Дмитрий Калюжный - Дело и Слово. История России с точки зрения теории эволюции
Ныне, согласно опросам социологов, ориентации на «традиционно русские» ценности придерживается 49% опрошенных; на «советские» (не коммунистические, а именно советские) ценности ориентируется 13%, на смешанный тип ценностей – «традиционно русские и советские» – 11% респондентов. Итого 73%. А сторонников «западных» ценностей оказалось только 4%. Можно предположить, что во времена Победоносцева и Льва Толстого вряд ли набралось бы и 4% сторонников демократии по западному образцу. Народ-то («демос»), как мы показали в одной из предыдущих глав, во мнениях своих был ближе к мнению К.П. Победоносцева!
Вот такая демократия: мнения демоса учитывать не желает!
Продолжим цитату из Ивана Солоневича:
«Лев Толстой знал, чем кончится наша конституция и наша революция, – сейчас в этом не может быть никакого сомнения. Он знал, что девяносто процентов русского народа стояло за самодержавие – и не только против республики, но даже и против конституции…
Знал это не он один. Это знали, я бы сказал, все разумные люди России. Это, по толстовской статистике, знало все крестьянство. Это же знал и Лермонтов:
Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт.
Знал это Тургенев, давший первые литературные портреты прогоревших революционных помещиков. Знал это Достоевский, предсказавший будущую и конституцию и революцию почти с такой же точностью, как и Лев Толстой. Знал это Розанов («революция делается мошенниками»). Знал это и А. Белый:
Люди, вы ль не узнаете Божией десницы?
Сгибнет четверть вас от глада, мора и меча.
Знал это и Герцен: в некоторые светлые минуты своей жизни он проговаривался о будущем царстве социализма. Знали это и Лесков, и Столыпин, и Менделеев, и Павлов. Всё это знали все первые мозги России. Знали всё это и её последние свинопасы».
Но ничего этого не знал, – вздыхает Иван Солоневич, – ни один русский профессор философии, истории, литературы, чёрной магии и красной магии. И сделали-таки революцию, а теперь, добавим от себя, и демократию. Теперь, конечно, без демократии никуда. Переход к такому способу правления свершился, и остаётся только думать, как превозмочь его недостатки. И в этом очень могут пригодиться работы Победоносцева!
Вот он даёт «истинное определение парламента»: это «учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей». Базовый принцип парламентаризма, приведённый Константином Петровичем: «избиратели в самом акте избрания отказываются от всех своих прав в пользу избранного представителя» – снабжён его же едким комментарием: «избиратели являются для него (представителя) стадом для сбора голосов, и владельцы этих стад подлинно уподобляются богатым кочевникам, для коих стадо составляет капитал, основание могущества и знатности в обществе. И такая-то комедия выборов продолжает до сих пор обманывать человечество и считаться учреждением, венчающим государственное здание».
Что тут скажешь по прошествии более чем века? Продолжает!
Как выясняется, и основы политтехнологии были предсказаны обер-прокурором Синода:
«Когда предводитель партии с сильною волей соединяет ещё и дар красноречия, – он выступает в своей первой роли на открытую сцену перед целым светом. Если же у него нет этого дара, он стоит, подобно режиссёру, за кулисами и направляет оттуда весь ход парламентского представления, распределяя роли, выпуская ораторов, которые говорят за него, употребляя в дело по усмотрению – более тонкие, но нерешительные умы своей партии: они за него думают».
Методика использования наёмной интеллигенции как на ладони. Наше время, как отмечает Максим Брусиловский, внесло лишь небольшое дополнение: теперь «режиссёр» может быть многостаночником, направляя действия сразу нескольких партий.
Не обошел Победоносцев вниманием и такие «болезни» демократической системы, как национализм. Его, пишет он, «в наше время можно назвать пробным камнем, на котором обнаруживается лживость и непрактичность парламентского правления. Примечательно, что начало национальности выступило вперёд и стало движущею и раздражающею силой в ходе событий именно с того времени, как пришло в соприкосновение с новейшими формами демократии».
Как в воду глядел! А вот ещё из того же цикла воспоминаний о будущем: «…каждым отдельным племенем, принадлежащим к составу разноплеменного государства, овладевает страстное чувство нетерпимости к государственному учреждению, соединяющему его в общий строй с другими племенами, и желание иметь свое самостоятельное управление со своею, нередко мнимою, культурой. И это происходит не с теми только племенами, которые имели свою историю и, в прошедшем своем, отдельную политическую жизнь и культуру, но и с теми, которые никогда не жили особой политической жизнью».
Константин Петрович Победоносцев подверг детальному разбору многие, самые животрепещущие темы и проблемы. И был заклеймён как реакционер и мракобес. Теперь нам приходится возвращаться к тем же проблемам! Сколь часто он был прав…
Продолжают быть актуальными его мысли о роли прессы в жизни общества, изложенные в конце XIX века. В своей статье «Печать» он весьма ярко описывает и рост отрицательных явлений в развивающейся буржуазной печати, и степень ответственности высокого государственного чиновника за функционирование массовой информации в российском обществе:
«Газета, несомненно, служит для человечества важнейшим орудием культуры. Но, признавая все удобства и пользу от распространения массы сведений и обмена мыслями и мнениями путём газеты, нельзя не видеть и того вреда, который происходит для общества от безграничного распространения газеты, нельзя не признать с чувством некоторого страха, что в ежедневной печати скопляется какая-то роковая, таинственная, разлагающая сила, нависшая над человечеством.
Каждый день, поутру, газета приносит нам кучу разнообразных новостей. В этом множестве многое ли пригодно для жизни нашей и для нашего образовательного развития? Многое ли способно поддержать в душе нашей священный огонь одушевления на добро? И напротив – сколько здесь такого, что льстит нашим самым низменным склонностям и побуждениям! Могут сказать, что нам дают то, что требуется вкусом читателей, что отвечает на спрос. Но это возражение можно обернуть: спрос был бы не такой, если б не так ретиво было предложение…
Любой уличный проходимец, любой болтун из непризнанных гениев, любой искатель гешефта может, имея свои или достав для наживы и спекуляции чужие деньги, основать газету, хотя бы небольшую, собрать около себя по первому кличу толпу писак, фельетонистов, готовых разглагольствовать о чём угодно, репортёров, поставляющих безграмотные сплетни и слухи, – и штаб у него готов, и он может с завтрашнего дня стать в положение власти, судящей всех и каждого, действовать на министров и правителей, на искусство и литературу, на биржу и промышленность… Мало ли было легкомысленных и безответственных журналистов, по милости коих подготовлялись революции, закипало раздражение до ненависти между сословиями и народами, переходившее в опустошительную войну. Иной монарх за действия такого рода потерял бы престол свой; министр подвергся бы позору, уголовному преследованию и суду: но журналист выходит сух, как из воды, изо всей заведённой им смуты, изо всякого погрома и общественного бедствия, коего был причиной, выходит с торжеством, улыбаясь и бодро принимаясь снова за свою разрушительную работу…»
Умер Победоносцев в 1907 году, прожив на свете 80 лет. С.Ю. Витте не смог сдержать грусти: «Это был последний могикан старых государственных воззрений, разбитых (Манифестом) 17 октября 1905 г… Но тем не менее, как я уже имел случай говорить, – это был действительно очень крупный могикан. К.П. Победоносцев был редкий государственный человек по своему уму, по своей культуре и по своей личной незаинтересованности в благах мира сего…».
СМИ начала ХХ века
Газетно-журнальный мир России начала ХХ века формировался в условиях интенсивного развития капитализма. Если XIX век был веком господства журналов, то в первой половине ХХ века господствовали газеты. Рядом с качественными, большими общеполитическими газетами уживалась «малая» бульварная пресса – листки, газеты-копейки, число которых неудержимо росло. Появились информационные газеты («Русское слово», «Новое время»), которые называли «фабрикой новостей». Рождение частных политических газет в провинции значительно опережало столичные издания по темпам роста.
В 1900-м в России выходило 1002 издания, в 1905-м – 1795 изданий, в 1913-м – 2915 изданий. Однако половина вновь созданных газет гибла на первом году своего существования. Причиной этому были материальные и финансовые неурядицы, а также удары цензуры. Но, несмотря на это, рост был налицо. Ведущие общественно-политические издания оформились в три конкретных направления, а именно: буржуазно-монархическое («Московские ведомости», «Новое время», «Свет»); либерально-буржуазное («Русские ведомости», «Биржевые ведомости», «Русское слово», «Россия», «Право») и социал-демократическое («Искра», «Борьба пролетариата», «Рабочая мысль», «Социал-демократ»). В целом же к концу первого десятилетия 74% газет и журналов носило частный характер, правительство обладало 9,5%, на академическую прессу и издания научных обществ приходилось 4,8%, на земские и городские издания 2,2%.
