Максим Калашников - Крещение огнем. Борьба исполинов
Разрыв между проектом и имеющимися технологиями стал для нас роковым. Расплодившаяся бюрократия ни в какое будущее идти не желала. Во-первых, ей в голову лезли мысли: «А чего это мы, советские начальники, вынуждены жить так скромно по сравнению с западными топ-менеджерами и владельцами компаний? Почему вынуждены довольствоваться „Волгами“ и одноэтажными государственными дачами? Мы хотим разъезжать в „Мерседесах“ и жить в шикарных особняках, иметь счета в швейцарских банках и загорать под пальмами!» Во-вторых, бюрократия при этом осталась бюрократией, успешно гасившей опасные для себя направления в развитии советских технологий. Все, что могло дать СССР действительно дешевые и качественные жизненные блага, все, что могло заменить старые и затратные отрасли на небольшое суперэффективное производство, подавлялось. И это мы с Сергеем Кугушевым описали в книгах цикла «Третий проект». Наконец, технологи будущего грозили сделать бюрократию ненужной, вели дело к ее радикальному сокращению. А этого госчиновники ох как не желали! И выше мы уже рассказали, как чиновники в начале 70-х задавили развитие в СССР организационных технологий, антибюрократичных по сути своей.
Именно рать начальников решила не сражаться за СССР будущего, а сдать его под предлогом странной американской опасности и потом разграбить, разделив на части и начав дикую приватизацию. Вы этих людей прекрасно знаете: в свое время выбросив партийные билеты, они заделались записными антикоммунистами и пошли стоять по церквам со свечками. Их до сих пор по телевизору показывают.
Когда в начале восьмидесятых уже известный вам Владимир Крылов подавал в ЦК КПСС записки о том, что США блефуют, что они сами выдыхаются и стоят на пороге экономического краха, что их можно и нужно положить на обе лопатки, его осаживали. Ты что, мол? О чем ты говоришь? Главное — детант, разоружение и разрядка международной напряженности!
(«Детант» по-французски — «разрядка напряженности». Модное словечко, которое в 70-80-е употребляли американцы и подражающие им снобы из отечественного МИДа. Наши «мидаки» — вообще большие любители исковеркать русский язык, применяя иностранщину к месту и не к месту. У них не прозрачность, а транспарентность, не участник переговоров, а коспонсор, не линия переговоров, а трек, не выдача преступника, а экстрадиция. Классический пример зависимости мышления от иностранных теорий и представлений).
Так вот, американцы смогли нащупать эту «пятую колонну» и умело на нее воздействовать. Они ее и запугали, и соблазнили.
Со второй половины 1980-х годов советская бюрократия принялась с энтузиазмом ломать СССР по планам из Вашингтона. А существование миллионных масс «частичных людей», работников старой индустрии, облегчило задачу слома. Тупые и примитивные работяги легко поддались на соблазны «сладкой жизни» в обмен на отказ от Великой цели.
Любой мало-мальски приличный историк укажет вам на странную «саморазвивающуюся реакцию» восьмидесятых годов. Итак, в 1985–1986 гг. СССР, несмотря на нарастающее давление Рейгана, держится, причем иногда весьма успешно. А с 1986 г., когда натиск США идет на убыль и сами они начинают задыхаться от напряжения, когда высшие эшелоны Вашингона оказываются парализованными скандалом вокруг дела «Иран-контрас», советская бюрократия приходит на помощь врагам СССР. Она сама принимается корежить страну, громко вопя об ужасах холодной войны и о бессилии, о невозможности продолжать противостояние. Процесс разрушения Союза идет уже без особых усилий с американской стороны, как цепная реакция в атомном реакторе. США колотит лихорадка, 1987-й грозит стать началом новой Великой депрессии, — а Горбачев играет в поддавки! Так работала предавшая собственный народ кремлевская «элита». В Вашингтоне смогли внешними воздействиями запустить эту саморазвивающуюся реакцию.
Горькая ирония истории заключается в том, что СССР оказался повержен в аккурат накануне появления всех необходимых для его полной победы технологий будущего! Американцам нужно было успеть — и они напряглись. И успели нас свалить.
Да, американцы слишком досконально нас изучили. А исследовав, смогли нанести смертельный удар.
Узнай врага своего, перед тем как идти на него войной! И сей урок остается непреходящим.
ГЛАВА 3
На острие главного удара
Холодные ветры восьмидесятых
С самого начала Рейган и его люди пошли в рискованную атаку на грани фола. Словно вернулись времена Второй мировой и самого начала холодной войны. Они воскресили дерзкий дух Гитлера времен Мюнхена. Только рисковали уже куда больше, чем он в тридцатые. Ведь янки противостояли не надломленные Первой мировой, бледнеющие от одного предчувствия крови французы и англичане, а СССР — империя, способная на смертельный контрудар. От наших ракет не могли защитить океаны, отделявшие американцев от Евразии. И мы тогда с удивлением и неприятным холодком увидели новый лик Соединенных Штатов. Он казался жестоким и решительным…
Оторвусь от компьютера и закурю от волнения. Слишком живы в памяти картины того времени. После теплых и безоблачных семидесятых восьмидесятые представляются мне ранней холодной осенью. Со свинцовыми тучами и пронизывающим студеным ветром. Произошедший перелом мы почувствовали кожей.
Кем были тогда Калашников и его школьные друзья? Юными одесситами, обитателями контактной зоны. Здесь, в красивом портовом городе, встречались сразу несколько миров. С одной стороны, был мир советский: райкомы и райисполкомы, черные «Волги» местных партийно-хозяйственных сановников, кумачовые лозунги, звавшие достойно встретить ХХVI съезд КПСС. С другой — Запад и удивительная ойкумена Юго-Восточной Азии. Мы слушали последние новинки западной музыки, слушали серебристые «Панасоники» и «Саньо» с «глазами» мощных динамиков, носили привезенные моряками модные вещи, листали цветные торговые каталоги из Европы. В киосках «Союзпечати» продавались «Правда», «Известия» и «Комсомолка», но в квартирах наших лежали номера «Плейбоя», на стенах висели календари с роскошными обнаженными дивами. В семидесятых в моде были широкобедрые девушки с тонкими талиями и неизменно круглыми грудями. А уж порно мы смотрели регулярно. И еще волновали нас красочные иллюстрации из «Звездных войн», выходивших на западные киноэкраны.
Обрыв старого времени почувствовался остро. Семидесятые для меня словно погасли в два поворота магического выключателя. Первый щелчок — серьезный голос диктора в декабре семьдесят девятого, возвещающий о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Второй — последнее беззаботное лето восьмидесятого. С фильмами о приключениях Электроника, о пиратах ХХ века и с олимпийским Мишей-талисманом, улетевшим в небеса со стадиона в Лужниках под слезы расчувствовавшейся зрительницы. Словно стена из толстого стекла отделила нас от летних и солнечных семидесятых. Где-то за ней остались «Здравствуйте, я ваша тетя», где судья Кригс гонялся за донной Розой в исполнении Калягина. Передача «В гостях у сказки» с ведущей тетей Валей. Оптимистичные фильмы «Москва-Кассиопея» и «Отроки во Вселенной»…
Восемьдесят первый принес разительные перемены во всем. Знаешь, читатель, семидесятые были какими-то женственными и мягкими. Чувственными и сентиментальными. На Западе они окутаны дымом марихуаны. А в Союзе… Лично для меня олицетворение 70-х — хор детских голосов, поющих песню «Мы — красные кавалеристы» по всесоюзному радио. Которую, в общем, должны петь грубые голоса мужественных воинов. Даже рок был каким-то романтическим. Его кумиры носили длинные мягкие локоны, одевались в кружева и свободные одежды, отчего воскресали в памяти лондонские денди 1830-х г г.
Восемьдесят первый принес совсем иное. Волосы были острижены, прически обрели военную строгость. На смену вольготным джинсам клеш пришли джинсы в обтяжку, короткие кожаные куртки. В моду вошли кроссовки и хищно-остроносые ботинки. В Америке, законодательнице молодежной моды, кто-то замкнул неведомые контакты, воздействуя на иные контуры психики. Рок стал металлическим, зазвучал агрессивно. На место свободных и мягких одежд пришла черная кожа, стальные шипы на ней, проклепанные браслеты. Теперь рокеры больше пели не о любви, а о крови поверженных врагов и тяжелых мечах. Это музыка вселяла в обитателей США боевой дух и желание повергнуть ненавистную «Империю зла». Миллионы западных юношей бредили образами из «Звездных войн», видя в Дарт Вейдере и его чудовищных боевых машинах русские танки, самолеты и корабли. Создатели знаменитого сериала погружали западников в мир захватывающих космических боев, прогоняя через голливудские компьютеры съемки воздушных схваток Второй мировой. «Звездные войны» стали киноматрицей, мобилизовавшей Америку, соединившей религиозную иррациональность со зрелищностью и высокими технологиями. В этих фильмах нарушались все законы физики и логики, но зато горела неистовая вера в победу над темными силами. Музыка становилась все жестче и жестче. На авансцену шли мужественные, ревущие почти боевые марши команды: «Эксепт» и «Айрон Мейден», «Мэнуор», Ронни Джеймс Дио и «Грейвдиггер», «AC/DC» и «Моторхед». На экранах размахивал мечом брутальный Конан-варвар в исполнении Шварценеггера, а мал и велик смотрели мультики Ральфа Бакши, где сильные красавицы с крутыми бедрами отдавали свою любовь атлетическим и бесстрашным воинам. «Да пребудет с тобой сила!» — это благословение тогда действительно стало эликсиром для Америки.
