Александр Никонов - Кризисы в истории цивилизаций
И выход нашли – сбросили лишние баксы за океан под видом американской помощи. Но сбросить доллары надо было так, чтобы они из ссылки никогда не возвращались, иначе смысла нет. Придумал этот план госсекретарь США Джордж Маршалл в 1947 году…
Список осчастливленных народов простирался от Англии и Франции до Свободной территории Триест и включал в себя три из четырех оккупационных зон Германии и даже Турцию. Общее число стран, вошедших в «группу товарищей», составило шестнадцать. В Европе поверили, что богатый заокеанский дядюшка дает настоящие деньги.
Между тем аплодировать «гениальному» Маршаллу не стоит. Ведь, по сути, он только украл идею экспорта инфляции у Кальтенбруннера. На исходе 1940 года немцы планировали операцию «Морской Лев» – высадку своих войск на Британские острова. Накануне высадки Англию надлежало засыпать с воздуха мешками изготовленных в Германии фунтов стерлингов. Деньги в Объединенном Королевстве враз обесценятся, население придет в замешательство, доверие к правительству Ее Величества рухнет и… бери Туманный Альбион с парализованной экономикой голыми руками.
Операция носила кодовое название «Бернгард» – по имени штурмбаннфюрера СС Бернгарда Крюгера, который и руководил изготовлением подделок в лагере Заксенхаузен, где в бараке № 19 руками заключенных к февралю 1945 года были отпечатаны английские деньги на сумму 134 610 810 фунтов. В тандеме с фабрикой фальшивок в Заксенхаузене еще два бумажных завода с вольнонаемными рабочими круглосуточно коптили небо – один в Рейнской провинции, другой в Судетах. Операцию «Бернгард» готовили с немецкой дотошностью. Ведомству Кальтенбруннера было категорически запрещено использовать свою продукцию на территории Третьего Рейха, дабы Имперский банк не обмишурился, скупив липу и тем подорвав родную рейхсмарку. Ибо германские подделки были безупречными.
В среднем на каждого английского подданного приходилось по 2,7 фунта, или (по тогдашнему курсу) по 10,8 доллара. К слову, «маршаллизация» Англии в 1948-1951 годах составила 2,74 миллиарда долларов, то есть по 55,5 доллара на каждого британского союзника – в пять раз больше, чем мечтал Кальтенбруннер! Впрочем, и «гениальному» Каль- тенбруннеру аплодировать не нужно. Это была не его идея.
Фальшивые деньги как один из инструментов ведения войны используются в мире довольно давно. Скажем, в 1810 году парижский гравер Лаль был приглашен в полицейский департамент, где ему поручили секретное дело – изготовить клише для печати поддельных английских фунтов. Дело в том, что Наполеон тогда готовился к войне с Англией и хотел таким образом подорвать английскую экономику. Впрочем, с его стороны это было лишь ответной мерой: эмигранты- роялисты с 1791 года не без помощи Англии уже давно наводняли Францию фальшивками. У них были типографии в Лондоне и некоторых других государствах Европы (в Голландии, Италии, Швейцарии), а также тех районах Франции, которые временно захватывали иностранные интервенты и роялисты. Денно и нощно там шлепались французские фальшивые деньги, которые переправлялись во Францию целыми тюками. На одной только фабричке в Бретани, на полуострове Киберон, которой руководил роялист граф Жозеф Пюизе и работали 70 человек, к 1794 году планировали печатать не менее миллиона ливров фальшивок в день. Расчет оказался даже заниженным. Когда летом 1795 года отряды эмигрантов высадились в Кибероне и были вскоре разгромлены войсками генерала Гоша, в числе трофеев, захваченных республиканцами, находились фальшивые бумажные деньги на сумму 10 миллиардов ливров.
Фальшивки были тогда обычным средством войны, и Наполеон использовал их так же, как он использовал в военных действиях барабаны, лошадей и пушки. Император штамповал австрийские, а перед русской кампанией – и русские деньги.
Одна из наполеоновских типографий располагалась на Монпарнасе и возглавлял ее брат наполеоновского секретаря. Причем к процессу изготовления фальшивок французы подходили весьма тщательно: в особом помещении только что изготовленные и высушенные деньги бросали в слой пыли и гоняли по этой пыли метелками, чтобы искусственно состарить фальшивки и придать им вид походивших по рукам денег.
Перед самой войной с Россией типографию перевели из Парижа в Варшаву, а потом в село Преображенское, под Москву. После войны российским правительством из обращения было изъято фальшивок на общую сумму в 70 миллионов рублей. С помощью валютной интервенции Наполеон хотел развалить экономику империи.
Наполеон начал эту операцию еще до вторжения. Российский министр финансов весной 1812 года докладывал государю, что из-за границы на территорию страны поступают французские фальшивки.
Казалось бы, что общего между фальшивками и самыми настоящими долларами США, которые правительство США печатало и вывозило в Европу? А то, что и те, и другие ничем не были обеспечены!
До поры до времени европейские правительства были спокойны: гуляющие в Европе евродоллары как бы обеспечивались золотом – так, во всяком случае, говорили американцы. Дело в том, что в 1944 году были подписаны так называемые Бреттон-Вудские соглашения, которые закрепляли золотое содержание доллара: Соединенные Штаты обещали обменивать доллары на золото в соотношении 35 долларов за одну унцию благородного металла.
Беспокоила европейцев только инфляция. Цены у них почему-то росли. А в Америке не росли. Система работала так: для решения своих проблем янки печатают бумажки с портретами. Печатают сверх допустимого. Избыточно. Выплачивают безработным, военным, прочим всяким… Потом собирают в виде налогов. И тут должна начаться инфляция. Дело в том, что инфляция не возникает сразу после вброса денег, а с некоторым лагом. Здесь главное вовремя деньги из системы изъять и кому-нибудь «одолжить». Желательно безвозвратно.
И получается, что у американцев происходит подстегивание экономики, а у одалживателей – инфляция. Кстати говоря, ввоз золота в Испанию после открытия Америки тоже поначалу вызвал экономический всплеск – за счет насыщения рынка «настоящими» деньгами. Ведь новые деньги всегда поначалу воспринимаются как «настоящие», пока постепенно не происходит понимание, что это не так – что их как- то уж слишком много стало…
В общем, в Европе росло количество денег. И неважно, что выглядели доллары совсем не как гульдены, марки, лиры и франки, – ведь на них тоже можно было купить реальный товар, пусть даже предварительно обменяв на свою валюту.
Схема работала прекрасно, и американцам оставалось только озабочиваться тем, чтобы одолженные доллары, не дай бог, не вернулись обратно. А для этого собственная национальная денежная единица страны, куда сбрасывают доллары, должна обесцениваться быстрее, чем сам доллар. Обесцениваться постоянно и с неизбежностью солнечного захода. Иначе туземцы не будут любить доллар, а будут любить свою деньгу. Национальная единица обязана падать всегда, постоянно и, что принципиально, быстрее доллара. Только при этом условии население будет хранить баксы как средство накопления. В противном случае карманные портреты Франклина, Гранта, Джексона, Гамильтона, Линкольна, Вашингтона брать не станут.
Именно так и случилось в Европе, когда она победила инфляцию. Как победила? А вот как.
Если страну заедает инфляция, есть только один способ борьбы с ней – правильная монетарная политика. Только монетаризм творит чудеса – наполняет прилавки товарами, дает импульс экономике, вселяет в людей уверенность. Принцип правильной политики всегда один – ограничение денежной массы. Отличия бывают только в технических способах решения задачи.
Скажем, Североамериканские Соединенные Штаты (так они тогда себя называли) за время войны Севера и Юга в 6,1 раза увеличили сумму бумажных денег в обращении. То есть в шесть с лишним раз обесценили свой любимый доллар. После войны все попытки как-то нормализовать финансовую систему страны к успеху не привели. И в 1868 году федеральное правительство просто остановило печатный станок, зафиксировав находящуюся в обращении сумму денег на уровне 328 миллионов долларов. И не центом больше! Производство как-то сразу наладилось, цены начали падать, и через 11 лет бумажный и золотой доллары сравнялись. Простенько и со вкусом… А потом американцы научились сбрасывать инфляцию «на сторону».
Послевоенная Европа, измученная долларовыми вливаниями и вызванной ими инфляцией, ту же задачу решила в два раза быстрее. Правда, тактика у каждого была своя, а стратегия одна – укрепление собственной валюты путем зажатия денежной массы.
Много написано о Германском экономическом чуде. Его сотворил монетарист, профессор Людвиг Эрхард. Техническое решение – денежная реформа. В ночь на 21 июня 1948 года была отменена рейхсмарка и введена дойчмарка. Каждый житель страны получил на руки 40 DМ, к которым в сентябре добавили 20 DМ. И объявили: «А больше денег в стране нету, деритесь за эти. И ни пфеннигом больше не напечатаем!» Пенсии, зарплату и квартплату пересчитали в соотношении 1:1, наличность и частные сбережения обменяли так: половину в соотношении 1:10, а вторую половину 1:20. Обязательства банков и учреждений бывшего рейха аннулировали. Предприятия получили наличность только для выплаты первой зарплаты, а в дальнейшем обязаны были жить только за счет реализованной продукции. Выпускаете неконкурентоспособную продукцию? Увольняйте рабочих и банкротьтесь – государство поддерживать нерентабельные предприятия не будет, у него самого денег нет. Жестко, но разумно.
