Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального
Статья Гайдара 1989 года «Зря денег не дают» воспринимается сегодня как блистательный обвинительный акт в адрес его собственной политики последующих лет и всей его последующей жизни.
Она представляется исчерпывающе убедительным доказательством того, что реформаторы, — и, в частности, Гайдар, — прекрасно сознавали порочность и убийственность своих действий для страны и народа.
Агония Союза
На IV съезде народных депутатов СССР в декабре 1990 года провалилась тщательно проработанная попытка смещения Горбачева частью консервативного крыла партхозноменклатуры и силовых структур. Шеварднадзе, подавший в отставку со знаменательными словами, произнесенными с трибуны съезда: «Грядет диктатура… я ухожу», поторопился: премьер Рыжков, уже не справившийся с реформами и утративший управление распадающейся экономикой, который, насколько можно судить, тем не менее должен был заменить Горбачева (такой выбор заговорщиков сам по себе свидетельствовало степени разложения системы управления), не выдержал волнений и получил тяжелый инфаркт буквально накануне намеченного триумфа.
Его замена в середине января сторонником жестких административных мер Министром финансов СССР Валентина Павлова была, тем не менее, уступкой сторонникам ограничения реформ и наведения порядка твердой рукой.
Гайдар оказался фактически вычеркнут и из научной, и из политической жизни; Горбачев, на которого он ориентировался, утратил интерес к экономическим преобразованиям, занимаясь тушением разнообразных политических пожаров в распадающееся из–за его деятельности стране. По некоторым оценкам того времени, в 1991 году Гайдар погрузился в отчаяние. Его институт даже выпустил несколько толковых докладов о состоянии советской экономики, — ровно для того, чтобы убедиться в их ненужности. Хозяйство вошло в штопор, аналитика устаревала раньше, чем ее успевали написать, а власть в отчаянии бросила всякие попытки научного управления и действовала по наитию.
Конфискационный обмен денег в конце января, в среднем трехкратное шоковое повышение розничных цен 2 апреля 1991 года (власть впервые в истории испугалась Дня дурака) под появившимся именно тогда неформальным лозунгом «лучше ужасный конец, чем ужас без конца» дискредитировали государство и «вздернули на дыбы» общество. 16 июня 1991 года Кабинет Министров СССР принял постановление, восстанавливавшее централизованное планирование в условиях уже давно распавшейся системы распределения ресурсов; нелепость этой меры была такова, что ее не то что не попытались исполнить, но даже просто не заметили.
Конец Советского Союза был близок, — а власть и возможность влиять, не говоря уже о возможности осмысленного проведения экономических реформ, не просто оставалась безнадежно далекой, но и еще более отдалилась от Гайдара.
ГКЧП был отчаянной попыткой сохранить советскую государственность накануне подписания Союзного договора, который, скорее всего, не сохранил бы в составе СССР даже Украину, но разрушил бы Россию, дав ряду республик в ее составе права, аналогичные правам союзных республик.
Провал ГКЧП был предопределен не столько полной социально–экономической безграмотностью тогдашней правящей элиты (включая и будущих демократических реформаторов), сколько несамостоятельностью путчистов: насколько можно судить, они действовали по согласованию с Горбачевым и в рамках его тактической комбинации. Победи они — Горбачев бы вернулся в новую страну ее президентом и стал бы с удовольствием руководить по новым жестоким правилам. В случае же поражения он оказался бы (и оказался в итоге) невинной жертвой, свободной от ответственности за то, что, по всей вероятности, разрешил сторонникам жестких мер попытаться их осуществить, — разумеется, исключительно в свое отсутствие.
Такое поведение Горбачева было обычным для него, но оно отражало и глубину разложения советской управляющей системы, которое проявлялось на всех уровнях.
Насколько можно судить сейчас, первоначально ГКЧП был подготовлен по всем правилам науки о государственных переворотах небольшой группой специалистов. По этим правилам демократические лидеры и представители либерального крыла ЦК должны были быть интернированы в ночь с 18 до 19 августа, до официального сообщения о создании ГКЧП, и помещены в санатории и пансионаты ЦК КПСС. И страна, проснувшись, увидела бы по теленовостям пламенных борцов с «привилегияминоменклатуры» на фоне советской номенклатурной роскоши, в столовых закрытых спецраспреде- лителей, на прогулках по аллеям роскошных по тем временам парков.
На этом массовое сочувствие к ним в тогда еще далеко не голодной, но разъяренной дефицитом и полным отсутствием некоторых привычных продуктов стране закончилось бы, и ей стало можно бы нормально руководить.
Однако в разложившейся системе управления сохранилась сильнейшая внутренняя конкуренция, заложенная Сталиным, но еще при Брежневе окончательно сменившая свои критерии. В результате профессионалы были отодвинуты от подготовки «спецмероприятия», и осуществление плана взяли на себя совершенно другие люди, не обладавшие должным опытом и кругозором. Некоторые из них в силу своей некомпетентности чудовищно прославились в последующих событиях, в частности, в первой чеченской войне.
Не имея должной квалификации и мысля категориями десантных полков, а чаще и вовсе батальонов (по некоторым свидетельствам, ключевую роль в подготовке и реализации плана «перетянул» на себя герой Афганистана и будущий Министр обороны России «Паша–мерседес» Грачев), эти люди не могли представить себе целых аспектов взятой на себя работы. Соответственно, не могли они и предусмотреть практически неизбежного развития событий. Все, что им удалось, — это заботливо и умело сконцентрировать в руках все рычаги управления… и продемонстрировать свою полную некомпетентность.
Действительно, «Альфа», насколько можно судить, не выполнила приказ интернировать ЕльциГ 1611 на, который все–таки был отдан. Однако к тому времени военных и представителей спецслужб такое количество раз «подставляли» их руководители, что они просто отказывались выполнять политически опасные приказы, отданные не в письменном виде. (Во время ГКЧП это ярко продемонстрировал заместитель командующего ВДВ генерал Лебедь, после опыта ввода войск в Тбилиси в январе 1989 и в Баку в январе 1990 года выполнивший приказ об «обеспечении порядка» перед Белым домом дословно, так что у его защитников возникло ощущение перехода батальона тульских десантников под его командованием на их сторону.)
Скорее всего, приказ был отдан в устной, а не в письменной форме, что в случае его исполнения создавало для офицеров «Альфы» заведомо неприемлемые, с учетом накопленного к тому времени опыта, риски.
Другим — и совершенно бесспорным — проявлением разложения системы управления было поведение руководства и личного состава КГБ. Увидев себя отстраненными от процесса государственного переворота и осознав утром 19 августа (при виде демократов на свободе, в отличие от переворота Ярузельского в Польше) полную бредовость действий тех, кто перехватил у него управление, КГБ не стал защищать государственную безопасность ни в одной из противостоявших друг другу форм. Отказавшись от исполнения своих прямых служебных обязанностей, составлявших единственный смысл и оправдание ее существования, самая могущественная структура советской системы управления самоустранилась, по сути дела объявив нейтралитет и подготовившись защищать лишь собственные здания.
Вхождение во власть: почему Гайдар и откуда безответственность
Вопреки распространенным слухам, 19 aBiycra 1991 года Гайдар отнюдь не предал ГКЧП анафеме. В тот день он лишь позвонил экономическому помощнику Горбачева Ожерельеву с вопросом может ли он чем–то помочь. Отсутствие внятного ответа освободило Гайдара от лояльности своему шефу, — Горбачеву, — и лишь на следующий день, 20 августа собранное им партсобрание его Института приняло решение о выходе сотрудников из КПСС и ликвидации парторганизации. Вечером того же дня (а отнюдь не 19 августа) Гайдар направился в Белый дом.
Его вхождение в новую власть началось там в ночь с 20 на 21 августа, когда через будущего руководителя своего аппарата Головкова он познакомился с государственным секретарем РСФСР, свердловским преподавателем марксистко–ленинской философии Бурбулисом. За два с небольшим года до того последний убедил демократов Межрегиональной депутатской группы Съезда народных депутатов СССР сделать своим лидером капризного опального партократа Ельцина и стал для него незаменимым.
Стоит отметить, что путч ГКЧП проходил под контролем расположенного недалеко от Белого дома посольства США (сообщалось даже, что первоначально после своего выступления с танка льцин бросился туда), представители которого твердо, ссылаясь на свою полную осведомленность отвечали на панические звонки американских туристов, находившихся в стране, что «все кончится
