Борис Кравцов - Бегство из гетто: Заметки по поводу рукописи, оставленной в ОВИРе
Ни белорусские и украинские партизаны, которые не только били фашистов, но и спасали от уничтожения тысячи и тысячи евреев, ни советские патриоты, ни участники движения Сопротивления в оккупированных фашистами странах Европы, в том числе в Польше, которых гитлеровцы расстреливали и казнили за попытки спасти евреев — и об этом также говорилось на Нюрнбергском процессе, — по Бутману, не существовали. Судьбой еврейского населения оккупированных районов, обреченного фашистами на заклание, по Бутману, были обеспокоены лишь… сионисты (?!).
В 1956 году в Израиле состоялся сенсационный «процесс Кастнера и Гринвальда», который, как сообщала пресса, «потряс Израиль и привел к падению правительства». Суть его состояла в том, что бывший узник фашистского концлагеря в Венгрии М. Гринвальд опознал в высокопоставленном правительственном чиновнике Р. Кастнере того самого представителя так называемого сионистского «Комитета по спасению», который, как пишет израильская журналистка Ханна Арендт, пришел к соглашению с фашистским душегубом Эйхманом «нелегально отправить (в Палестину. — Б. К.) несколько тысяч евреев под защитой немецкой полиции взамен на то, чтобы Кастнер обеспечил „тишину и порядок“ в концлагерях, из которых сотни тысяч будут отправлены в Освенцим (в крематории. — Б. К.) — Спасенные в результате этого сговора состоятельные евреи и члены сионистской молодежной организации были, в понимании Эйхмана, лучшим биологическим материалом, так что доктор Кастнер, с его точки зрения, принес своих соплеменников (полмиллиона человек. — Б. К.) в жертву идее…»
Сам Эйхман в интервью журналу «Лайф» рассказал по этому поводу следующее:
«Доктор Рудольф Кастнер, уполномоченный представитель сионистского движения… фанатичный сионист. Кастнер обещал мне навести порядок среди евреев (в концлагерях. — Б. К.), удержать их от сопротивления насильственной депортации, если я закрою глаза на то, что несколько сот или несколько тысяч отобранных сионистами евреев нелегально эмигрируют в Палестину. Это была выгодная сделка… Мы вели переговоры как равные… С его изумительным лоском и выдержкой он сам должен был стать идеальным гестаповским офицером. Главной заботой доктора Кастнера было вывезти отобранную группу венгерских евреев в Израиль. Я верю, что Кастнер пожертвовал бы тысячью или сотнями тысяч людей, чтобы достичь своей политической цели».
Позднее Эйхман скажет:
«Я имел всего несколько дюжин офицеров и унтер-офицеров и менее 300 рядовых эсэсовцев. Без еврейского комитета я не смог бы ничего сделать…»
Так фашистский палач выразил благодарность сионистам за помощь в уничтожении венгерских евреев!
Кстати, тогда, в 1956 году, М. Гринвальд проиграл процесс против фашистского прихвостня Кастнера — его обвинили в клевете. А Кастнера вскоре «тихо» ликвидировали; он был опасным свидетелем преступлений сионизма.
Этой истории посвящена, в частности, книга американского писателя Бена Хегта «Вероломство». Автор, известный тем, что поддерживал идею создания еврейского государства в Палестине и сочувствовал экстремистским террористическим организациям типа пресловутой «Иргун», на конкретных примерах показал причастность сионистских лидеров к нацистским злодеяниям против евреев. «Лидеры сионизма, — писал Хегт, — равнодушно, без возражений позволившие жечь, душить и вешать… своих сородичей… знали время, место и способ предстоящего истребления…» Во время войны они «как в рот воды набрали относительно умерщвления своих собратьев, но, как лягушки, расквакались о нуждах сионизма в Палестине».
Когда перед тогдашним лидером международной сионистской организации Хаимом Вейцманом был поставлен вопрос о спасении евреев от фашистского истребления, он ответил категорически: «Нет. Старые уйдут… Они — пыль, экономическая и моральная пыль большого света… Останется лишь ветвь…»
Что это за «ветвь» и какие цели преследовал сионизм в годы войны, убедительно говорят документальные свидетельства. Вот одно из них — донесение сионистского агента Луи Хагена, обнаруженное после войны в архивах гестапо:
«В национальных еврейских кругах очень довольны радикальной германской политикой в отношении евреев, потому что с ее помощью увеличивается еврейское население в Палестине, так что в недалеком будущем можно будет рассчитывать на перевес евреев над арабами».
И еще один документ — на этот раз из западногерманского журнала «Шпигель» (1966, 19 декабря). Вот что писал немецкий журналист Ганс Хене:
«Победа немецких нацистов привела сионистов в необыкновенный восторг. В ней они сразу же усмотрели поражение просвещенного западного еврейства, которое ни в грош не ставило сионизм и предпочитало развиваться среди других народов… Так как и сионисты и национал-социалисты возвели расу и нацию в масштаб всех вещей, между ними неминуемо должен был возникнуть общий мост… Приход к власти нацистов сионисты восприняли… не как национальную катастрофу, а как уникальную возможность осуществления сионистских намерений…»
Как видно из всего сказанного, предательство не в новинку лидерам мирового сионизма как прошлым, так и нынешним. Мало того, они даже пытаются возвести его в некий принцип, в своего рода моральную добродетель. Вот что, например, писал некто Эфраим Гордон, оголтелый сионист, антикоммунист (газета «Наша родина», 1973, 21 авт.). Статья претенциозно и крикливо озаглавлена «Без комплекса неполноценности!».
«Да, Герцль бывал у турецкого султана и уговаривал германского кайзера. Да, Леви Эшкол (бывший премьер Израиля, в 30-х годах занимался „экспортом евреев“ из Германии в Палестину и пользовался благосклонностью и защитой нацистских властей. — Б. К.) в экономическом плане вынужден был контактоваться с третьим рейхом… Да, Вейцман ставил на чужую карту. Да, Жаботинский заигрывал с Муссолини. Что же это доказывает? Ведь на все это энтузиасты сионизма шли ради своего дела. Нам важен не „флаг партнера“, а ощутимые плоды ради Эрец Исроэль».
Какая иезуитская логика: цель оправдывает средства! Впрочем, как писал Шполянский, когда речь идет о сионизме, о логике, чести и порядочности говорить не приходится.
Так же обстоит дело и с «сочинением» Бутмана.
Но вот в чем надо «отдать должное» этому отщепенцу, так это в том, что теперь, находясь вдали от советского правосудия, он с эдаким фанфаронством описывает свою антисоветскую противоправную деятельность: как нелегально распространялась сионистская литература, как вербовались члены организации, как поддерживались связи с сионистскими эмиссарами и израильскими спецслужбами, как готовились орудия насилия, чтобы вынудить летчиков изменить курс самолета. И вывод: «Мы не ставили своей целью изменение в СССР существующего строя, но объективно мы раскачивали лодку и болели за то, что бы когда-нибудь она перевернулась».
Бутман из кожи вон лезет, пытаясь обвинить нашу страну, советских людей в антисемитизме. Но фактов нет. Все его знакомые евреи, в том числе и те, кто сидел рядом с ним на скамье подсудимых, благополучно поступили в институты, получили высшее образование и, как сказал на процессе один из них, «никогда не ходили по миру с протянутой рукой». В ходе суда подсудимые заявили, что никогда не подвергались ущемлению или дискриминации по национальному признаку. И Бутман это также сказал.
Он окончил юридический институт, работал следователем, и, припертый к стене неопровержимыми доказательствами, понимал, что лгать и изворачиваться на суде глупо, бесполезно. Я был тогда на процессе, и мне, признаюсь, казалось, что у него хватило ума говорить правду, во всяком случае, по существу предъявленных обвинений. Не полагаясь на память, на записи в журналистском блокноте, я попросил разрешения ознакомиться со стенограммой процесса. И ниже привожу выступление Бутмана (только в первый день он говорил почти шесть часов).
«…Я сделал заявление, дал полные, исчерпывающие и правдивые показания, эти показания я давал не в связи с тем, что меня приперли, не в связи с тем, что мне задавали какие-то наводящие вопросы или уличали. …В ходе процесса я убедился, что следствие пытается объективно подойти к нам, пытается не навешивать нам какие-то факты, которых не было, изучить только то, что было, и вменить то, что действительно было… То есть органы следствия в данном случае, образно говоря, не жаждали нашей крови… Я вижу, какое внимание уделяется сейчас укреплению социалистической законности, чтобы все процессы проходили в соответствии не только с буквой, но и духом закона…
Именно поэтому я считаю своим долгом, не приукрашивая действительности, даже если, может быть, если это будет говорить против меня и оставлять у вас неблагоприятное в какой-то степени впечатление, я считаю своим долгом рассказать… как… я… готов был принять участие в особо опасном преступлении, в преступлении, которое является преступлением не только по советским законам, но и по международным законам, по законам других стран…
