Нина Молева - История новой Москвы, или Кому ставим памятник
В этой связи решающее значение для установки памятника приобретает проработка выбора места, определяемого условиями среды, исторической достоверностью, уважением мнения и потребностей местного населения, которое неоднократно высказывало свое активное отношение к сохранению историко-культурных ценностей и благоприятной для жизни среды.
Арбат, безусловно, «бунинский» район. Писатель часто останавливался в здешних гостиницах (Арбат, 4; Воздвиженка, 2, и др.); в Староконюшенном (вл. 3/2) жил его старший брат, на Поварской (д. 10) – племянники, с которыми он был особо дружен. Сам Бунин с октября 1917 по май 1918 жил с женой у ее родителей Муромцевых в 1 этаже д. 26 на Поварской. Это его последний московский адрес. В ноябре 1993 г. при активном участии местных жителей на этом доме была установлена мемориальная доска.
На Поварской открытых озелененных площадок почти не осталось. Их всего три – Поварская, 5 на подходе к храму Симеона Столпника; 17–19 между Верховным Судом РФ и Венгерским культурным центром; и 33 у здания Театра киноактера. Все они на нечетной стороне улицы и непосредственно с домом, где жил писатель, не связаны. Из них наиболее сомасштабен для рассматриваемой работы Бурганова А.Н. (высота памятника 1,95 м, согласно экспертному заключению) озелененный участок у здания Театра Киноактера.
Что касается сквера у Вяза (вл. 17–19), то это исключительно важное для микрорайона место в историко-культурном, градообразующем и экологическом отношениях, а поэтому здесь потребуется разработка всестороннего проекта обустройства сквера с учетом наличия здесь государственного памятника природы, господствующего над общим пространством; нагрузки, которую сквер испытывает; сохранением существующего озеленения и обеспечением градообразующей, экологической, историко-культурной и иных многочисленных функций, которые он выполняет, как место отдыха местных жителей всех возрастов (особенность микрорайона отсутствие дворов у половины жилых домов), многочисленных студентов Колледжа и Российской академии музыки им. Гнесиных и множества проходящих и работающих здесь людей. Удобная и безопасная детская площадка – место оздоровительных занятий и регулярных сезонных праздников, собирающих до 200 человек одновременно. Все это накладывает существенную дополнительную ответственность на проектировщиков, – осложненную малыми размерами сквера (0,28 га по Зеленой книге города) и значительным числом пользователей (только население микрорайона составляет 8 тыс. человек), и требует обязательного согласования с местными жителями.
Для установки творения Бурганова А.Н. можно предложить и другое место в Москве. Есть не менее значимый «бунинский район» «дачная» часть Царицына, где Бyнин провел не одно лето, где имели дачи Муромцевы (до последнего времени они сохранились на 5-й Радиальной улице). Здесь писатель редактировал книгу Е.М. Лопатиной; здесь же впервые встретил Веру Муромцеву, свою будущую жену.
В любом случае представляется необходимым объявить конкурс на столь значимый памятник, включить в состав конкурсной комиссии представителей местной общественности и местной власти, подвергнуть проекты широкому публичному обсуждению и только после этого принять необходимые решения.
Для написания градостроительного задания и выработки условий конкурса можно детализировать и дополнить данный материал. Местные жители готовы сотрудничать на всех этапах проработки поставленного вопроса".
Анализируя соображения Общественного совета, невольно думаешь, почему памятник оказался привязанным к квартире, из которой писатель навсегда уехал из России. Ведь по-настоящему Бунин был певцом Арбата, Тверского бульвара – это они тонко и точно описаны в его произведениях, с талантом, который Максим Горький называл «красивым, как матовое серебро»:
«Они с Катей шли в двенадцатом часу утра вверх по Тверскому бульвару. Зима внезапно уступила весне, но на солнце было почти жарко. Как будто правда прилетели жаворонки и принесли с собой тепло, радость. Все было мокро, все таяло, с домов капали капели, дворники скалывали лед с тротуаров, сбрасывали липкий снег с крыш, всюду было многолюдно, оживленно. Высокие облака расходились тонким белым дымом, сливаясь с влажно-синеющим небом. Вдали с благостной задумчивостью высился Пушкин, сиял Страстной монастырь…» В эмиграции Бунин напишет: «Проходила зима, наступала весна. Неслись, грохотали, звенели конки по Арбату, непрерывно спешили куда-то навстречу друг другу люди, трещали извозчичьи пролетки, кричали разносчики с лотками на головах, к вечеру в далеком пролете улицы сияло золотисто-светлое небо заката, музыкально разливался над всеми шумами и звуками басистый звон с шатровой древней колокольни…» И, может быть, стоит очень подумать, где должен оказаться живой и московский Бунин?
Кто знает, если бы особнячок на углу Поварской и Борисоглебского прожил до наших дней, ему бы предоставили вторую путевку в жизнь. Изменилось представление о значении отдельных периодов в истории архитектуры, и тот самый «модерн», к тому же с зачатками конструктивизма, который вообще не проходился на искусствоведческих отделениях университетов и вузов, сегодня заявляет о себе в самых дорогих увражах. А здесь – родовое гнездо архитектора Адольфа Эрнестовича Эрихсона, который относился к числу самых модных и дорогих архитекторов старой столицы. По окончании в 1883 году Московского училища живописи, ваяния и зодчества он изучал архитектуру североевропейских стран и сразу по возвращении на родину заявил о себе строительством здания первой московской телефонной станции в Милютинском переулке. Позднее он отроит фабрику фармацевтической фирмы «В.К. Феррейн» и фирменную аптеку на Никольской улице. По его проектам построено много московских доходных домов в центре города, особняков и два самых знаменитых ресторана – «Яр» и соседняя «Прага».
Ресторан «Яр».
Свою первоначально располагавшуюся на Поварской мастерскую Эрихсон перенес на Петроградское шоссе – Ленинградский проспект, 40. После 17-го года архитектор работал в Швейцарии. И уж, наверное, самая скромная памятная доска могла бы отдать должное строителю Москвы рубежа XIX – начала XX века.
Никольская улица. Фото начало XX в.
О другом строителе Москвы, но уже XIV века, вопрос встал в связи с перекраиванием Гоголевского – Пречистенского бульвара.
Так случилось, что они сошлись во времени, разделенные столетиями, но силой обстоятельств встретившиеся на улицах Москвы: Евдокия Суздальская, супруга Дмитрия Донского, и писатель Михаил Шолохов. Идея памятника княгини и реализация уже готовой композиции – и все это на Пречистенском – Гоголевском бульваре кольца «А». Обстоятельство, которое проигнорировала городская пресса. А между тем…
В первые годы правления великого князя Московского Дмитрия Ивановича сгорел только что отстроенный красавец – дубовый Кремль. Город остался без защиты. По старому обычаю, плотникам предстояло браться за топоры, но московский митрополит Алексей, ставший настоящим наставником юного князя, предложил совершенно неожиданный выход – возвести, впервые в этих землях, каменную крепость.
Трудностей возникало великое множество. Не было в московских краях каменщиков – ими пользовались в Новгороде и Пскове. Не было и самого строительного материала: его предстояло искать, а потом непривычными путями доставлять в Москву. Но слишком много значило слово митрополита. К нему прислушались и его приняли на веру. В районе Мячково нашлись места для каменоломен, река и зимой и летом могла служить безотказной дорогой. И, по словам летописца, князь Дмитрий Иванович, впрочем посоветовавшись и с боярами, приказал начинать стройку.
Каменный Кремль возник в невиданно короткие сроки, но и он не удовлетворил митрополита Алексея. Для большей безопасности митрополит предложил обнести посады земляным валом с укрепленным верхом – от нынешнего Соймоновского проезда до нынешних Сретенских ворот. Главным представлялся участок от Москвы-реки до нынешней Арбатской плошади, потому что с этой стороны чаще всего двигались на Москву кочевники, и хотя впадавший у Соймоновского проезда в Москву-реку ручей Чарторый широко разливался в своем устье, образуя труднопроходимую трясину, земляной вал делал эту часть стен и вовсе безопасной.
Чтобы доказать правоту своих военных расчетов, митрополит Алексей именно здесь закладывает девичий Алексеевский монастырь, где предстояло жить его сестрам: уж об их-то безопасности он не мог не беспокоиться! Тот самый злополучный монастырь, который был снесен волей императора Николая I и заново отстроен в районе Верхней Красносельской улицы. Волей Хрущева обитель лишилась в 1936 году своего кладбища, разбитого под Детский парк Железнодорожного района, а очередным волевым решением уже в XX веке и вовсе уничтожена при трассировке III транспортного кольца. До наших дней дошел небольшой, но удивительно живописный фрагмент Алексеевского вала, сегодня использованный для установления памятника Михаилу Шолохову – потому что рядом в переулках писатель когда-то жил и выходил на бульвар пройтись – портретная фигура в большой лодке, около которой размещены головы якобы плывущих красных и белых коней. С единственным в конце стада жеребенком, еще не выбравшим своего направления в истории: то ли примкнуть к белым, то ли красным.
