Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2006 #3
Когда американцы заявляли в 2001 году, что временно, на два-три года создают военные базы в Средней Азии, то это была заведомая ложь. Они настолько в них заинтересованы, что будут даже создавать очаги сопротивления — терроризма в Афганистане, Киргизии, Узбекистане, чтобы оправдать свое присутствие в этом регионе. Это прекрасно понимает один из самых дальновидных политиков Назарбаев, не допустивший создания баз США в Казахстане. Этого не понял Каримов, и теперь, после того как его попытались убрать путем очередной “революции роз”, он все-таки выдворил американскую базу. Янки впились как пиявки. Им не нужна стабильность, им нужен хаос, страх народов, чтобы, используя их, создать свою всемирную империю и беспощадно подавлять противников. Катастрофа 11 сентября в этом свете явилась для стратегов США даром небес. Буш после 11 сентября, уже не церемонясь, мог заявить: “Кто не с нами, тот против нас!”.
Вот в таких геополитических координатах Буш принимал решение напасть на Ирак. И все-таки, как покажем ниже, он долгие месяцы колебался, выбирая между войной и дипломатией. Чаша весов в пользу войны перевесила под влиянием мощного лобби. Независимые наблюдатели указывают, что решающим при нападении на Ирак стал израильский фактор. Дескать, руководство главного союзника США на Ближнем Востоке и израильское лобби в самих Соединённых Штатах решительно потребовали устранить Саддама, не раз грозившего Израилю, а однажды и атаковавшего его территорию при помощи ракет “Скад”.
Полагаю, не стоит ни абсолютизировать, ни преуменьшать значения этого фактора. “Защита еврейского государства, — свидетельствует известный французский политолог, — стала приоритетной задачей американской внешней политики… вопрос об Израиле стал для США по сути внутренним, и не только во время выборов”1.
Правда, в отношении Израиля Буш поначалу пытался играть самостоятельную роль, предложив план создания независимого палестинского государства. Шарон в октябре 2001 года сравнил уступки палестинцам с отступлением Англии и Франции перед Гитлером. Буш назвал эти высказывания неприемлемыми. Шарон стал извиняться. Буш не принял извинений. Более того, он заявил, что следовало бы разделить Иерусалим между Израилем и Палестиной. Но израильтяне убеждены, что они имеют на Иерусалим библейское право, право исторической родины. Сербам они отказали в праве на Косово, хотя Косово тоже колыбель южнославянского государства. Но то какие-то бессребреники сербы, а то евреи. Автор книги “Доллары для террора” Р. Лабевьер считает, что “во время войны в Югославии именно еврейское лобби выступило в первых рядах защитников мусульман, в полном согласии с администрацией Клинтона, объективно самой произраильской в истории. Оно создавало тем самым механизм компенсации арабо-мусульманскому миру”1. Ныне стало ясно, что исламисты не приняли в качестве компенсации ни Косово, ни Боснию и продолжают теракты то в Мадриде, то в Лондоне, то в Москве. При таком отношении как бы сама Европа и Россия не стали для исламистов и американцев разменными монетами!
Любопытно, что ставку на исламизм первым в западном мире стал делать Израиль. Тель-Авив поддерживал “Братьев мусульман” еще тогда, когда они выступили против Насера. “Братья мусульмане” считают освобождение Палестины лишь первым этапом “священной войны” ислама против неверных. Их цель — воссоздание теократического халифата VIII века от Гибралтара до Памира. В Израиле трезво рассудили, что это утопия, еще одна арабская сказка, химера, что реальная грозная опасность — это насеризм, то есть сплав национализма и социализма, на котором основывались все крепкие арабские государства — Сирия, Ирак, Египет.
Многоопытная израильская контрразведка Шин Бес (Shin Beth) разработала еще в 70-е годы план поддержки исламистских организаций с целью расколоть и ослабить Организацию Освобождения Палестины, искоренить насеризм и баасизм — все течения арабского социализма. Подлинной датой рождения палестинского исламизма надо считать февраль 1988 года. За два месяца до начала интифады “Исламское общество” Ахмеда Ясина было преобразовано в “Движение исламского сопротивления”, которое ныне известно как “Хамас”, что значит “энтузиазм”. Его поддерживало уже первое правительство Шарона. До этого, в феврале 1982 года, израильский дипломат Одед Инон подготовил детальный геостратегический план дробления соседних государств на как можно более мелкие образования. Этот план Инона, судя по событиям на Ближнем Востоке, неуклонно, шаг за шагом осуществляется. На нем стоит остановиться подробнее, потому что он дает ключ к пониманию грядущих событий на Ближнем Востоке.
Арабский мир, — писал в преамбуле израильский дипломат, — это не что иное, как карточный домик, сооруженный в 20-е годы иностранными державами — Францией и Англией — вопреки устремлениям туземцев. Этот регион был произвольно расчленен на 19 государств с населением, состоящим из различных этнических групп, из меньшинств, враждующих между собой, так что каждому арабскому государству ныне грозят внутренние распри на этнической и социальной почве в такой степени, что в некоторых из них уже началась гражданская война. Инон далее ссылался на участь небольшого Ливана: “Распад Ливана на пять провинций дает начертание того пути, по которому должен пойти весь арабский мир, включая Египет, Сирию, Ирак и весь Аравийский полуостров. В Ливане это уже случилось. Первоочередная и долгосрочная задача Израиля на восточном фронте — развал Сирии и Ирака на этнические и религиозно однородные провинции, а также полное разоружение этих государств. Сирия должна быть разделена на несколько государств по религиозному принципу: шиитское алуитское государство; район Алеппо — суннитское государство; в Дамаске — еще одно суннитское государство, враждебное соседу на севере. Друзы создадут свое особое государство, которое будет, видимо, простираться до наших Голанских высот и будет включать Хууран и север Иордании. Государство друзов будет гарантировать продолжительный мир и безопасность в регионе. Цель эта стала теперь вполне достижима”1.
Исламизм, как фактор дезинтеграции крепких государств, был испытан в Европе на теле православной Югославии. Примечательно: там НАТО опиралось на исламистов. Англосаксонское лобби и в будущем хотело бы видеть мусульманский мир союзником Соединённых Штатов. В ноябре 2001 года 28 известных всей Америке политических деятелей (бывший директор ЦРУ Хелмс, заместители госсекретаря И. Сиско, Т. Пикеринг и другие) направили Бушу открытое письмо, в котором настоятельно просили его укреплять добрые отношения с исламскими странами. Администрация Буша оказалась между двух огней, точнее, между двух лоббирующих групп, и к тому же перед лицом экономических и финансовых потрясений. Осенью 2005 года к ним добавились невиданные экологические катастрофы. Буш мечется между различными внутренними, часто враждебными, группировками. Некоторые из них заставили его начать выполнение плана Инона с Ирака. Создается впечатление, что на американском авиалайнере нет надежного пилота. США, мятущийся, эгоистичный и недальновидный мировой лидер с такими непревзойденными мускулами и агрессивным инстинктом, становятся опасными для мира человечества и природы.
Архетип политического теневика
Если бы колеблющийся Буш выбрал дипломатию, а не войну с Ираком, то это был бы компромисс, на основе которого нельзя ни разрушить, ни ослабить арабские государства. Поэтому решено было подвигнуть Буша к войне. Обработку проводили во время подготовки речи Буша “О состоянии нации”. Герсон подсказал Бушу мысль, что объявление ряда стран “трудными, непредсказуемыми” (rogue countries) слабо, и предложил связать их “осью зла” или “осью ненависти” (по примеру Рейгана, назвавшего СССР “империей зла”). В “ось зла” включили Северную Корею, Иран и Ирак. Но то, что в проекте речи Герсон поставил Ирак на последнее место, не устраивало заместителя Рамсфельда Вульфовица. Он, будучи главой правого крыла неоконсерваторов, бескомпромиссно добивался изгнания Саддама и расчленения Ирака. “По мягкости манер он напоминает раввина и является эталоном упертости в идеи фикс”, — пишет о нем Б. Вудворд.
У Вульфовица много сторонников, рассеянных по всем звеньям американского истеблишмента. Одним из них является маленький, юркий, чрезвычайно активный адвокат И. Л. Либби-младший. Он формально всего лишь советник вице-президента Чейни, занимает и другие второстепенные посты. Но след, который он оставляет в политике США, заметен и примечателен. Либби активный член теневого кабинета, который действует за кулисами. Особенно велико его влияние на Совет безопасности США.
Несмотря на претензии на внушительность, солидность и высокое достоинство, адвоката Либби в Белом доме прозвали Скутер — то ли мотороллер, то ли самокат. От сослуживцев не укрылась юркость этого персонажа, то, что у нас называют “каждой дырке гвоздь”. Под этой кличкой он известен во всем мире. Так его называет и сам Буш. Несмотря на скромную должность, этот протеже Чейни и Вульфовица имеет право в виде исключения участвовать в заседаниях Совета безопасности. Он работает в Старом здании, что в нескольких метрах от Белого дома, в том самом 276-м кабинете, в котором работали Теодор, а затем и Франклин Рузвельты в их бытность заместителями морского министра. На личности Скутера стоит остановиться: это архетип политического теневика. Он знает цену молчания, терпения и осторожности.
