суслов сам решал вопрос о трудоустройстве своего проштрафившегося подчиненного с Громыко, было, конечно, как щелчок по самолюбию Михаила Андреевича. Нахомутал, мол, Суслов, вот теперь пойди и поклонись Грому, да пониже...
“Не дождешься”, — подумал Михаил Андреевич, набирая на кнопочной вертушке АТС-1 номер своего человека в МИДе, первого заместителя министра Василия Васильевича Кузнецова.
Тот отозвался сразу.
— Привет! Слушай, есть мнение направить нашего Тыковлева послом куда-нибудь в приличную, но не очень сложную страну. Леонид Ильич так считает. Подберите с Громыко что-нибудь подходящее и вносите записку в ЦК. Куда? Ну, не знаю куда. Подумайте. Надо, конечно, учесть, что человек уходит с поста зам. заведующего отделом ЦК. Но, с другой стороны, он не профессионал, в большую страну его не пошлешь, опыта нет, языков не знает. Одним словом — с учетом всего этого. Соцстрана, конечно, не подходит. Его там могут не воспринять. Посмотрите что-нибудь вроде Голландии, Швейцарии, Скандинавии, а может быть, и куда-нибудь еще подальше. Понял? Ну, жму руку.
* * *
В особняке посла ФРГ, что на бывшей Поварской, было шумно. Концерт приехавшей в Москву арфистки только что закончился. Высокий хромоногий посол поцеловал ей руку, вручил цветы и пригласил гостей на коктейль.
Ухватив с подноса у официантки бокал пива, Тыковлев двинулся в дальний угол большого зала, украшенного бюстом Фридриха Великого и портретом Екатерины Второй. Оглядев во время концерта собравшуюся публику — несколько послов, несколько мидовских заведующих отделами, второстепенные журналисты, работники ССОД, преподаватели с кафедр немецкого языка, — Саша для себя решил, что является здесь главным гостем. Раз так, то посол сам к нему подойдет. Надо только принять независимую позу и спокойно пить свое пиво. Весьма, кстати, неплохое, отметил про себя Тыковлев.
Он не ошибся. Вслед за ним немедленно устремился немецкий советник — худенький, темноволосый господин средних лет с какой-то двойной фамилией, которую Саша не расслышал. Советник бегло говорил по-русски и изо всех сил старался развлечь гостя рассказами о картинах, развешанных на стенах, о планах ремонта резиденции, о последней дискуссии в бундестаге насчет необходимости установления дипотношений с европейскими соцстранами.
