Игорь Пыхалов - Великий оболганный Вождь. Ложь и правда о Сталине
…
Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР — В. Молотов (Скрябин) Управделами Совета Народных Комиссаров Союза ССР — И. Мирошников[202]Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР
Москва, Кремль
№ 1796/393сс
21 августа 1933 г.
Об организации трудовых поселений
Во изменение и дополнение постановления СНК СССР от 20 апреля 1933 года № 775/146с, в соответствии с инструкцией ЦК и СНК от 8.V. с.г. № П6028, Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляет:
1. В течение 1933 года направить в трудпосёлки ОГПУ Западной Сибири и Казакстана, кроме уже выселенных, прибывших на места и находящихся в пути — 124 000 человек, дополнительно 426 000 человек, в том числе:
а) кулаков, выселяемых в индивидуальном порядке — 12 000 семей — 48 000 человек (4000 семей передаются Кузбассуглю), с разбивкой по краям и областям, указанной в инструкции ЦК и СНК № П6028;
б) из мест лишения свободы, осуждённых на сроки от 3-х до 5-ти лет 133 400 человек с последующей доставкой к ним их семей согласно п.6 разд. III Инструкции ЦК и СНК от 8-го мая — всего в количестве триста семьдесят восемь тысяч человек.
…
§§ 2, 3,4, 5,6, 7, 18,20, 22,23,24, 25, 26,27, 29, 30, 31, 33, 34 постановления от 20 апреля остаются в силе без изменений.
…
Зам. Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР — Я. Рудзутак Управляющий Делами Совета Народных Комиссаров Союза ССР — И. Мирошников[203]Но даже после этого активный розыск беглецов обычно не вёлся.
Из «Справки о состоянии трудовых поселений ГУЛАГ НКВД СССР», составленной в 1938 году помощником начальника отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД СССР Афанасьевым:
«За время существования трудпосёлков в Архангельской области бежало трудпоселенцев значительно больше, чем осталось в трудпосёлках:
— состоит на учёте 38 700 чел.
— числится в бегах 51 000 чел.
Борьба с побегами велась совершенно неудовлетворительно.
Местный розыск и розыск по месту родины годами не объявлялся».[204]
Из аналогичной справки, датированной февралём 1939 года и подписанной начальником отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД Тишковым:
«За время с 1932 по 1937 год включительно из трудпосёлков бежало 632 860 чел. Возвращено из бегов за этот же период — 215 445.
Обследование Архангельской области в 1938 году показало, что разбежалось трудпоселенцев значительно больше, чем осталось в труд посёлках.
Состоит на учёте 38 700 чел.
А числится в бегах — 57 000 чел.
Коменданты трудпосёлков Архангельской области объявляли розыск бежавших только в том случае, когда им случайно удавалось узнать, где проживает бежавший.
Циркуляр НКВД и Прокурора Союза за № 94 от 15 октября 1936 года при его практическом применении значительно суживает круг лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за побег из трудпосёлков»[205].
«Пользуясь ослаблением режима, многие трудпоселенцы разъехались из трудпосёлков, проникли на заводы оборонного значения, электростанции и другие предприятия в Краевых, Областных центрах и различных городах.
Снятие их оттуда и водворение в трудпосёлок встречает затруднения в связи с тем, что они работают на этих предприятиях ряд лет, приобрели квалификацию, многие сумели получить паспорта, вступили в брак с другими рабочими и служащими и обзавелись в ряде случаев своими домами и хозяйством»[206].
По циркуляру ГУЛАГа ОГПУ от 22 мая 1932 года имущество бежавшего спецпереселенца поступало в полное распоряжение членов его семьи, проживавших в местах высылки. Имущество же бежавших одиночек, т. е. не имевших семьи, сохранялось в течение шести месяцев, после чего подвергалось конфискации[207].
Ещё одна причина расхождения численности высланных и фактически находившихся на учёте состоит в том, что в момент прибытия на спецпоселение сотрудники органов ОГПУ-НКВД нередко производили сортировку выселенных кулаков. Одни из них освобождались, другие направлялись в лагеря ГУЛАГа, большинство оставалось на спецпоселении. Так, в рапорте от 20 мая 1933 года М. Д. Берман докладывал заместителям председателя ОГПУ Агранову и Прокофьеву:
«По сообщению СИБЛЛГа ОГПУ, из числа прибывших в Томск контингентное с Северного Кавказа, по состоянию на 20 мая с.г., произведена согласно Ваших указаний проверка 9868 человек. Из этого количества решением Тройки ПП ОГПУ ЗСК вовсе освобождено — 85 человек, освобождено с ограничениями — 2422, осуждено в лагеря — 64, а остальные 7297 человек направляются в трудпосёлки»[208].
Тем не менее, смертность спецпереселенцев во время транспортировки и в первые годы жизни была достаточно высока. Однако причиной этого был не какой-то специально организованный «геноцид», а столь часто встречающиеся в нашей стране разгильдяйство и безответственность, прямое невыполнение на местах отданных сверху приказов. Вот что писал 7 мая 1933 года начальник ГУЛАГа ОГПУ М. Д. Берман в рапорте на имя зам. председателя ОГПУ Г. Г. Ягоды:
«Несмотря на Ваши неоднократные указания ПП ОГПУ СКК о порядке комплектования, организации эшелонов, направляемых в лагеря и трудпосёлки ОГПУ, состояние вновь прибывающих эшелонов совершенно неблагополучно. Во всех прибывающих из Северного Кавказа эшелонах отмечена исключительно высокая смертность и заболеваемость, преимущественно сыпным тифом и остро-желудочными заболеваниями.
По сообщению начальника Сиблага ОГПУ, из состава прибывших из Сев. Кавказа в Новосибирск эшелонов трудпоселенцев №№ 24, 25, 26, 27, 28 и 29 общей численностью в 10 185 человек умер в пути 341 человек, т. е. 3,3 %, в том числе значительное количество от истощения. Такая высокая смертность объясняется:
1) преступно-халатным отношением к отбору контингентов, выселяемых в трудпоселки, результатом чего явилось включение в этапы больных, стариков, явно не могущих по состоянию здоровья выдержать длительную перевозку;
2) невыполнением указаний директивных органов о выделении выселяемым в трудпоселки 2-х месячного запаса продовольствия; в указанных эшелонах трудпоселенцы никаких собственных запасов продовольствия не имели и во время пути снабжались только хлебом, скверного качества, в количестве от 200 до 400 грамм;
3) горячей пищей эшелоны снабжены не были, кипятком снабжались совершенно неудовлетворительно, с большими перебоями, потребление сырой воды вызвало массовые заболевания…»[209].
20 мая 1931 года Ягода указывал председателю ГПУ Белорусской ССР Реденсу:
«Детей выселяемых кулаков до 10-летнего возраста и стариков старше 65-ти лет — разрешается оставлять родственникам и знакомым, изъявившим желание их содержать… Семьи кулаков, не имеющие трудоспособных мужчин, — выселению не подлежат…»[210].
Однако на практике такие указания сплошь и рядом не выполнялись. В рапорте зам. начальника ГУЛАГа Плинера от 26 июля 1933 года на имя Ягоды отмечалось:
«Вопреки Вашим категорическим указаниям о ненаправлении в трудпоселки семей, не имеющих в своем составе трудоспособных, по сообщению начальника СИБЛАГа, в эшелонах с высланными кулаками, прибывших в Томск с Северного Кавказа, имеется 930 человек совершенно нетрудоспособных…»[211].
Выселение кулаков, правда, в существенно меньших масштабах, продолжалось и в 1932–1933 гг.
Сводные сведения о движении трудпоселенцев в 1932–1941 гг. приведены в таблицах на с. 118–121, более подробные данные — в Приложении (с.444–473).
Как видно из приведённых данных, после 1933 года смертность среди высланных резко падает, а с 1935 года она практически не отличается от среднего уровня смертности по стране.
Следует отметить, что не все из высланных были кулаками. Как сказано в датированной 28 февраля 1942 года докладной записке «О состоянии трудссылки» на имя заместителя наркома внутренних дел СССР комиссара госбезопасности 3-го ранга С. Н. Круглова, подписанной заместителем начальника ГУЛАГ'а НКВД СССР майором государственной безопасности Завгородним:
«Основную массу трудпоселенцев (871 851 чел.) составляют бывш. кулаки, выселенные из районов сплошной коллективизации по решениям райисполкомов, и бывш. кулаки, бежавшие из деревень в города и впоследствии снятые с промышленности по постановлениям органов НКВД.
Кроме того в трудпосёлках содержатся следующие категории трудпоселенцев:
а) выселенные по решению народных судов за срыв и саботаж хлебозаготовительной и других кампаний;
