Эдуард Шатов - Полеты божьей коровки
– Я бы хотела затронуть российскую ситуацию, но боюсь, что либеральная общественность меня распнет. После краха советской власти интеллигенция очень приветствовала легализацию РПЦ и веры. Потом выяснилось, что РПЦ отнюдь не идеальна. Впрочем, КЦ тоже – мы ведь знаем… Теперь в России считается хорошим тоном презирать и ненавидеть РПЦ и православие до кучи. Иногда градус ненависти не соответствует реальному положению дел.
– Чтобы что-то воспринять, нужно быть открыто настроенным. И это не противоречит здравомыслию. Если я к кому-то хорошо расположен, это не значит, что я превращаюсь в Иванушку-дурачка и не вижу недостатков этого человека…
– Но почему такое отторжение?
– Потому что РПЦ активно высказывается в тех областях, которые человек предпочитает хранить только для себя. На эту тему есть прекрасный пример в истории, но не российский, а британский.
Когда Генрих Восьмой вступил на престол, он слыл одним их самых католических монархов Европы. Его перу принадлежит трактат «О защите католической веры». В то время у него был канцлер Томас Мор, считавший своей задачей искоренение протестантизма. Одной из целей протестантизма был перевод Евангелия на английский язык, и занимался этим в Англии Джон Тиндейл. Томас Мор собственноручно написал, что голова Джона Тиндейла должна лежать на плахе. К его мнению прислушались, и Тиндейл скитался по всей Европе, спасаясь от английского правосудия и самого что ни на есть католического короля.
Как широко известно, со временем при английском дворе поменялась обстановка. Генрих Восьмой решил признать недействительным свой брак с Екатериной Арагонской и жениться на Анне Болейн. Он попросил поддержки у Томаса Мора, и Томас Мор ему отказал. Кто стал от этого плохим? Естественно, не Генрих Восьмой, а Томас Мор.
– И последний лег на плаху…
– И умер той смертью, которую желал Джону Тиндейлу. Это нисколько не отменяет святости Томаса Мора, но означает лишь то, что очень часто мы прислушиваемся к мнению Бога или Церкви отнюдь не потому, что нас действительно интересует мнение Бога или Церкви, а потому что они временно совпадают с нашим собственным. Или если мнение Церкви мы можем использовать в борьбе с тем, кто нас не устраивает. А прислушаться, если взгляды не совпадают, и, может быть, поменять свои… Да упаси боже!
– Я помню жуткий скандал в Сан-Франциско, где сильная и влиятельная гомосексуальная община катком наехала на местного католического епископа только за то, что Католическая Церковь не венчает однополые пары. Я подчеркиваю – не осуждает, не призывает жечь на площади, не мешает жить друг с другом. Всего лишь отказывает в венчании. Ну и что?
– На самом деле этот пример очень показательный. Надо понять – мы прислушиваемся к мнению Бога как к полноправному субъекту в наших отношениях? Или мы хотим сделать его исполнителем наших чаяний и желаний?
– А какой смысл в наше время получить эту «звездочку на фюзеляже» в виде венчания?
– Чувствовать себя хорошо. Пусть признает еще и Церковь. Только непонятно для чего. Если Ольга Бакушинская будет мне говорить, что хорошо ко мне относится, потому что я ее попросил так говорить, но в глубине души она меня не воспринимает – зачем мне нужна эта фраза? Не понимаю. Это незрелая позиция.
– Может, и незрелая, но распространенная. Однако, по твоему мнению, что нас ждет в будущем? Как будут развиваться отношения Церкви и общества?
– Мне кажется, есть два больших сценария, которые могут развиваться очень медленно. Первый сценарий – поиск смысла жизни все же приведет многих людей к встрече с Христом в Церкви Христа. Если этого не произойдет, вероятен второй сценарий – новые религиозные направления. Такие, как нью-эйдж, неоязычество, то есть поиск духовности вне христианства.
Но, поскольку Церковь верит, что именно во Христе явлена вся полнота откровения, она всегда будет питать надежду, что наступит момент, когда люди вернутся. Даже если на некоторое время их станет меньше.
– Угу, вернутся. Когда жареный петух клюнет. Глобальная катастрофа, мировая война…
– Нет, я так не думаю. В Римской империи обращение к Христу произошло не из-за голода и не из-за войны. Просто очень небольшая община смогла представить обществу образ и опыт Бога, который был сильнее всего языческого культа.
– Церковь может повлиять на эти два сценария?
– Может. Своей молитвенной практикой и духовным сопровождением людей.
– А что Церковь должна сделать реально?
– Видишь ли, иногда не стоит находиться в позиции знания ответов на все вопросы. Меня всегда в этом смысле впечатлял пример кардинала Хьюма, архиепископа Вестминстерского. Он не стеснялся отвечать на вопрос так: «Я не знаю. Я должен почитать Евангелие, я должен помолиться, а потом мы с вами встретимся и вместе поищем истину».
Церкви, чтобы вернуть доверие общества, иногда нужно набраться смирения и сказать: «Мы не знаем всего. Давайте поразмышляем вместе в присутствии Бога и уважая достоинство человека, Достоинство с большой буквы».
Слово и дело
Эдуард
Очень часто задают вопрос: почему Церковь не приспособится к этому миру, не примет ценности этого мира? И здесь следует ответить, что миссия, призвание Церкви не есть приспособиться к этому миру или принять то, что на мирском языке называется прогрессом. Речь идет о том, чтобы в любом культурном контексте нести Благую Весть такой, какой ее оставил Христос своим ученикам. Эта весть должна применяться к обществу, но ее нельзя предавать, нельзя отступать от ее сути. Всегда есть опасность, что в попытках осовременивания христианские ценности и истины будут искажены. Но все новое можно проверить заповедями, которые оставлены в Евангелии, и тем, что называется Преданием – традицией Церкви, тем, чем церковная община жила на протяжении веков. Благо другого человека, как говорил Фома Аквинский, также нужно использовать как критерий. Как говорил доктор Гааз, спешите делать добро. Потому религия в любом ее проявлении должна защищать в видении Бога достоинство, свободу и совесть человека. Еще одна грань, которую нельзя переступать, – насилие, жестокость, ущемление человеческой личности, свободы.
Свободы молодых
Эдуард, Ольга
– Что бы там ни говорили, молодежь в Церкви есть. Безусловно, ее стало меньше, но остались именно те, кому это было нужно…
– Кто?
– Те, для кого вера в Бога действительно составляет важную часть жизни. И те, кто устал от принципов светской жизни, то есть от жизни без принципов. Им захотелось правил, норм, четких формулировок, идеалов, в конце концов. Конечно, есть и третья группа – люди экзальтированные, которые уверены, что с ними Бог поговорил и теперь у них есть миссия.
– Может, у кого-то и есть миссия, но большинство из разряда «господа Невменько»… Я бы обозначила и четвертую группу церковной молодежи, к которой относится, например, моя дочь. Их привели верующие родители. Дети ходят в воскресную школу, на службы, и, пока маленькие, делают это с удовольствием. Примерно в девять лет они приступают к причастию, а в четырнадцать у них должна состояться конфирмация. По опыту – из тех детей, которые ходили с Машей на подготовку к первому причастию, до конфирмации дойдет не больше половины. Остальные в подростковом возрасте отвалятся. В лучшем случае они пропадут из храма лет на пятнадцать. Потом некоторые вернутся благодаря тому фундаменту, который они успели получить в детстве. Куда они вываливаются и что мы не доделываем с ними?
– Особенности подросткового возраста.
– Ты хочешь сказать, что в подростковом возрасте нужно обязательно отваливаться от Церкви?
– Обязательно не нужно, но каждый человек переживает кризисы веры, и в этот момент нужно обращаться с ним осмотрительно и по-доброму. А не говорить, как некоторые родители: «Бог тебя накажет!» Или даже: «Бог тебя больше не любит!» Это самая большая ложь, которую родители могут сказать, и когда они ее изрекают, то заботятся не о благе своего ребенка, а о себе и своем спокойствии. Необходимо найти иные слова. Например: «Любая дружба, которую знает каждый из нас, предполагает общение, обмен радостями и горестями жизни. Если общение прерывается, становится не важным, исчезает и забывается – друг исчезает из нашей жизни. Это печальный опыт, который мы переживаем в дружбе. В духовной жизни переживается похожий опыт, если происходит прекращение молитвы».
– Это только на детей действует?
– Со взрослыми тоже работает. Иногда подростку трудно обсуждать свои проблемы с родителями. В таком случае необходимо аккуратно посоветовать иного надежного руководителя. Священника, монахиню или мирянина. И подросток должен знать – его старший друг никогда не расскажет родителям то, что ему доверено. Если у ребенка есть крестный, который неформально интересуется его жизнью, – прекрасно. Именно в подростковом возрасте роль крестного становится определяющей.
