Яна Гривковская - Бисер
Симпатичные бабушки с оливковой кожей и серебряными волосами, собранными в тугой клубок, сопоставляют номера кресел с билетами, пока их маленькие румяные внучки теребят кончики своих волнистых косичек, исподлобья рассматривая взрослых граждан противоположного пола.
Внезапно людскую суету оглушает громкоговоритель, наказывающий выключить электронные предметы и мобильные телефоны. Хочется привести спинки кресел в вертикальное положение…
Зал атакует невыносимая пауза.
Громко аплодируя, зрители впадают в рабство благоговения, ведь на сцену сейчас выйдет тот самый выдающийся скрипач, звезда многочисленных брошюр и постеров, которая уже много лет пестрит своим неповторимым образом перед нашими смертными лицами. В журналах написано, что звезда умеет пользоваться скрипкой. Но сейчас совсем не хочется вдаваться в эти излишние подробности, ведь вполне достаточно того, что ее показывают на телеканале «Культура».
Скрипач выходит на сцену.
Старухи, поджав губы, боятся даже пошевелиться, пытаясь поймать от музыканта бриз, облагораживающий убогих смертных слушателей. Широко расстелив уши на соседние кресла, они готовы влиться в неизведанные глубины музыкальной вселенной, сделав вид, что им известна разница между Баини, Беллини и Боккерини. Бесспорно, с этими музыкантами они находятся на одной волне. Днем они разгоняли очереди за батоном, прижигали папилломы на шеях, а вечер посвятили культуре и рукоплесканиям скрипкам Гварнери…
Через 40 минут
Маэстро, меняя тревожные гримасы на лице, продолжает резать инструмент. Очевидно, концерт закончится тем, что он его наконец перережет.
Знаете, есть люди, которые абсолютно безразличны к звукам. Они их не чувствуют, не хотят, они им не нужны. Они выходят на сцену ради того, чтобы захватить газеты и телевизор. Похоже, в этом мире успех определяется талантом и скромностью. Если в тебе нет этих качеств, успех гарантирован.
Болтаем с Филом
Спасибо Всевышнему, что в сегодняшний репертуар маэстро не вошел какой-нибудь Альбан Берг, от чего мои уши свернулись бы в плотные трубочки.
Старые тетки с отблеском Рязани на лице злобно потряхивают серьгами из красного золота с рубинами. Их лица хмуры и надуты. Наверное, они сделаны из воска. Воск нагрелся и косо сполз вниз, застыв в выражении вечного недовольства жизнью.
Люблю рассматривать родинки на коже тех, кто сидит рядом.
С отчетами Фила о поездке в Вену на Анну Нетребко время летит незаметно. Врожденный домашний психоаналитик, мой многомудрый Каа, он неутомим в разговорах на любые темы.
Я даже не обратила внимания, как на сцене появился известнейший пианист, который вовсю подбирал объедки от восторгов и гвоздик после великого маэстро.
Поделюсь своим недавним открытием: если музыкант выходит на публику, чтобы под ритмичное хлопанье училок сыграть изнасилованный Концерт № 20 Моцарта, значит, у него совсем нет денег. Сегодня, без сомнения, именно тот случай. Будет честно, если концерт закончится выступлением труппы «Кошек», которая со слезами на глазах выскулит Аве Марию. Бабуль это сильно ущипнет.
Ходить на оперы сейчас стало модным. Люди за год выкупают билеты, стоят в длинных очередях, ссорятся с администраторами, томятся на неудобных креслах среди многочисленных несвежих подмышек — и все ради того, чтобы краем глаза дотронуться до обладателя соловьиного голоса, пятнадцатый год скулящего какой-нибудь «Тime to say goodbye»…
Антракт
В буфете собрались серые шуршащие чиновники, успешные бизнесмены с непотопляемыми прическами «седая волна» и их жены, своим видом напрочь разбивающие миф о немыслимой красоте российских женщин.
Все это навеяло на меня отечественную тоску в первые же секунды.
С застывшими полуулыбками гости изображают друг с другом интеллектуальные беседы, бережно расталкивая очередь к святым сэндвичам с сыром.
Два седоволосых дяденьки — один сильно смахивает на позднего Чехова, специально отрастив бородку клинышком, второй — высоколобый работник умственного труда 70-х, — не меняя вдумчивых выражений, элегантно уплетают бутербродики с колбасой.
Через некоторое время они призадумались и решили, что культура здесь, в общем-то, ни к чему, и не стоит сдерживать своего здорового аппетита.
Помогая толстыми пальчиками, они стали запихивать в свои маленькие ротики сразу по нескольку сэндвичей, с пленкой от сырокопченой колбасы, периодически громко отрыгивая непережеванным батоном.
Через некоторое время окончание антракта символизировалось синхронным чавканьем всего зала. Крошки от батона летели в разные стороны, на них наступали, развозили по полу и сверху заливали каплями чая.
И в этом месте возникает вопрос: кто эти голодные люди? Беженцы из Южной Осетии? Ну что вы, господа, это сливки российской интеллигенции.
Хотите увидеть культурный уровень этих людей? Тогда загляните в туалеты ММДМ, а лучше Консерватории. Там вы сможете в полной красе полюбоваться остатками кала на стенках унитаза с плавающей по соседству бумажкой. Несомненно, именно в этих местах сталкиваешься с человеческой сущностью. Может, давайте забьем на Рихтеров и для начала научимся смывать мочу?
Где поужинать?
Опять дикий холод. Эта зима никогда не закончится, потому что в Москве никто не любит друг друга.
Второй час колесим вместе с Филом по центру гэ Москвы в поисках съедобного общепита. Сейчас стало модным оформлять рестораны, чтобы они напоминали похоронные залы для траурных церемоний. Тканевые драпировки на потолках рождают желание закрыть глаза и впасть в вечный покой. Вам тоже нравится ужинать в гробах?
Проезжаем «Всероссийский клуб миллиардеров» по адресу ул. Охотный ряд, д. 1.
Если мужчина влюблен в женщину, они должны ехать не в ресторан, а в самое романтическое место Москвы, в ЦУМ. Центральный Универсальный Магазин, не побоюсь этого слова…
«Времена года»
Заходишь и чувствуешь себя, как в центре Грозного. Фил обожает ужинать в этом супермаркете.
Массовые посещения Турецкой республики ввели в моду наркотические бульбуляторы в виде кальянов. С тех пор вся Москва сидит со шлангами во рту. Ощущаю себя в кабинете физиотерапии. Или гастроскопии…
Мечтаю о кислородной маске, выпрыгивающей с потолка.
За соседним столиком сидит парочка американцев. Меня всегда интересовало, что иностранцы могут делать в Москве? Они приезжают сюда на исправительные работы?
Внезапно в помещение входит гордый народ с бородами и в кепках, сверху донизу покрытый Zilli. Становится шумно. Один из них громко разговаривает по телефону, вертя между пальцев ключ от «мерседеса». Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, какого цвета его белий-белий «мерин» с номерами из семерок или девяток.
Через пару минут возле столика этих завидных женихов собралась небольшая стайка девушек с красивыми внешними данными, произведенными промышленным путем, готовых обменять свой покладистый характер на эпатажность граждан Северного Кавказа. Уж очень им хочется перебраться на ПМЖ в Монако, ведь так неудобно каждый раз добираться из Монте-Карло в Перово.
Сидеть весь вечер в ресторане и пить кипяток — это тоже трудоемкая работа. В Москве так положено: даже если ты умная и способная, ты все равно должна стать одноклеточной культурой, потому что прикидываться рабыней и быть пылесосом — это тренд.
Титановые штифты вместо коренных зубов и колбасный цех вместо губ — главный устав женского успеха. Замена грудных имплантатов должна происходить до тех пор, пока грудь не будет плотно упираться в лобовые стекла автомобилей. Чем дальше девушкам удастся уйти от внешних данных природного завода-производителя, тем дороже они смогут продать свою наружность. Каждая мечтает стать отполированным фабричным изделием, которое выпускает дорогостоящий концерн московского общества.
«Она вся сделанная! Силиконовая грудь, силиконовые мозги, силиконовые губы! Это не губы, а немецкие сардельки! Нет! Пельмени! Нет! Манты! А нос! Где он вообще? Принесите телескоп! Страшилище огородное!» — будут чирикать парни с автобусных остановок. Однако мужчины, передвигающиеся на более комфортных видах транспортных средств, знают, что если в ресторан входит существо, внешне напоминающее человека, — это дурной тон, ибо человеческий облик — это дешево. Ваша поверхность обязана демонстрировать принадлежность к сверхнации, она должна подтвердить, что вы никогда не знали, как вскапывать картошку, ибо все ваше время было потрачено на приобретение средиземноморского загара на пляжах Ибицы.
Разумеется, эстетические видоизменения должны нести главный смысл: день своей смерти вы собираетесь провести на Эйфелевой башне, а не на хуторе близ Диканьки, где вы появились на свет в тесном кругу поросят.
