Итоги Итоги - Итоги № 12 (2013)
Виталий Смирнов — один из немногих чиновников высокого уровня, кто до сих пор не обзавелся томиком собственных воспоминаний. «Мне один приятель как-то сказал: «Знаешь, старик, за что я тебя уважаю? За то, что не опустился до мемуаров», — смеется он. Впрочем, мемуары многолетнему руководителю сначала советского, а потом и российского спорта, старейшему члену Международного олимпийского комитета не нужны. Смирнов навскидку легко называет дату любого исторического события, в котором принимал участие, и имена всех присутствовавших лиц. А их — и событий, и лиц — в его памяти хранится немало. Он боролся против бойкота Игр в Лос-Анджелесе, по сосенке собирал сборную СНГ для участия в олимпийских баталиях Альбервиля и Барселоны, был первым руководителем НОК новой России.
Однако самыми главными в своей карьере Виталий Смирнов считает другие Олимпиады. Прежде всего — московскую 1980 года, в организации которой он принимал непосредственное участие в качестве одного из руководителей оргкомитета. И Сочи-2014, который активно лоббировал в МОК. «Моя жизнь протянулась от одних Игр в России до других», — говорит собеседник «Итогов».
— Недавно Олимпийский комитет России оказался в центре неприятной истории. Вице-президент ОКР Ахмед Билалов стал объектом жесткой критики Владимира Путина, после чего в течение нескольких дней лишился всех своих должностей. Сочувствуете коллеге, Виталий Георгиевич?
— Прежде всего мне очень обидно за то, что сейчас вообще происходит в ОКР. Это же мое детище. С распадом Союза канул в Лету и Олимпийский комитет СССР, мне с коллегами пришлось все начинать с нуля. Помню, как мы отвоевывали здание на Лужнецкой набережной, как придумывали эмблему. В то время Олимпийский комитет России был главным спортивным органом страны, потом он утратил рычаги влияния и сохранил за собой лишь право формировать официальную делегацию для участия в летних и зимних Играх. Вся остальная власть перешла к государственному органу, Министерству спорта. Но это же не значит, что теперь вообще ничего делать не надо.
— Есть такой соблазн?
— У меня как-то состоялся разговор с Александром Жуковым, возглавляющим нынче Олимпийский комитет. Говорю ему: до недавнего времени в ОКР был президент, шесть заместителей и генеральный секретарь. И все работали full time, никакого совмещения. А сейчас у нас президент — общественник, три вице-президента Кожин, Лисин и Билалов — тоже общественники, последний к тому же еще и уволился. Единственный, кто постоянно присутствовал на хозяйстве, был исполнительный директор Николай Толстых. Но он осенью встал во главе Российского футбольного союза, а на это место взяли человека, который никакого отношения к спорту не имеет. Все три члена Международного олимпийского комитета от России были против его назначения, но никого это не смутило. Никакой работы не ведется, одна видимость. Раньше на Лужнецкой набережной все гудело, а сейчас мухи от скуки дохнут. Людей в коридорах — как на московских улицах периода Великой Отечественной...
— То время вы должны хорошо помнить...
— Я всю войну прожил с мамой и братьями в Москве. Родители у меня из Подмосковья, но родился я в Хабаровске, потому что отец был военным, служил в Особой дальневосточной дивизии. В три года меня привезли назад, и с тех пор я безвылазно жил на Красной Пресне. Когда напали немцы, мне было шесть лет, помню все очень хорошо. Налеты, бомбежки, воздушные тревоги. Напротив нашего дома был зоопарк, его тогда еще не эвакуировали. Так вот, звери чувствовали приближение налета лучше любой службы ПВО. Начинали беспокоиться, по ним мы определяли приближение немецких самолетов.
Отец рвался на фронт, но он был связан с Наркоматом цветной металлургии, и его в конце концов оставили в Москве. Это был очень суровый, жесткий человек, моим воспитанием он практически не занимался. После войны отца на два года отправили восстанавливать разрушенный немцами санаторий «Металлург» в Ялту. Когда работа была закончена, его назначили директором санатория. Мама с двумя младшими братьями переехали к нему, а я из-за школы остался в столице с бабушкой. После окончания учебного года меня на все летние каникулы отправляли к родителям, и там, на Черном море, я научился очень хорошо плавать. Осенью 1946-го пришел записываться в бассейн у метро «Завод имени Сталина», нынче «Автозаводская», и меня сразу взяли в секцию плавания. Так началось увлечение спортом, которое сохранилось на всю жизнь.
Тренировался я очень серьезно: получил первый разряд, потом выполнил норму мастера спорта. Плавал брассом и баттерфляем, до поступления в Институт физкультуры в 1954-м из воды практически не вылезал. Вскоре перешел в легендарную школу Мосгороно, которая дала огромное количество не только пловцов, но и ватерполистов. Поскольку все тренировались в одной чаше, заодно начал осваивать и эту игру. Тренером по водному поло у нас был Павел Николаевич Шубин. Ехать с Красной Пресни приходилось далеко: на трамвае до Смоленки, потом на метро и еще пешком. Волосы по моде 50-х годов я отращивал длинные, под Тарзана. Зимой мокрые пряди замерзали и превращались в сосульки. Одежда была ведь бедная, демисезонное пальто да кепка.
В общем, увлекся я водным поло. На одной из первых тренировок кролисты — они плавали быстрее — в борьбе за мяч заехали мне по голове и рассекли верхнюю губу. Наложили швы, с ними я пришел на следующее занятие. Но Павел Николаевич сказал, что в таком состоянии тренироваться нельзя, и велел встать в ворота. Так я в них и остался: начал играть в команде Мосгороно, которая становилась чемпионом Москвы, участвовала в чемпионате СССР. До сих пор с благодарностью вспоминаю нашего тренера: больше половины ватерполистов сборной, которые в середине 60-х выигрывали медали крупнейших турниров, взрастил именно Шубин. Хорошо, что несколько лет назад в присутствии этих состарившихся игроков мы повесили ему мемориальную доску на нашем бассейне.
Он воевал на фронте, был ранен, хромал. Немцев не переносил на дух. На международных соревнованиях говорил: «Вы можете проиграть кому угодно, только не этим. Они убивали ваших отцов, насиловали матерей». «Павел Николаевич, да они же из ГДР!» — пытались увещевать мы. «Все равно немцы», — упорствовал он. Вот такой был подход… (Смеется). Но педагогом Шубин был фантастическим, понимал ребят, как никто. Помню, заканчивался чемпионат Москвы, мы вместе с «Динамо» лидировали. Накануне финальной встречи тренер назвал состав, а одного из наших парней в драке порезали. Сцепился со шпаной, они его и полоснули бритвой, в те годы это было довольно распространенное оружие. И вот мы весь матч играли с динамовцами без одного игрока — и выиграли! Это была моя лучшая игра, я отбивал практически все мячи.
Потом попал в сборную страны и получил приглашение от Андрея Юльевича Кистяковского, возглавлявшего команду МГУ, перейти к нему в коллектив. Но возник вопрос с обучением: поступить в университет с ходу я не сумел, устроился работать на кафедру спорта, чтобы уже через год стать студентом Института физкультуры.
Спорт оставался моим главным увлечением, на соревнования я мог смотреть часами. Особенно мне нравился бокс: ради тренировок я убегал даже из бассейна и смотрелся на ринге довольно прилично. Когда поступил в инфизкульт, специализации «водное поло» там не было. В качестве студентов педагогического факультета мы изучали все виды — легкую атлетику, фехтование, теннис, коньки и в том числе бокс. Его кафедрой заведовал Константин Васильевич Градополов — легендарная личность, один из первых чемпионов СССР, киноактер, снимавшийся еще в немых фильмах. «У вас такое открытое лицо, — как-то заметил он мне. — По-моему, вам надо переходить на нашу специализацию». «В боксе именно по открытому лицу получают чаще всего», — возразил я. «В нашем виде спорта, молодой человек, есть две категории: те, кого бьют, и те, которые бьют, — парировал Градополов. — Мне кажется, вы принадлежите ко второй категории». В итоге в дипломе с отличием, который я получил, у меня стоит специализация «боксер».
Институт физкультуры я окончил в 1958-м, после чего меня пригласили на работу в оборонно-спортивный отдел Московского обкома комсомола. Василий Алексеевич Фомин, который возглавлял его, пришел к нам в вуз в поисках выпускника, готового работать инструктором. Я был общественником, меня порекомендовали. Обком и горком комсомола находились тогда в Колпачном, там я и начал делать свою карьеру. Сначала был простым инструктором, затем стал заведующим отделом, потом получил назначение первым секретарем Кунцевского горкома комсомола. В то время Кунцево являлось частью Подмосковья и вошло в состав столицы с открытием Кольцевой дороги. В 1960-м меня назначили председателем областного комитета физкультуры. Я отработал в этой должности два года, после чего вернулся в комсомол — сначала вторым, потом первым секретарем Московского обкома ВЛКСМ.
