Владимир Муравьев - Московские легенды. По заветной дороге российской истории
Иногда в нашу мастерскую по нечаянности забегали богомольные старушки, они даже не охали, а молча пятились в дверь, увидя на наших картинах не крылатых ангелов, а суконные шлемы красноармейцев».
Рассказ П. А. Радимова интересен тем, что наряду с яркими бытовыми зарисовками он пересказывает легендарные предания, например, о пребывании Ивана Федорова в Богоявленском монастыре. Возможно, автор слышал их от последнего монаха монастыря Ивана, — так как Радимов, происходивший из семьи священника и сам окончивший семинарию, мог найти с ним общий язык.
В 1930-е годы Богоявленский собор сменил немало арендаторов, он побывал клубом, общежитием, производственным цехом, репетиционным помещением хора, но при этом стоял на государственной охране как памятник архитектуры. И как памятник архитектуры находился под наблюдением реставраторов, и время от времени на нем велись реставрационные работы, начавшиеся впервые послевоенные годы и продолжавшиеся до 1990-х. В 1991 году, еще до окончания реставрации, храм был возвращен церкви, освящен и в нем началась регулярная служба.
В мае 2007 года перед входом в собор в Богоявленском переулке установлен памятник греческим ученым монахам братьям Иоиникию и Софроиию Лихудам, которые в 1685 году по рекомендации иерусалимского патриарха прибыли в Россию на преподавательскую работу. Они преподавали в школе Богоявленского монастыря, в Славяно-греко-латинской академии. Лихуды действительно обладали обширными и глубокими познаниями, преподавали греческий и латинский языки, грамматику, пиитику, риторику, логику, математику, физику; создали ряд учебников, оказывали дипломатические услуги (Ионникий три года был русским послом в Венеции), но при этом они участвовали в интригах, за что были выгнаны из Москвы в Ипатьевский монастырь: их подозревали в шпионстве.
Памятник является подарком Москве правительства Греции. Авторы памятника скульптор Вячеслав Клыков и архитектор Виктор Пасенко.
На самой Никольской улице в лавках, с лотков и вразнос шла бойкая ярмарочная и красочная розничная торговля, иной вид имели внутренние дворы, также отданные торговле. Сейчас многочисленные мрачноватые торговые здания конца XIX — начала XX века, которыми эти дворы застроены, заняты бесчисленными конторами и учреждениями. Но в этих ныне малолюдных дворах, образующих сложный лабиринт, еще витает дух российского дореволюционного купеческого капитала, известного по мемуарам и произведениям писателей начала века, ставшими уже классикой.
«Тут ворочают огромными капиталами в сотни миллионов рублей, — описывает внутренние дворы Никольской П. И. Богатырев, — это центр всероссийской торговой силы. Здесь каждый торговый угол носит свое название: Мещаниново подворье, Суздальское подворье, Чижовское подворье и много других. На дворах этих подворий и находятся лавки и амбары, где происходит эта громадная торговля. Здесь мелкого покупателя нет, здесь „оптовик“, который наезжает в Москву сам редко, а требования свои выражает или письменно, или „эстафетой“, оттого здесь покупателя мало и видно. Но зато суета здесь большая: с утра до вечера рабочие, русские и татары запаковывают и распаковывают товары, кладут на воза „гужевых“ извозчиков, которые своими возами застанавливали, бывало, все подворья. Товары привозились и отвозились, грузились и разгружались, и жизнь кипела, как смола в котле. Тогда на этих подворьях такого простора, за исключением немногих, уж очень больших, и удобств не было, все было грязновато и темновато, особенно осенью и зимой».
За Богоявленским переулком вдоль Никольской тянется длинный трехэтажный дом со сплошными магазинами на первом этаже, с несколькими въездными воротами, через которые видны дворы, застроенные складскими и конторскими корпусами. Это так называемое Чижовское подворье, построенное в 1852 году банкирской конторой почетных граждан купцов братьев Ивана и Андрея Гавриловичей Чижовых. Тогда этот комплекс зданий, соединявший в себе торговые помещения — лавки, склады, конторы, гостиницы, был одним из самых крупных в Москве и внушал удивление своими размерами.
Как наглядный пример роста русского капитала привел его М. Е. Салтыков-Щедрин. Герой одного из его рассказов, приехав в Москву в 1850-е годы, после долгого отсутствия отмечает: «Я понял, что Москва уже не прежняя. На Никольской появилось Чижовское подворье…»
Чижовское подворье не значится в числе памятников архитектуры, хотя, наверное, напрасно: уж не говоря о том, что оно — безусловный памятник истории, свидетель экономического взлета России в середине прошлого века, это характерная постройка Китай-города того времени, каких осталось совсем мало. Да и вообще, если не ограничиться двумя-тремя беглыми взглядами на витрины, проходя мимо, а приостановиться и посмотреть не спеша на окна, карнизы, на скромную отделку фасадов, то окажется, что у дома есть свое лицо и он вовсе не скучен, хотя и совершенно справедливо его относят к так называемой «рядовой застройке».
Во двор Чижовского подворья (без двора подворье — не подворье) лучше зайти через вторые от Богоявленского переулка ворота.
Направо — отреставрированная небольшая церковь Успения Божией Матери. В XVII веке здесь была усадьба Салтыковых, на их средства и построен в 1691 году храм. В XVIII веке церковь была открыта со стороны улицы, возле нее было кладбище.
В середине XVIII века домовладение переходит к князьям Долгоруким, в конце века оно снова меняет владельцев: ими становятся граф Мусин-Пушкин, генерал-поручик Потемкин и наконец надворный советник Петр Алексеевич Кусовников. В 1812 году дом Кусовникова не горел, потому что в нем во время пребывания в Москве французов квартировал гражданский губернатор Москвы генерал-интендант Жан Батист Лессепс. В 1820-е годы в доме Кусовникова находились книжная лавка книготорговцев и издателей братьев Силаевых и типография Бажуковой, печатавшая малыми тиражами свадебные и похоронные билеты, визитные карточки, афиши и иную мелочь.
В 1842 году владение приобрели Чижовы и в 1844–1854 годах обстроили его по периметру трехэтажными зданиями, отгородили церковь от улицы.
В начале XX века кроме складских помещений, располагавшихся внутри подворья, в его здании помещались гостиница, различные лавки, в том числе парфюмерная торговля фирмы «Ралле и К°», книжный магазин Кушнерева.
После революции в 1918 году подворье заняли служащие переведенного из Петербурга Наркомата путей сообщения. В 1920-х годах здесь же разместился 3-й дом Реввоенсовета, в котором жили крупные военачальники Красной Армии М. Н. Тухачевский, К. К. Рокоссовский, В. К. Блюхер, С. К. Тимошенко, И. С. Кутяков и другие. Между прочим, из двора Чижовского подворья был выход в Богоявленский переулок.
Богоявленский переулок в 1930 году был переименован в Блюхеровский — в честь героя Гражданской войны маршала В. К. Блюхера. После ареста и расстрела Блюхера в 1938 году переулок был снова переименован (в честь видного деятеля коммунистической партии В. В. Куйбышева). Историческое название возвращено в 1992 году.
В левом дальнем углу двора много лет висела небольшая вывеска: «Русское географическое общество (основано в 1845 году). Московское отделение». В этом здании на заседании Топонимической комиссии Общества в 1952 году в докладе известного московского краеведа А. Ф. Родина впервые официально был поднят вопрос о возвращении исторических названий переименованным улицам Москвы. Борьба за возвращение названий, которые улицы носили по 300–500 лет и одним росчерком пера были заменены на «революционные», растянулась на сорок лет. Только в начале 1990-х годов Никольская стала вновь называться Никольской, а не улицей 25-го Октября — цифровым монстром, чуждым русскому языку и русской топонимической традиции.
К Чижовскому подворью примыкает обширное Шереметевское подворье, состоящее из многих разнообразных зданий по Никольской улице и во дворах. Все они — постройки второй половины XIX и начала XX века и были приспособлены под лавки, конторы, гостиницы, склады, сдаваемые владельцем внаем.
Шереметевы были старинными обитателями Никольской. Земли рядом с Печатным двором им были пожалованы еще Иваном Грозным, владение же, занимаемое Шереметевским подворьем, перешло к ним в 1740-е годы как приданое за княжной Варварой Алексеевной Черкасской, на которой женился граф Петр Борисович Шереметев.
Два вельможи Петра I — князь Алексей Михайлович Черкасский (память о том, что здесь находились его владения, сохраняют названия Большого и Малого Черкасских переулков) и граф Борис Петрович Шереметев — генерал-фельдмаршал, командующий русскими войсками в Полтавской битве, дружили семьями.
В 1730 году дом князя Алексея Михайловича Черкасского на Никольской стал главным центром государственных политических событий, где решалась судьба будущего государственного устройства России.
