Дмитрий Хмельницкий - СверхНОВАЯ правда Виктора Суворова
Кейстут Закорецкий
1928-й — «РЕШАЮЩИЙ»
Вступление
Этой темой я занимаюсь давно. Специально — с весны 1994-го. Вопросы были и раньше (безответные). И вот из года в год я пытаюсь найти на них ответы. Кое-какие находятся, но общая картинка складывается очень медленно. Многие любители истории тех лет почему-то больше любят обсуждать «технические подробности». Типа боевых плотностей, ресурса правого шатуна или структуры роты танков «Тигр». И отклоняться на что-то другое в этих условиях сложновато. И взаимопонимания не возникает. Однако продолжает существовать некая нематериальная субстанция, которая как бы подталкивает к продолжению работы. Только есть одно неудобство — невозможность на нее сослаться. Не напишешь же в списке источников: «72. И услышал я голос…»
Но вот неожиданно пришла вполне материальная помощь. Со званием, должностью и именем-фамилией. И пришла она по электронной почте. Один из читателей прислал ссылку на какой-то сайт в Интернете.
«Опять! Придется вчитываться в очередное «непонимание»!» — подумал я, но для начала вчитался в присланную ссылку. Она была с сайта радиостанции «Эхо Москвы». Там разместили запись интервью с президентом Академии военных наук, профессором, доктором исторических наук, доктором военных наук, генералом армии Махмутом Ахметовичем Гареевым. Интервью было записано заранее, а в эфир пошло 9 мая 2009 г. в 12.10 в передаче «Военный совет» рубрики «Военная история. Память о Войне». Ведущий — Сергей Бунтман.
Откровенно говоря, вчитываться в запись я начал без особого энтузиазма. Поскольку предполагал в очередной раз встретиться с очередными сетованиями на разные «фальсификации». Нечто похожее и попалось, хотя в этот раз их набор был каким-то очень уж «специфическим». И вдруг… я не поверил своим глазам! Вдруг я прочитал нечто такое, что для начала надо повторить цитатой:
М. ГАРЕЕВ: Мы еще как следует не разобрались, почему так все произошло в 1941 году.
С. БУНТМАН: То есть, собственно, июнь, да?
М. ГАРЕЕВ: Да. Это неизученный вопрос. Я настаиваю, что никакие историки ответа не дадут. Надо, чтобы в создании нового труда участвовали государственные органы. Например, ответить на вопрос, что по-настоящему произошло в 1941 году, могут только Генеральный штаб, Министерство иностранных дел и КГБ (ФСБ сегодня).
С. БУНТМАН: Со своими документами и архивами… М. ГАРЕЕВ: Зачем историк должен выпрашивать у них — дайте такие-то документы. Пусть хоть для себя через 65 лет разберутся и представят картину, почему все так происходило.
С. БУНТМАН: Картина дипломатическая, разведывательная, государственная.
М. ГАРЕЕВ: Конечно. Я думаю, что наиболее изученными у нас остаются операции 1944–1945 гг.
«Вот оно!» — подумал я.
Картина ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ, РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ, ГОСУДАРСТВЕННАЯ!
Ну конечно! А как же иначе?
Именно!
Например, на моем форуме в Интернете в эти же дни возникла тема про малоизвестную битву в 1941 г. под названием «Кто слышал о танковом сражении под Сенно?». Написал «Борис»:
— Я впервые услышал где-то в 1957 году, когда отец мой покойный, земля ему пухом, привел домой друга, еще с войны, обгоревшего танкиста; они выпивали за что-то — я не помню, но помню, что несколько раз поминали ребят, погибших под Сенно…
Я почему запомнил: я посмеялся (да простят меня они — павшие…), мол, погибли под сеном, но получил подзатыльник и вылетел во двор — за дело…
А тут довелось прочитать в Интернете вот эту статью:
«Сергей Буткевич. Танки горели, как свечки».
В сражении под Сенно участвовало вдвое больше танков, чем под Прохоровкой.
6 июля 1941 г. войска 20-й армии, которой командовал тогда генерал-лейтенант П.А.Курочкин, предприняли контрудар из района Орши по войскам 3-й танковой группы немцев. В контрударе участвовали 7-й и 5-й танковые корпуса, которые имели около 1 тысячи танков. Примерно столько же машин имела и 3-я танковая группа противника…»
Так вот, разбор хода битвы — это одна тема. Но есть и другая, которой мало касаются историки. Реальная атака 7-го и 5-го танковых корпусов — это «верхушка айсберга». Чтобы танки двух корпусов могли пойти в атаку, их предварительно надо было сформировать, вооружить, снарядить боеприпасами и прочим довольствием. А чтобы выдать им танки, их должна была изготовить промышленность. И это все время, и немалое. А еще раньше должна была возникнуть какая-то теория под идею создать подобные боевые соединения. Кроме того, чтобы 7-й и 5-й танковые корпуса могли пойти в настоящую атаку в настоящей войне, должен появиться реальный противник. Но любая война возникает, если не договорятся дипломаты/политики. И все эти «мероприятия» за день-два тоже не происходят. Требуется длительный срок. И потом, а куда смотрит разведка? Если видна угроза нападения, то разведке просто обязаны были поставить задачу отслеживать действия возможного противника и искать дату и направления его будущих ударов. А если такую задачу не поставили, то это означает, что ощущения угрозы не было. Но какие-то задачи разведка должна была отрабатывать? Какие? Вот и получается, что действительно «корни» надо искать в дипломатии, в разведке и в государственном управлении. А не только в ресурсе правого шатуна или в длине пушки в калибрах. Они тоже важны, но не главные.
А коль сам президент Академии военных наук заявляет, что «картинка» до сих пор не исследована, то остается два варианта: или дожидаться, пока исследуют, или, не дожидаясь, попытаться выяснить ситуацию как-то иначе. Ибо ждать придется долго. Вряд ли все эти «незаинтересованные организации» быстро о чем-то между собой договорятся. Хотя попутно может и вопрос возникнуть: а чем же занимаются штатные военные историки в рабочее время за зарплату? Или им кто-то «сверху» спускает какие-то другие задачи?
Но не будем настаивать. Не могут, значит, не могут. Мешает им что-то. Очень непреодолимое. Тратить время на выяснение отношений — это тема длинных телесериалов. А коль сам президент Академии военных наук не видит возможности решения этой проблемы только историками (в том числе своими подчиненными), то никто не запрещает заняться этим делом любому заинтересованному. Тем же очень нетерпеливым любителям. Вот с благословения Махмута Ахметовича можно и попытаться.
О поисках «главного»
Но на что же обратить более пристальное внимание в этот раз? Может, на «главное»? Как там ехидничают борцы с фальсификацией, обращаясь к обсуждению книг Виктора Суворова? «Так в главном же он прав!» Остается определиться, что же оно из себя представляет.
Главный вопрос: как же так получилось, что враг смог не только напасть неожиданно, но и пройти тысячи километров? И почему перед «обратным броском» потребовалось понести столько потерь? Если спустя год боев и страшных лишений наконец-то нашлись силы, которые смогли остановить врага, а потом и повернуть его вспять, то куда они подевались в самом начале?
И что означает само понятие «силы»? Вот некоторые предлагают аллегории. Одну сторону сравнивают с пионером — юным любителем, которому до профи — аса еще расти и расти. А другой стороне отводят роль готового боксера — Тайсона. Который, дескать, уже давно набрал мастерский класс. Корректно ли сравнение?
Вряд ли. Но на ровном месте такая аллегория возникнуть не может. Что-то ее должно «питать». Например, давно кочующее по разным изданиям объяснение, что в июне 1941 г. связи не было. В первую очередь радиостанциями. Действительно, в мотомеханизированной войне при большой динамике мотать телефонные кабели как бы не всегда удобно. Рации в этом плане более полезны. Но, говорят, в июне 1941 г. раций в армии было мало. А если и были, то еще вопрос, как ими пользовались. Тем более что рациям нужны батареи или аккумуляторы. Это сейчас их можно купить почти в каждом подземном переходе. А тогда? И особенно в поле-лесу? Сядут аккумуляторы — и рация превращается в бесполезный тяжелый груз.
Но так ли это?
Знакомство с перечнем выпускавшихся до июня 1941 г. средств связи и военных учебников по подготовке солдат — связистов показывает, что технически связь была. Вплоть до боевых почтовых голубей. Кстати, в национальном музее Великой Отечественной войны города Киева выставлен приказ немецких властей времен оккупации уничтожить всех голубей в городе и прекратить их содержать (кто содержал на чердаках). Есть там еще один экспонат — портативная переносная динамо-мини-электростанция с ручкой. Крутишь — и получай ток для рации. Или для приемника «Телефункен». А чтобы не было перерывов в подаче тока, на такую станцию можно выделить двоих бойцов (или даже бригаду). Пока один крутит, другие отдыхают. И никакие зарядные станции типа ПЗС-З-У на базе ГАЗ-ААА не нужны (см. «Руководство по походным зарядным станциям (ПЗС)», Воениздат, 1940). Выставлена такая «ручная» станция в зале про быт партизан. Значит, у партизан в лесу источники тока были, а у профи-армии с ее зарядными станциями — нет? Странно как-то.
