Литературная Газета - Литературная Газета 6553 ( № 20 2016)
В зябких цыпках лапы лип,
Свет московского предместья.
Мокрый ком к пальто прилип,
Снег и дождь на прежнем месте.
Трудно сказать, какое место в современной поэзии занимает Надежда Болтянская. Наверное, своё. Только своё. По праву. Её стихи ценили такие известные авторы, как Владимир Салимон, Евгений Бунимович, Кирилл Ковальджи, она публиковалась в толстых литературных журналах, состояла в СП Москвы, но для истинного понимания творчества это не столь важно. Всего этого могло и не быть, но стихи её хуже не стали бы. Важно то, что теперь, после смерти автора, мы открываем для себя замечательного поэта. Не очень оценённого при жизни. Тут не следует, пожалуй, сваливать всё на каких-то недоброжелателей, на заговор литчиновников, на хроническое невезение. Кто знает, может быть, иные авторы и могут состояться только в таких условиях – не успев насладиться хотя бы минимальной славой и не получив солидной порции читательской любви… Надежда Болтянская как раз состоялась. Пусть в её жизни не было громких литературных побед, пафосных премий, писательских командировок и гонораров, зато рядом были любящие и заботливые люди. И были стихи – написанные и, к сожалению, ненаписанные. Было долгое и упорное восхождение к вершинам поэзии. Были вдохновение и напряжённая работа. Сама она очень точно отмечает это возвышенное состояние борьбы и вдохновения:
Чем путь южней, тем больше света,
И я, теряя звёздный клад,
Спою невзрачные сюжеты
На новый лад.
А нам теперь остаётся читать ушедшего поэта, думать о нём, о его лирическом герое, запоминать понравившиеся строки и «прокручивать» их потом в голове – вместе со строчками классиков. Надежда Болтянская не писала текстов типа «Моим стихам, как драгоценным винам…», хотя и очень любила Цветаеву. Но себе цену она знала, несомненно. И догадывалась, наверное, что когда-нибудь, потом, через годы её стихам действительно придёт черёд. Что её будут не просто и читать, и помнить. Но и перечитывать, и заучивать стихи наизусть. И, как показывает время, она оказалась права.
Анастасия ЕРМАКОВА
Минуты светлой тишины
Минуты светлой тишины
Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка
Надежда БОЛТЯНСКАЯ
* * *
Мы в этом мире новосёлы,
И жизнь любая хороша.
Собаки, кошки, мухи, пчёлы –
У них, конечно, есть душа.
Цикличных жизней наважденье –
Как буквы в имени моём,
И буду в новом я рожденье
Стрижом, а может, воробьём.
* * *
Кошачьих лап намокшие следы,
Когтистых пятен вьётся перфолента,
Смешная дрожь оттаявшей воды
В тревоге предзакатного момента.
Он не умрёт – дряхлеющий квартал,
Старух, ворон, студентов заповедник,
Щербата пасть – бульдозера оскал,
Ещё в коляске будущий наследник,
Наследник обветшалых тополей
И ноздри забивающего пуха.
Герань в окошке вовремя полей,
Помой полы и не реви, старуха.
* * *
Твой яркий свет в глаза мои проник –
Погасших звёзд немыслимые дали.
Храни любовь, как синие печали,
Как в зарослях бушующий родник.
И бесконечен тот безумный миг,
Который мы вершиной называли.
Вулкан проснулся (звуки замолчали),
Взорвался пеплом и небес достиг.
Я снова вижу облик непонятный,
Взлетающий, как продолжение спора,
Когда дрожат простуженные губы.
Деревьев лепет, тихий и невнятный,
Ласкаясь отголоском разговора,
Сотрёт слова, неспешны и негрубы.
* * *
Смешная зимняя промашка,
Молчаньем отозвался тост.
Блестит гранёная стекляшка,
Увы! На мне одна рубашка,
А впереди – Великий пост.
Глаза блестят, глаза сухие,
Уж больно слёзы нелегки.
Чудные, разные, плохие,
Непроходимы дни глухие
И ночи, смыслу вопреки.
Согреет вздрогнувшее тело
Тепло заветного креста.
Сорвав рубашку – что за дело! –
Гоню невзгоды неумело
И жду Великого поста.
КОНЕЦ ЯНВАРЯ
Ёлку разобрали,
Угол опустел.
Ох, глаза устали,
Вроде не у дел.
Надо бы проститься.
Как нам дальше быть?
Хочется тряпицей
Зеркало закрыть.
* * *
Я смотрю в аквариум сквозь дым,
Кто-то курит, дышится с трудом.
Что мне делать с норовом моим –
То в обход, а чаще напролом.
Память привиденья достаёт,
Только ты не слушаешь меня.
Больно, тяжело закушен рот,
Все сидят, стаканами звеня.
Может, мы в кафе в последний раз,
Надоела злая кутерьма.
На толпу, на люди, напоказ
Я иду, слабея, без ума.
* * *
Расплескались брызги
Беспокойных снов
Триумфальным визгом
Мартовских котов.
Проскрипит угрозой
Злой вороний крик.
Лысая берёза,
А гнездо – парик.
Затворив некротко
Двери на засов,
Ходят злые тётки,
Волят грязных псов.
В долгом ожиданье
Робкого тепла
Веришь с опозданьем,
Что весна пришла.
* * *
Я из породы длиннокрылых,
Боюсь зимы и белых вьюг.
А значит, время наступило
Лететь на юг.
Ориентируюсь по звёздам
В дремучей свежести ночной,
И возвращаться к стуже поздно
Не мне одной.
Чем путь южней, тем больше света,
И я, теряя звёздный клад,
Спою невзрачные сюжеты
На новый лад.
* * *
Когда я умирала в первый раз,
Мне было страшно. Я не понимала,
Что смерть моя – ячейка мирозданья.
Родившись снова, я отождествляю
Начало и конец. А смерть похожа
На бесконечность, сжавшуюся в точку.
И в точке, словно в маленькой Вселенной,
Я вижу, как подмигивают звёзды
Глазами неродившихся котят.
* * *
Между осенью и осенью грань,
Соразмерность золотой середины.
Замирающая, зыбкая рань –
Мои именины.
Время жидко. Как вода – день за днём.
День последний сентября –
бледный прочерк.
Имя – символ. Я забуду о нём
И праздник закончу.
* * *
Живя во власти вязкой лени,
Больное тело не кори.
И снова белые ступени
Хранят от цепкой дребедени.
Сливайся, слушай и смотри.
Годится ль истинная рана
Для гармоничной красоты?
Глядь, из древесного тумана –
Не честолюбье Ватикана,
А лики, сдержанно просты.
Теперь невзрачные заботы
Не столь понятны, сколь ясны.
Тоска, бессмысленные взлёты,
Ехидство шуток, слов длинноты,
Минуты светлой тишины.
* * *
Я пела тебе о песке морском
Меж чёрных провалов скал.
Раздетое солнце, дорога, дом.
Ты слушать меня устал.
Ко мне возвращается мой язык,
Как сочный торговый ряд.
Ты к тени сосны навсегда привык.
Твой остров – твой зимний сад.
Бульварным кольцом между нежных стен
Мы молча с тобой бредём,
И вновь нас берёт в долгожданный плен
Ненастье косым дождём.
* * *
Облака пока что редки.
Ветер их проносит мимо.
И они бегут, бегут.
В парке сквозь густые ветки
Проникает запах дыма:
У дороги листья жгут.
Странны дни водораздела
Между осенью и летом.
День короче, ночь темней.
Светит солнце ошалело,
Синева пришита светом
Между облачных теней.
* * *
Ненормальная зима,
Нестареющее лето.
На рябине закрома
Умирающего цвета.
Спотыкаясь, мы бредём,
О лингвистике судачим.
Вперемешку снег с дождём,
Всё назло богатым дачам.
В зябких цыпках лапы лип,
Свет московского предместья.
Мокрый ком к пальто прилит,
Снег и дождь на прежнем месте.
Может, просто отдохнём,
Постоим под фонарями…
Вот подъезд соседний. В нём
Кошки рыщут дикарями.
* * *
Ночами в Москве не видно звёзд.
Туман за окном бездумно прост.
Прожектор сверяет неба свет.
И нету луны, и ночи нет.
Я плачу, скулю, схожу с ума.
Бессильною стала я сама.
Красивая клетка клонит в сон.
Покой расплескался, обречён.
Я в небо смотрю, я вижу свет.
Но нету луны, и ночи нет.
Огни вдалеке – высотный дом.
Болтает листва с моим окном.
* * *
Будут ночи синими,
Деревца зелёными.
Будут дни красивыми
И глаза влюблёнными.
Буду я ходить, ходить
По земле уверенно.
Просыпаться, может быть,
Как часами сверено.
Будем легкомысленны
