Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла
Конечно, отношение Сталина к евреям — дело самого Сталина. Но нельзя забывать, что его основными противниками до революции были именно евреи, из которых состояли меньшевики Закавказья. Да и в годы его борьбы с оппозицией, он, по сути дела, сражался с евреями в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Радека, Сокольникова и других. Не забыл он и того, как «принимал» существовавшую во времена первых двух революций еврейскую коммунистическую партию (ЕКП), которая всегда являлась автономной. То есть тем, против чего всего так яростно выступал Ленин.
Почему до поры до времени ЕКП не стремилась ни к какому объединению? Только лишь потому, что не желала мешать свои ряды с представителями других национальностей? Или по той простой причине, что имела свои собственные, отличные от других партий цели?
«Называясь еврейской коммунистической, — пишет историк-писатель В. Карпов в книге «Генералиссимус», — эта партия в официальном уставе и программе имела соответствующую фразеологию, но на деле являлась еврейской сионистской организацией, которая ставила четкую задачу: в мутной воде революционной многопартийной неразберихи пробраться к власти и осуществить вековую мечту сионистов — прибрать к рукам Россию с ее бескрайними и природными богатствами.
Так ли это было на самом деле? Кто знает, может быть, и так... Зато точно известно другое: после прихода в октябре 1917 года к власти большевиков ЕКП на какое-то время как бы повисла в воздухе. И вот тогда, как уверяет все тот же Карпов, «кураторы» ЕКП «оттуда» приняли решение о ее слиянии с ВКП(б). Благо, что евреев в ней хватало. И в том, что евреи-большевики, повинуясь зову крови, будут помогать своим собратьям из ЕКП, «там» не сомневались.
«Оттуда» и «там» звучит, конечно, таинственно и даже зловеще, беда только в том, что для истории подобные категории не подходят. Но если мы вспомним историю с возвышением никому не известного Троцкого, которого буквально за уши вытащил на передовые позиции Парвус и К0, то ничего странного в высказанном Карповым (да и не только им) предположении нет.
Однако против слияния «братских» партий выступил сам Ленин. Понял ли Ильич истинные цели коммунистов-евреев (если они, конечно же, были) или побоялся усиливать и без того крепкие позиции рвавшегося к власти Троцкого, но всякий раз, когда с ним заговаривали о слиянии, давал резкий отпор. Тем не менее Троцкому, Зиновьеву и Каменеву удалось осуществить задуманное, и без одобрения уже лежавшего на смертном одре Ильича слить ЕКП с большевиками.
Что же касается генсека Сталина, то он был поставлен об этом в известность только... на январском пленуме 1923 года, когда совершенно неожиданно для него Каменев вдруг заявил: «Политбюро считает первым вопросом, вместо отчета товарища Сталина, заслушать сообщение о положении дел в дружественной нам еврейской компартии. Пришло время, товарищи, когда без бюрократических проволочек следует всех членов ЕКП принять в члены нашей большевистской партии».
Сталин слушал и не верил услышанному. Каменев говорил от имени членов Политбюро, в то время как ни о каком членстве ЕКП в партии большевиков там не было и речи! И судя по всему, Троцкий, Каменев и Зиновьев провели свое собственное, тайное от всех совещание, на котором и приняли идущее вразрез с линией Ленина решение. Сталин оказался в двусмысленном положении. Выступить с резкой критикой и сослаться на волю угасавшего вождя было не только не разумно, но опасно. Ленину оставалось жить недолго, и его, Сталина, просто-напросто съели бы все те, кому он отказал бы сейчас от приема в партию. А ссориться с людьми, которых прочили в преемники Ленина, было себе дороже. Молчание же грозило ему серьезным осложнением жизни. Партийные кадры являлись его епархией и разбавлять их кем попало у него не было никакого желания. Да и будут ли так уж безоговорочно ему подчиняться «братья» из ЕКП?
«Я не против приема нескольких тысяч членов еврейской коммунистической партии в российскую коммунистическую партию большевиков, — сказал Сталин после небольшой паузы. — Но прием должен быть без нарушения нашего устава — то есть индивидуальным. Все вновь вступающие, согласно уставу, должны представить рекомендации пяти членов нашей партии с пятилетним стажем. Я говорю об этом потому, что в программе еврейской коммунистической партии записано: евреи — божья нация, призванная руководить всем международным еврейским рабочим движением. В ЕКП принимаются только евреи. Необходимо, чтобы вступающие в нашу партию и вся ЕКП на своем съезде отказались публично от сионистских задач своей программы».
Как тут же выяснилось из резкой реплики крайне недовольного словами Сталина Троцкого, решение «отказаться от сионистской программы и просить о приеме всей партии в состав партии большевиков было принято еще на декабрьском пленуме ЦК ЕКП 1922 года.
— Я думаю, — заявил тогда Троцкий, — нельзя, как рекомендует Сталин, начинать нашу совместную деятельность с недоверия, это будет оскорбительно.
— Исполком Коминтерна, — поспешил ему на помощь Зиновьев, — рассмотрел обращение ЕКП и... принял соответствующее решение.
Зачитав заранее подготовленный документ, Зиновьев взглянул на внимательно слушавшего его Сталина. «Таким образом, — закончил он, — решение Исполкома Коминтерна принято, и оно обязательно для РКП(б). Напрасно товарищ Сталин пытается усложнять этот вопрос».
Прекрасно понимая, какая ему грозит опасность, Сталин все же не смирился и предложил дать задание исполнявшему обязанности председателя партийной контрольной комиссии Куйбышеву «проработать условия приема еврейских партийных организаций в состав РКП(б)». Однако председательствующий на заседании Каменев словно не слышал его реплики и... предложил «заслушать отчет товарища Сталина о работе канцелярии Политбюро». Сталину ничего не оставалось другого, как проглотить обиду. Да, с ним говорили довольно корректно, и тем не менее он получил весьма чувствительную пощечину. Ему в какой уже раз указали на его место «начальника канцелярии» и пусть и в весьма доходчивой форме предупредили не лезть в большую политику, которую его сторонники по «триумвирату» предпочитали решать без него.
9 марта в «Правде» почему-то самым мелким шрифтом было напечатано постановление ЦК о «вхождении ЕКП и ее отдельных членов в состав РКП(б). О чем ярый противник этого вхождения Ленин так никогда и не узнал.
Что же касается жестоко подставленного Сталина, то тогда он спорить не стал, но еще одну зарубку на память сделал. И эта зарубка очень дорого обойдется всем тем, кто посмел не считаться с ним. Хотя ничего странного в поведении Троцкого и компании не было. Решал же сам Сталин с теми же Зиновьевым и Каменевым все наиболее важные вопросы сначала между собой и только потом доводил их до сведения остальных членов Политбюро и ЦК. Обидно, да, но в любом случае предсказуемо...
Чем все это кончилось? Да только тем, что советскую власть в стране стали определять как власть жидовскую, о чем будет в свое время серьезный разговор в Политбюро. И если взглянуть на созданный стараниями Троцкого Военный комиссариат, то из 43 его членов не было ни одного русского, в то время как евреи получили 34 места. Не лучше дело обстояло и в других организациях, включая знаменитую ЧК — ОГПУ.
При этом евреи и не подумали менять свои вымышленные фамилии. Бронштейн остался Троцким, Апфельбаум — Зиновьевым, Розенфельд — Каменевым, Гаухман — Свердловым, Губельман — Ярославским. Да заговори после победы в Гражданской войне газеты о Бронштейне, а не о Троцком, никто в стране и не понял бы, о ком идет речь.
Но... вряд ли все дело было только в известности. И автор «Генералиссимуса» объясняет это в первую очередь тем, что, руководя православной страной, все эти люди не желали подозрительности, особенно при своих не всегда благовидных делах. Поскольку то, что могло сойти с рук русскому, с евреем могло бы и не пройти.
Конечно, ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между талантливым еврейским народом и сионистами, как нельзя ставить его между фашизмом и немецким народом. И немец, и еврей есть категории национальные, тогда как понятия «фашист» и «сионист» несут в себе уже вполне определенное политическое содержание.
Другое дело, что слишком часто форма может в значительной степени определяться содержанием, и сионизм со всеми своими идеями о «богоизбранности» еврейского народа и его праве на мировое господство появился далеко не на голом месте.
Что же касается самой России, то идеи сионизма стали проникать в нее еще задолго до октябрьского переворота. И уже тогда во главу угла мировым сионистским центром ставилась грандиозная задача по завоеванию Евразии. Потому и становились агенты сионизма членами практически всех существовавших в то время политических партий.
