Газета Завтра - Газета Завтра 826 (90 2009)
Отдаленную возможность приблизиться к этому пониманию дает выставка документов, повествующая о начале красного Атомного проекта, которая все еще открыта в Москве в Выставочном зале федеральных архивов (ул. Большая Пироговская, 17).
Пожелтевшие листочки, вплоть до минувшего лета строжайше засекреченные (по инструкции генерала Мешика, расстрелянного вместе с Берией в 1953 году), докладные записки с незримыми отпечатками автора и адресата, дневники, письма, снимки с застывшими в движении фигурами…
Выставка охватывает период с 1938 по 1949 год. Хронология ведется с того момента, когда впервые на правительственном уровне устами ведущих советских ученых была озвучена необходимость исследовать возможности энергии атомного ядра.
Впрочем, еще в 1932 году было впервые в СССР расщеплено атомное ядро. То были времена смутного предчувствия, когда верхняя ветвь в великом древе науки еще не сулила стать главным, стволовым, магистральным открытием ХХ века.
Однако и этот факт, как и многие другие, мельчайшие, но важные детали, позволяет сделать вывод, что бомба появилась у нас не как манна небесная, то есть не откуда-то извне… Спасибо, конечно, нашей советской разведке, и отдельное - супругам Розенберг, но, даже по оценкам американских историков, добытые в Лос-Аламосе чертежи лишь ускорили (на два-три года) процесс создания отечественной бомбы.
Ведь в стране была фундаментальная наука! Ведь даже в самые суровые годы государство поддерживало все известные перспективные направления, строило лаборатории, финансировало исследования. До американских ударов по Хиросиме и Нагасаки советский Атомный проект существовал, но в сжатом, архивированном, компактном виде. После августа 1945-го он был почти мгновенно развернут в полном объеме. Именно это отчетливо видно из обширной экспозиции в Госархиве.
Экспозиция была создана специально к 60-летию испытания нашей первой атомной бомбы, и она дает нам шанс оживить окоченевший миф о прошлом.
Крайне важно и то, что Атомный проект - это живой и наглядный пример эффективности так называемых мобилизационных технологий. Атомная промышленность создавалась в СССР в ультракороткие сроки с привлечением всех сил и средств. Атмосфера дисциплины, ответственности, особой секретности, а главное - ощущение высоты и важности возложенной на людей задачи, наделяло советских атомщиков особым видом внутренней энергии, потрясающими творческими и интеллектуальными способностями.
Атомный проект - еще одно доказательство тезиса, который, на самом деле, и не требует никаких доказательств: великие свершения достигаются великими усилиями. Причем усилиями всех, напряжением всей нации, как это было во время Великой Отечественной войны и позже - во время создания отечественного ядерного оружия. То, что "рука рынка все расставит" и что сегодняшняя Россия плавно проскользнет в будущий постиндустриальный век без особых экстремальных мер - в это верится с трудом: обычная либеральная брехня, под аккомпанемент которой страна из атомного века шагнула на Дорогу каменных топоров.
На выставке в Госархиве один из элементов экспозиции касается метаистории, удивительной и страшной тайны, которая связывает самое страшное и губительное оружие и величайшего русского святого, светоносного старца батюшку Серафима Саровского. Ведь именно на месте честной обители, в окрестностях Ближней пустыньки, где некогда молился на камне Преподобный, возникли площадки и лаборатории знаменитого КБ-11, ставшего со временем закрытым городом Арзамас-16.
Как трактовать это "неслучайное совпадение"? Тайна сия велика есть! Однако следует помнить, что ядерный комплекс России был создан для защиты, а не нападения. Что под высоким незримым покровительством создавался щит, а не секира всему роду людскому.
Всё это можно узнать и почувствовать, посетив Выставочный зал федеральных архивов, который расположен недалеко от драгоценного места старой Москвы - красивейшего Новодевичьего монастыря.
Елена Антонова С БОЛЬШОЙ БУКВЫ
В преддверии своей 20-й годовщины Российский национальный оркестр провел доселе небывалую акцию. Семь вечеров подряд на Новой сцене Большого театра в рамках Большого фестиваля РНО звучала Музыка, "Музыка с большой буквы", которой посвятил свою жизнь великий музыкант нашего времени Михаил Васильевич Плетнев. Под его водительством оркестр и артисты, приглашенные на фестиваль, представили такое разнообразие музыкальных жанров, в таком масштабе и исполнении, что оторопь брала - да полно, возможно ли такое в наше время?
Большой фестиваль РНО Михаил Плетнев посвятил самому любимому своему композитору - Петру Ильичу Чайковскому, музыка и музыкальные предпочтения которого стали стержнем программы фестиваля. Недаром завершил ее знаменитый "Славянский марш".
Немало места заняли в программе сочинения Моцарта, которые всегда оставались для Чайковского высшим идеалом музыки. Концертная постановка оперы Моцарта "Волшебная флейта", его Концерт для фортепиано с оркестром N 20 ре минор, Концерт для флейты и арфы с оркестром, и, наконец, редко исполняемая Серенада для духовых "Grand Partita" стали украшением фестиваля. Та же логика объединяет почти все номера программы. Симфония N 2 близкого Чайковскому по духу Шумана, а тем паче сочинения русских и славянских авторов, пришлись здесь как нельзя более кстати. То же можно отнести и к литературно-музыкальной композиции по драме Ибсена "Пер Гюнт" на музыку Грига. Как известно, великого норвежского музыканта и Чайковского до самой смерти последнего связывали дружеские отношения. Впрочем, исполнение данной композиции может стать поклоном Большому театру, с которым у Плетнева сложился некоторый опыт совместной работы.
Большой фестиваль, как и другие музыкальные акции Плетнева, вменившему себе в обязанность знакомить нашу публику с ведущими мастерами Запада, позволил оценить тенденции развития музыкального искусства в мире. И на сей раз на фестиваль были приглашены как знаменитые (высоко котирующиеся в мировой табели о рангах) артисты, так и яркие юные дарования. Слушать их вживе очень важно, ибо Россия - сама страна талантов, помощь которым требует всемерной поддержки государственных структур и частных попечителей. Одним из таких действенных попечителей и является Фонд поддержки национальной культуры Михаила Плетнева. Ведь нельзя забывать, что для искусства рынок - не благо, а скорее - наоборот.
В первый вечер Большого фестиваля РНО под управлением Плетнева сыграл самые трагичные, трудные как для автора, так и для слушателей Симфонии Чайковского. "Пятая" прозвучала так, как выглядит знаменитое полотно после любовно выполненной реставрации. Все четко и ясно; полное отсутствие штампов и общих мест, к которым привыкли и притерпелись. Кто-то, наверное, будет сетовать, что нюансы чувств, оттенки мыслей выражены слишком уж определенно. Но так слышать и понимать лучше, чем бессмысленно городить замки из песка. Да, судьба, нависшая "как дамоклов меч" над жизнью человека, довлеет над ним в каждой части симфонии, напоминая о себе. Но венчает все мажорный аккорд, который в интерпретации Плетнева звучит поистине жизнеутверждающе. Значит, можно пересилить и судьбу?! Что же касается "Шестой", до предела заигранной при отправлении различных ритуалов, то она в исполнении РНО кажется омытой прозрачной водой. Даже в конце, при прощании с жизнью, перед тем, как на пороге небытия замрает в pianissimo последний звук, на какие-то мгновения возникают воспоминания о любви. И этот ее апофеоз любви, который смерти сильнее, очищает нас. Нет, не зря Михаил Васильевич, который как-то сказал, что чувствует музыку Чайковского так, будто написал ее сам, заметил на пресс-конференции: "В наше скорбное время музыка Чайковского может нести людям мир и утешение".
Концертное исполнение последней сказочно-философской оперы Моцарта "Волшебная флейта" стало одним из самых радостных и ярких событий фестиваля. Высочайшая культура исполнения божественной музыки Моцарта, сыгранной почти без купюр, скрупулезное следование тексту либретто, в сочинение которого вложил свою лепту и Моцарт (особенно во вторую, "масонскую" его часть), достаточно высокий артистизм певцов, где пять главных партий спели приглашенные из Западной Европы солисты, - все дарило наслаждение. Особенно надо отметить свободно льющийся, теплый голос сопрано Люси Кроу (Великобритания), исполнившей Памину, и мастерство тенора Тильмана Лихди (Германия), спевшего Тамино. Но вот пение Симоны Кермес (Германия), чье колоратурное сопрано знакомо нам по ее прежним выступлениям с РНО, на сей раз в роли Царицы ночи, к сожалению, должного впечатления не произвело. Ну да ведь голос - инструмент живой, хрупкий, всякое может быть. Хорошо слушались наши певцы, исполнившие партии второго плана. Потому и чувства публики в тот вечер лучше всего передают слова Пушкина: "Из наслаждений жизни #92; Одной любви музыка уступает; #92; Но и любовь мелодия…"
