Игорь Рабинер - Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018
Ведь не секрет, что восприняли его не сразу. Просто потому, что он был человеком по другую сторону баррикад от Колоскова. Вольно или невольно, но они видели в нем человека, который лишил их удовольствия регулярно общаться с Доктором. Я мало видел Мутко в прямом общении с членами исполкома, но он поразительно быстро сумел занять ту нишу, которая сейчас безусловно принадлежит ему.
В отличие от человека более неформального, как был (да и является, пусть уже не в роли члена исполкома) Колосков, Мутко ведет себя как представитель крупной державы. Нет, Вячеслав Иванович блестяще соблюдает правила этикета и обладает врожденной дипломатичностью. Но стилистика Виталия Леонтьевича тоже оказалась востребованной. Общаясь с ним, многие члены исполкома чувствуют, что одна из главных мировых держав ценит их и охотно, по-человечески с ними общается. Эта новая, но весьма эффективная форма общения стала серьезным фактором его успеха в исполкоме .
Сам Мутко говорит по этому поводу:
– За границей уважают статус министра. Конечно, я стараюсь нос не задирать, веду себя нормально. Не твержу себе: «Я – министр». Человек как человек, просто работаю здесь и стараюсь честно делать свое дело. Но вот в мире, в Европе министр – фигура. И когда человек в этом ранге возглавляет заявочный комитет, для них это показатель. Они понимают, что я действительно отвечаю за то, что говорю.
– Будучи министром и имея кучу других обязанностей, сколько времени вы уделяли заявочному процессу?
– Каждый день им занимался. Конечно, свои обычные полномочия надо было выполнять. Но на самом деле, особенно последние месяцев шесть, заявка ЧМ-2018 проходила для меня в ежедневном режиме.
– Это был дикий недосып – учитывая, что на вас все замыкалось и по линии правительства, и по линии ФИФА?
– Да все эти разговоры о недосыпе – ерунда! Человек и так много спит в этой жизни. Знаете, я не люблю нытье о суперзанятости и перерабатывании. Особенно когда ты руководитель и сам планируешь свое время. Значит, хреново организовываешь. Или у тебя плохо команда работает. Всегда можно найти возможности правильно выстроить свой график!
Вот налетался я, прямо скажу, больше некуда. И Алексей Сорокин тоже, который даже больше моего летал. Но бывали случаи, когда без моего участия обойтись было нельзя. Допустим, корейский член исполкома доктор Чун сказал: «Не прилетишь – забудь о нашей поддержке». Дело в особенностях их национального менталитета. Ты должен обязательно побывать у них дома. Посмотреть, послушать на месте, почему они хотят получить ЧМ-2022.
А времени в тот момент было в обрез. Пришлось прилететь, поговорить, четыре часа там провести – и в обратный самолет! А ведь нужно было еще и «махнуть» с ними! (хохочет) Партнеры заявочного комитета в тот раз помогли нам с частным самолетом – но все равно та поездка была настоящим экстримом. За один день – в Корею и обратно! Назад прилетел – уже просто ничего не понимал!
Обо всем этом Мутко – как, думаю, вы уже поняли из его лексики и обилия восклицательных знаков – рассказывает с колоссальным удовольствием и воодушевлением. Когда делаешь то, чем увлечен и во что веришь, – с любой физической усталостью справляешься «на раз-два».
* * *С какого-то момента Мутко почувствовал себя в атмосфере ФИФА весьма раскованно и смог проявить себя во всем блеске.
Сорокин:
– Во время визита оценочной комиссии надо было видеть один эпизод, когда министр выступил с реальным сценическим блеском. Смысл был в том, что российская сторона все делала вовремя, а визит оценочной комиссии был расписан ею буквально по секундам: 8.15 – выход из гостиницы, 8.16 – посадка в автобус, 9.20 – вылет чартера и т. д. А члены комиссии даром что представляли ФИФА, чья штаб-квартира находится в Швейцарии, все время опаздывали. Там пять минут, здесь еле собрались – словом, как говорится, на расслабоне. Мы ежесекундно при полном параде, министр в галстуке и пиджаке в 30-градусную жару стоит – а у тех все время заминки. Кто-то бутерброд доедает, кто-то в туалет зашел…
На третий день стоим в 8 утра перед отелем «Балчуг», чтобы лететь сначала в Казань, а потом – в Сочи. И вместо всей комиссии выходит только один главный координатор от ФИФА Юрген Мюллер, дисциплинированный, правильный немец. Никого больше нет. И тут министр полушутливо-полусерьезно произносит великолепный экспрессивный монолог на смеси русского и английского. Мы готовы были ему аплодировать, потому что непунктуальность членов оценочной комиссии нас самих уже немного раздражала.
То, как мощно Мутко использовал весь свой арсенал мимики и жестов, – а не понять его в такие минуты невозможно, будь ты хоть инопланетянин, – заставило герра Мюллера извиниться перед министром за неспешных коллег. Тем более что в качестве укора Виталий Леонтьевич привел пример их старших товарищей – указав, скажем, на то, что очень немолодой Хулио Грондона на заседания исполкома ФИФА не опаздывает ни на минуту.
Мюллеру было еще за что испытывать некоторую неловкость. Поговаривают, что один из членов высокой комиссии… прикорнул во время презентации нашей заявки, организованной в доме приемов правительства. Было понятно, что человек просто устал после перелета, – вот только на казус обратили внимание и журналисты, и многие другие. Мутко же, в свою очередь, грамотно это использовал, поскольку, убежден, никогда не стал бы критиковать иностранцев просто ради критики. А вот создание чувства вины перед тобой всегда считалось действенным психологическим приемом, дабы склонить кого-то на твою сторону…
Визит оценочной комиссии был далеко не первым в череде огромного количества презентаций, выступлений, поездок к членам исполкома и других мероприятий, каждое из которых могло на что-то повлиять.
Порой все висело буквально на волоске. Как, например, в южноафриканском Йоханнесбурге во время конгресса ФИФА.
Джорджадзе:
– Всем заявившимся странам предоставили возможность организовать стенды. И мы подготовили очень хороший стенд, под презентацию которого должны были прилететь Шувалов, Абрамович, Аршавин, постоять там час-полтора, что-то сказать. Этот стенд, уже весь укомлектованный, должен был лететь из Америки.
Прилетаем в Йоханнесбург, обращаемся на таможню Южной Африки, нам подтверждают: все нормально, стенд прилетел, идет растаможка. А вечером накануне мероприятия вдруг выясняется, что стенд находится не в ЮАР, а в… индийском Мумбаи. Как? А вот так!
Мы понимаем, что жизнь наша на этом кончилась. Абрамович с Шуваловым уже летят, их самолеты не развернешь. В шесть вечера нам сказали, что стенд в Мумбаи, а открыться он должен в полдень следующего дня…
Сорокин:
– Но все-таки стенд мы получили вовремя. Он прилетел ночным рейсом Мумбаи – Йоханнесбург.
Джорджадзе:
– Поехали на таможню, решили вопрос в традиционной манере. В итоге привезли его на конгресс утром, я ездил его забирать в контейнере. Стенд появился за 15 минут до прихода Шувалова. Но никто об этом не догадывался. Алексей (Сорокин) был с высокими гостями, я ему звонил и рассказывал, как все идет, он их сдерживал до какого-то момента. Потом звоню и говорю: «Все готово, можно вести».
Сорокин:
– Пришлось даже каким-то не тем эскалатором поехать, на другой этаж попасть. Чтобы гости не пришли, а там девушка лихорадочно что-то раскладывает. Бывают такие фильмы, когда молодежь «зачищает» последствия вечеринки, родители входят – а там как раз последний стакан убирают. Вот у нас примерно то же самое было – кроме того, что к моменту появления Шувалова и Ко все уже было в порядке. И презентация получилась отличной .
Колосков добавляет:
– Стенд у нас там был очень хороший. И то, что приехали Шувалов, Абрамович, Аршавин, конечно, тоже сказалось. Мне туда удалось завлечь многих членов исполкома. Сорокина, будем объективны, на тот момент мало кто знал, Шувалов не будет никого заманивать. Но единственные, с кем потом встретился Блаттер, – с Шуваловым и другими членами нашей делегации. И это была очень важная встреча.
Та самая, о которой, напомню, рассказывал Аршавин – с передачей гарантийного письма от Путина и шутливым диалогом с Абрамовичем.* * *Полеты, поездки по миру – то, о чем руководители и члены «России-2018» рассказывают просто взахлеб. Обычная публика, до которой в течение двух лет через прессу не доносилось практически ничего, была и на один процент не осведомлена обо всех этих удивительных приключениях. О том, что Чернов образно назвал «веселящим газом».
Об одной из таких поездок – в Корею – вам уже рассказал Мутко. О другой – в Йоханнесбург – Сорокин с Джорджадзе. Думаете, больше им нечего вспомнить? Как бы не так!
