Газета Завтра Газета - Газета Завтра 33 (1185 2016)
Обвал старой жизни — это всегда результат чьей-то многолетней недоработки, отклонения от долга. "Пламенный реакционер" граф Жозеф де Местр, переживший и описавший Великую французскую революцию в книге "Рассуждения о Франции", считал революцию наказанием за грехи прошлого. В этом много правды.
Ему вторит Николай Бердяев, переживший опыт иной революции — Октябрьской: "Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения. И осуждением до революции господствовавших слоёв общества бывает то, что они довели до революции, допустили её возможность. В обществе была болезнь и гниль, которые и сделали неизбежной революцию".
Очевидно: больше всех виноваты в революции власти предержащие, что не сумели сделать должного манёвра, провести насущные реформы, соответствующие духу народа и свойству момента.
"Болезнь и гниль" накапливалась в СССР много лет, и это ощущалось. Не случайно в 70-х годах к роману Валентина Пикуля "У последней черты" издательские начальники отнеслись с подозрением: они усмотрели параллели брежневского режима и предреволюционного царского.
В наших революциях: и Октябрьской 17-го, и Августовской 91-го года, — велика вина интеллигенции: она безответственной болтовнёй расшатывала несущие конструкции нашей жизни вместо добросовестной помощи правителям.
Разумеется, наши заклятые геополитические партнёры не дремали, а вели свою непрерывную подрывную работу. Но приписывать им развал — инфантильно. Революции всегда имеют внутренние причины. Совершенно прав был Ленин, когда говорил, что произвольный экспорт революции невозможен: страна должна созреть изнутри. И она зрела.
Чем же было выступление ГКЧП?
Опоздавшая, бессильная попытка "подморозить" старую жизнь, предпринятая тогда, когда дом уже валился. Я перечитала обращение ГКЧП к народу. Всё правильно говорят: дело плохо. При этом — ни слова о будущем. Эти люди принадлежали прошлому и звали к прошлому.
А звать всегда надо к будущему, только оно способно вдохновлять. Собственно, Виктор Цой был вознесён в народные кумиры одной лишь строчкой: "Перемен — мы ждём перемен". Но путчисты предложить ничего не могли: они не имели никаких идей относительно будущего.
И наша жизнь, в которой объективно было много хорошего, — рухнула. Потому что не сумела вовремя измениться. Произошёл слом — революция.
Подлинное изменение жизни, поворот, построение иных основ бытия — всё это начинается после революции. Это строительство на расчищенном от рухнувшего здания месте. Подлинная революция — это, по сути, контрреволюция. Это нечто обратное революционному разрушению, это, очевидно, не возврат к старой жизни, а строительство новой. После Октябрьской революции созидание началось лет через десять после 17-го года: индустриализация, сталинские пятилетки.
Нынешняя революция непозволительно затянулась. В народе зреет запрос на контрреволюцию — на созидание. Народ хочет работать. Не диво ли: при самой малой помощи — продовольственном эмбарго — наш пахарь показывает впечатляющие результаты?
То, что в Интернете собирают подписи за отставку премьера Медведева, — знак желания закончить фазу революционного разрушения и перейти к делу. Народ хочет правительства, которое бы занялось делом — руководством народным хозяйством. Пока же господствуют вполне либеральные — разрушительные — принципы. Как соединяются с ними державно-патриотические устремления? Никак. Что-то одно должно победить. Революцию не удалось предотвратить — её надо закончить.
